Тиетта. 2008, N 3.

26 Издание Геологического института КНЦ РАН и Кольского отделения РМО вдохновения и таланта. Но для меня главное то, что те картины, которые были подарены нам с Леной, были написаны от души, и у меня теплеет на душе, когда я смотрю на них. И опять же: живопись не увела Таню из геологии - и слава Богу (мне казалось, что в душе ее порою шёл неравный бой кисти с молотком). Симбиоз геологии и художественных: талантов (в том числе и склонность к геопоэзии) очень хорошо иллюстрируется одним из ранних рисунков Тани. Но Татьяна Васильевна оказалась мастером не только кисти и пера, но и еще Геопоэзия в исполнении Тани (художественное оформление срочного посланияЛене). В водно-газовых растворах Силикаты всех мастей; Там флюид блуждает в порах Без суставов и костей. Завывает в тесных норах, Как ветра в петлях снастей Испускает тихий шорох И взрывается как порох, Всё круша на сто частей. И потом обломков ворох Как непрошенных гостей Он выплёвывает в корах Из разверзнутых пастей. одного из новейших и модных промыслов народов Севера. Я об этом узнал во время одного из полей, будучи аспирантом (или совсем молоденьким мэнээсом). Лена мне сказала: - Давай наберем на пологих песчаных берегах у самого уреза воды намытые волнами концентраты магнетита и граната - Зачем? - Таня Рундквисг делает декоративные рельефные рисунки на гипсовой основе и использует вместо краски монофракции минералов. Очень красиво! Так что еще надо призадуматься, кто стоял у истоков этой золотой жилы по рисованию каменной крошкой. А для Татьяны Васильевны это был всего лишь мимолётный эпизод в ее творчестве, от которого в нашей семье остались две теплые миниатюры на восточные мотивы. Не чуждо Татьяне Васильевне и простое человеческое. Именно от нее я узнал, что в майонезе нет ни грамма (или, как нынче надо говорить, ни нанограмма) молока и сметаны. Мы только что при­ ехали в Апатиты, в которых в те годы были почти все необходимые для жизни продукты (список был коротким, но впечатляющим), кроме майонеза и некоторых других гастрономических излишеств (объем списка был сопоставим с БСЭ). Два часа я взбивал этот чёртов майонез. В плюсе было бесценное знание, в минусе - пара-тройка яиц и толика подсолнечного масла, к счастию, компенсированные общением с Татьяной Васильевной. Пара слов о науке. Татьяна Васильевна написала кандидатскую диссертацию, за которую не стыдно (тогда я впервые услышал о таких укромных уголках Кольского, как Фалалей, Цата и еще что-то такое же непоня тное, но притягивающее). И с уважением думал: "Эва, а Татьяна-то Васильева Фалалей знает..." (кстати, словечко "эва" тоже из таниного студенческого лексикона). Шутки-шутками, но Татьяна Васильевна клевала по зёрнышку и доклевалась до серьёзного специалиста по расслоенным интрузиям. Она расправляется с кумулусной стратиграфией так же лихо, как и те буржуины, которые оную и выдумали. Для меня верным указанием на то, что учёный свой манёвр чётко знает, является способность передать толику этих знаний братьям нашим меньшим, то бишь студентам, и убедиться, что из уст оных связные и толковые речи проистекают. И я слышал, как уважи­ тельно студенты отзывались о Татьяне Васильевне, а это дорогого стоит. Я хорошо помню, как в 2004 году, когда мы были в поле на Стрельне в июле, и наша рация работала только на прием, мы хорошо слышали как паиовский эфир был переполнен сообщениями: "ВСЕМ! ВСЕМ! ВСЕМ! Все на базу, все на базу - у