Советская Арктика. 1936, №8.

68 Советская Арктика • 1936 ■№ 8 сахару, то я им отпускал, впрочем до тех пор, пока они из этого сахара не начали варить себе бражку*. Минеев как большевик, как хозяйственник, как организатор, сей­ час же насторожился: из сахара вы, друзья мои, варите бражку, отрав­ ляетесь сахарным пивом,—я сахару вам на это не дам. И не дал, и правильно и хорошо сделал. Выходит, что и Минеев иногда отказывал в выдаче продуктов, но сравнивать отказы Минеева с теми отказами продуктов, которые позволял себе Семенчук, абсолютно нельзя. Минеев готов был продать туземцам веіци, которые не являлись предметом первой необходимости, но лишь в том случае, если эскимосы обеспе­ чены были уже предметами первой необходимости. Всю заботу свою он направил к тому, чтобы обеспечить эскимоса предметами первой необ­ ходимости, укрепить основу его хозяйства, поднять это эскимосское хозяйство на дальнейшую высоту и на основе этого расцвета эскимос­ ского хозяйства уже дальше раздвинуть круг его потребностей, всемерно и всячески эти потребности удовлетворяя. И так должен делать всякий, кто идет на Крайний Север полпредом нашего великого государства. „У нас осталось, — говорит Минеев, — после пяти лет хозяйствования, когда люди ни в чем не нуждались, такое количество муки, риса, сливочного масла, что могло бы хватить на много лет вперед. Из предметов ширпотреба, — говорит он, — осталось много мехов’. Мехов оставил Минеев несколько тысяч шкур, тысячу пыжиков, пять тысяч лап для сапог, даже была росомаха, готовые кухлянки, т. е. полный ширпотребовский ассортимент, которым могли бы похвастаться не только полярные „мосторги“. На вопрос: „много ли при вашем отъезде оставалось продуктов",— Минеев ответил: „Невероятно много. Я даже уговаривал Семенчука отправить половину муки, потому что она была бы обузой". И уточняя, что это за „невероятно много", Минеев сказал: „у Семенчука было муки лет на десять". Я просил Семенчука дать свои объяснения по поводу показаний т. Минеева и т. Ушакова, спросил, что он может сказать по поводу их показаний. И что же? Нехотя и вяло, как всегда во время процесса, Семенчук пробормотал: „Ничего0. И действительно, нечего ему сказать и ничего не может он сказать в свое оправдание. Что мы можем констатировать? В результате правильно организо­ ванной работы в течение восьми советских лет на зимовке остров Вран­ геля действительно превратился в цветущий земной рай, поднялся на большую высоту материального благополучия, и вместе с тем поднялось на громадную, недосягаемую до нашего прихода на этот остров высоту и материальнокультурное положение эскимосского населения. Семенчук получил, таким образом, большое и прекрасно устроенное хозяйство, большое и прекрасное наследство. А что же он с этим наследством сделал? Он превратил это хозяйство в дым и прах, в дым и прах, обвиняемый Семенчук, в пря­ мом смысле слова! Спросили Минеева, что собою представляла зимовка, на которой хозяйничал Семенчук. Он сказал: „Зимовка, на которой хозяйничал Семенчук, была какая-то дикая, странная, и я думаю, 4 TJ нормальные люди не могут жигь в таких условиях. Мы жили пять лет, у нас люди, извините за выражение, — говорит Минеев, — не дохли. Там прожили несколько месяцев, и люди начали умирать пачками. Ничем другим, — говорит Минеев,—кроме как вредительством, я этого объяснить не могу".