Советская Печенга. 1949 г., июль.

3 С О В Е Т С К А Я П Е Ч Е К Г А 28 июля 1949 года Владимир Галактионович КОРОЛЕНКО (И 98-летию со дня рождения—27 июля 1853 года) с Чеховым в знак протеста сложил с еебя вто звание. В голодные 1891 и 1892 годы Короленко развернул широкую кампанию помо­ щи голодающим. Во всех своих выступлениях он про­ водил мысль, что голод­ на случайное стихийное бедствие, а неизбежный результат самодержавного строя России. Дважды вы­ ступал Короленко против царского правительства, соз­ дававшего так называемые „ритуальные п р о ц е с с ы " (Мултанское дело — против 10 удмуртов в 1895— 96 г. г. и дело Бейлиса — против евреев в 1911—13 г. г.) В этих делах царизм по­ терпел поражение—удмур­ ты и Бейлис были оправда­ ны. В 1905 году Короленко активно выступал против еврейских погромов, кото­ рые организовывались цар­ ским правительством. Он боролся против казней и пыток, применявшихся цар­ ской охранкой против ре­ волюционеров. Посвящен­ ный этому вопросу сборник его статей под заглавием „Бытовое явление" произ- вел потрясающее впечатле ние не только в России, но н за границей. В годы гражданской вой­ ны тысячи детей были при сланы Советским правитель ством в Полтаву, где жил писатель. Белогвардейцы, захватив город, обрекли де тей на голодную смерть Короленко развернул кам­ панию помощи детям и до бился их спасения. В последние годы евоей жизни Короленко работал над своим основным авто­ биографическим произведе­ нием „История моего еовре- менника“, но закончить его не успел. 25 декабря 1921 года смерть оборвала его кипучую жизнь. Прессклише ТАСС. Известный п и с а т е л ь В. Г. Короленко родился на Волыни в семье еудьи. Получив среднее образова­ нии, он три раза поступал в высшие учебные заведе­ ния, но нужда, заставляв­ шая его искать заработка, аресты и ссылки так и не даля ему закончить хотя б л ед н о из них. ^^Первый [рассказ Королен- Щ к появился в печати в 1879 геду, когда писатель нахо­ дился в заключении. После казни революцио­ нерами царя Александра II, Короленко откавался при­ сягнуть новому царю Алек­ сандру III. За это его со­ слали в Сибирь. По оконча­ нии сеылки Короленко в 1885 году поселился в Ниж- шуа-Новгороде (ныне гор. Горький), где много и пло­ дотворно работал. Его про­ изведения вскоре принесли ему широкую известность. В 1900 году он был из­ бран почетным академиком, во когда в 1902 году по приказу царя Николая II К ыло отменено избрание [. Горького почетным ака­ демиком, Короленко вместе Т А Т Ь Я Н А (Отрывок из романа „Свет над землей" С. Бабаевского) Москва. Музей историй и реконструкции города Москвы по­ полнился многочисленными интересными экспонатами. Среди них большая электрифицированная картосхема, показывающая ход обо- И. В. Сталиным, нанесли по немецким войскам. Большой интерес у посетителей вызывает подлинник поста­ новления Исполнительного комитета Московского Совета депутатов трудящихся о вручении медали „За оборону М осквы ' товарищу И. В. Сталину. На снимке: посетители выставки у карты разгрома немец­ ких ВОЙСК. Прессклише ТАСС, Настроение у Ильи было не то чтобы неважное, а просто плохое, какое быва­ ет только у человека, чув­ ствующего, но не понимаю­ щего свою вину. „Тьфу, чертовщина какая, в чем же я, в самом деле, вино­ ват?”—задавал он себе во­ прос и не находил ответа, а сердце болело,—нет, не бо­ лело, а как-то неприятно ныло. Кондратьев хорошо знал его отношения к Тать­ яне, и поэтому Илье не хо­ телось принимать участие в предстоящем разговоре, но как от этого уйти,—не мог придумать. Чтобы хоть как- нибудь скрыть свое волне­ ние и в глазах Татьяны по­ казаться веселым, Илья еще за воротами схватил под­ вернувшегося под руку Ми- шутку и понес во двор. Он и смеялся и готов был рас­ целовать оторопевшего маль­ чугана, делая при этом вид, что вовсе не замечает стояв­ шую на крылечке Татьяну. Между тем Кондратьев оправлял под поясом ру­ башку и входил в калитку так запросто, как входят в свой двор хозяева, . даже взглянул на небогатое по­ дворье, как бы желая убе­ диться, все ли на месте. За ­ тем, уже вблизи крылечка, он как-то так изучающе строго посмотрел на хозяй­ ку дома, точно говорил: „Ах, вот ты какая, Татья­ на Нецветова! Ничего собой —и статная и красивая,— ну-ка, подойди поближе, дай я на тебя хорошенько посмотрю". — Здравствуй, Татьяна,— сказал он, протягивая руку. —Принимай гостей. — Милости прошу, захо­ дите в хату ,—любезно про­ говорила Татьяна. — Зачем же в хату?— возразил Кондратьев, по­ глядывая на палисадник.- Какие у вас славные виш­ ни, вот и посидим в холод­ ке. — А чайку я согрею,— сказала Татьяна.—Николай Петрович, вы любите чай с вишнями? — Люблю с вишнями и без вишен. После этих слов Кон­ дратьев снова посмотрел на Татьяну с таким очевидным пристрастием, что в прищу­ ренных глазах его можно бы­ ло читать: „Так, так, вижу, что хозяйка ты хорошая, и ласковая, и гостеприимная, а вот какие у тебя есть другие способности, — еще ничего мне не видно". Тать­ яна переняла его взгляд, про себя усмехнулась и по­ думала: „И чего он на ме­ ня так g m o t p h t ? “ — Николай Петрович,— сказала она тем же привет­ ливым голосом, — посидите покамест в холодочке, а я поставлю чайник и соберу сынишку в детский сад. — Николай Петрович,— отозвался Илья, —разрешите мне отвести мальчика в дет­ ский сад? Продолжение. Начало см, №№ 58, 59. — А сумеешь? — Кон­ дратьев рассмеялся.—Не ме­ ня спрашивай, а мать. Д о ­ зволь ему, Татьяна. Татьяна кивнула головой, даже не взглянув на Илью, и ушла в дом. Она уже догадывалась, зачем пожа­ ловал к ней Кондратьев, и была рада случаю, что Ильи не будет при разговоре, ко­ торый вот-вот должен на­ чаться. Солнце только-только под­ нялось над крышами, све­ тило ярко, но грело слабо, и в палисаднике от сырой земли веяло ночной прохла­ дой. Кондратьев присел на лавочку. Над его- головой раскинулись еще мокрые от обилия росы листья, а меж­ ду ними серьгами красне­ ли и желтели вишни. Под­ жидая Татьяну, Кондратьев сорвал одну ягодку, поло­ жил ее в рот и скривился, как от зубной боли. „Что- то мне в ней не нравится, а вот что именно,—понять не могу, — думал он, пробуя зубами косточку,—Молодо зелено—это, пожалуй, как раз к ней и подходит... Он взял изо рта мокрую косточку, положил ее на ладонь и задумался. В эту минуту его беспокоили чи­ сто практические соображе­ ния: какой завести разго­ вор в Татьяной, чтобы тут же решить будет ли из нее толк или не будет. Если бы можно было безошибочно знать, что Татьяна Нецвето­ ва сумеет стать хорошим партийным работником, то избранив ее нужно было всячески приветствовать—и женшина и агроном, —чего еще нужно! А что она еще молодая,—этого бояться не­ чего. Будет, конечно, влюб­ ляться, один поклонник сердца уже налицо, а там, гляди, и замуж выйдет: век вдовой не останется...Это об­ стоятельство тоже можно не принимать в рясчет. Суще­ ственно другое, и это осо­ бенно беспокоило Кондрать­ ева,—что у нее в душе: как она смотрит на жизнь, и есть ли у нее политиче­ ское чутье и та острота и твердость, которые так не­ обходимы будут в работе: умна ли, начитанна ли, су­ меет ли увидеть то, что другим не видно, сможет ли поговорить с человеком так, чтобы он открыл ей душ у ,—да мало ли какими качествами обязан обладать первый коммунист в колхо­ зе! И еще важно: найдет ли нужный язык не только с людьми, но и с Хворостян- киным—с этим человеком в самые ближайшие дни по­ требуется сразиться и вы­ держать бой... Неслышно подошла Тать­ яна. На ней были новень­ кие сандалеты, светлоко­ ричневые, под цвет чулок, новое платье с поперечны­ ми синими полосками на спине и на груди, лицо ве­ селое, слегка припудрен­ ное, отчего оно стало таким свежим, что даже ее свет-i лые брови четко выделялись на нем. „Преобразилась ...Быстро! Вот она—вся ту т“,—с не­ приятным чувством поду­ мал Кондратьев, заметив в Татьяне какую-то неприят­ ную для него перемену. — Странно,—сказала она, тихонько смеясь и нагибая ветку,—вчера Хворостянкин собирался ехать к вам, а се­ годня вы вами приехали к нам... — А ты знаешь, по како­ му делу я приехал? — Догадываюсь. — Вот и хорошо . . . Как думаешь, если тебя избе­ рут секретарем, сумеешь возглавить партийную рабо­ ту? — А я еще об этом не думала. — Почему? — А что ж тут думать? С Хворостянкиным все одно не уживусь,—она встала, сдвинула брови, очевидно, так, как это делает Хворо­ стянкин и басом сказала: „Ты у меня есть парторг, и твое дело—газету по степи разносить*,—и тут же звон­ ко, почти по-детски рассме­ ялась.—А я не могу быть разносчицей. — Газеты разносить—то­ же дело важное,—заметил Кондратьев и умолк, вы­ жидая, что скажет Татьяна. — Не в одних газетах де­ ло,—Татьяна сорвала две вишни со сросшимися хво­ стиками и повесила их себе на грудь —Понимаете, мы с Хворостянкиным разные лю­ ди! — Так, так,—это инте­ ресно. —Не очень,—Татьяна за­ кусила нижнюю губу и за­ думалась,—Это не Хворо­ стянкин, а личность, ей бо­ гу! Да разве вы его еще не изучили? Он и епит и во сне видит одного себя и свою славу. Ему и парторг ну­ жен под одну с ним масть, —она посмотрела на Кон­ дратьева честными и уди­ вительно светлыми глазами. —Мы с ним будем жить, как кошка с собакой,—зара­ нее знайте. — Что же, по-твоему, нужно сделать? Заменить? —спросил Кондратьев и так посмотрел на собеседницу,- как будто он знал, что и как нужно сделать, но на­ рочно умолчал. — Зачем же? — Татьяна насторожилась. — Заменять не нужно, а только надо ему указать его место... Ведь он же считает, что колхоз—это он один, а чув­ ствует он себя не председа­ телем, а эдаким князьком... — Так, так,—задумчиво проговорил Кондратьев.—А еще что ты скажешь? — А еще,—Татьяна вста­ ла,— а еще—пойдемте чай пить...Там и доскажу. А то чайник давно вскипел. Окончаяие следует.