Советская Арктика. 1936, №9.

66 Советская Арктика • 1936 • № 9 упавшего. Не торопись стрелять вторично. Пулей промчатся звери по радиусу и, если снова кругом тишина, вернутся обратно, толкаемые звериным любопытством: „что там произошло?" Тогда опять карабин ло­ жится мушкой по табуну. Капканы всегда держит при себе Андрей Романович. Он оставляет .дикого" так, как его свалила пуля, и здесь же под тушей заряжает капканы. Придут песцы, учуя павшего оленя. Голодной стаей сле­ тятся на добычу, и кто-нибудь обязательно застрянет в капкане. Мудрость охотничья — не спорт, не короткое увлечение, не ставка на удачу, а бережливо накапливаемый опыт. Беспре­ рывная работа мысли над тем, как пере­ хитрить слепые звериные инстинкты, как зверя поймать. Этой зимой около ста песцов вынул из пастников Андрей Романович. И шкурки сдал на факторию не продымленные, не захламленные, не залапанные грязными пальцами, а самой чистой ости и первых сортов. Пусть полюбуются московские и лейпцигские мастера, как мудро работает в тундре бодрый, крепкий старик Андрей Романович^Анциферов. — . . . Дикий-дикии,— Андрей Романо­ вич широко смеется, удивляясь странному звучанию этого слова. Однажды из Волочанки на стойбище свое „Тунгусы-Чапко", что значит .Река Яма', Андрей Романович вернулся просвет­ ленным и словно помолодевшим. Он не спеша распряг оленей, сбросив сакуй, от­ кинул с нарты белую дорожную шкурку. Под ней мешок с сахаром, с сушкой, пе­ ченьем, конфетами, аккуратно завернутые в газету метры доброго байка и рядом — самовар. Пузатый, смеющийся, настоящий самовар, какие любят воронежские или, ска­ жем, курские колхозники. Полина Алексе­ евна — моложавая жена Андрея — вскрик­ нула от удивления и радости: — Андрей, Андрей, беда хороша ма­ шина, — только и сумела сказать, бережно’ принимая на руки медного красавца. Самовар стоит в чуме Андрея Романо­ вича на столике, рядом с большим медным чайником и пестрой посудной утварью. И от него, от самовара этого, в чуме как будто стало теплей, уютней. Когда к Андрею Романовичу приез­ жают гостевать три его взрослых женатых сына, дочь Ксеня молча ставит самовар. И вот он стоит посреди чума прямо на полу, песенно-Ееселый. Гости вокруг на оленьих шкурах немного торжественные, как на празднике весеннего солнцестояния. И: Андрей Романович начинает чаепитие не­ изменным рассказом, как эта машина про­ делала трудный путь в трюмах больших и малых пароходов по длинным северным, морям в родную Пясину, в Дудыпту, к Во- лочанке. А на слете стахановцев ему как мудрому охотнику тундры поднесли само­ вар и он, забывшись, где находится, про­ кричал на весь жарко дышащий зал: — Шибко спасибо мудрейшему чело­ веку нашей широкой земли! Это была первая публичная речь ста­ рого авамского охотника Андрея Романо­ вича Анциферова. •к Норденшельд и Амундсен видели тундру Таймыра, эту царскую колониальную азиат­ чину с редкими малолюдными стойбищами, нищетой, вымиранием целых родов, слезами женщин и рабской приниженностью мужчин перед неведомыми силами полярной стихии.. Великие следопыты своего времени, открывая неведомые моря, реки и земли, они с горечью убеждались, что открываюг новые источники человеческой скорби. Что, если бы они взглянули на тундру сегодня, на этих вот Сусловых, Туркиных,, Анциферовых!