Советская Арктика. 1936, №5.

С. А. Бергавинов. Об арктической литерат уре ____ ____________ ____________________ ___________ 5 количества примеров героической работы советских полярников, летчи­ ков, моряков и научных работников, примеров, о которых не может и мечтать ни одна капиталистическая страна. В эт'ом свете становится понятным, почему автор, разбирая вопрос об отмирании родового строя у народов Крайнего Севера, ни словом не обмолвился о том, как, благодаря победам социализма в нашей стране, эти народности, минуя капиталистическую стадию развития, вовлекаются в общее социалистическое строительство страны и непосредственно подходят к бесклассовому обществу. Вместо того, чтобы показать в научно-популярной работе яркие факты хозяйственного и культурного подъема всего Крайнего Севера и народностей, его населяющих, Толма­ чев излагает по существу политически вредную путаницу. Вот одно из его квазинаучных вещаний: „ ...Наряду с безоленной и малооленной беднотой попадаются хозяйства, владеющие тысячными стадами, представляющие прослойку кулачества. Наличие его в известной мере объясняется еще пережитками родового строя, постепенно отми­ рающего по мере экономической дифференциации тундрового населения"... (стр. 68). Это, не обоснованное фактами, цифрами, изречение отстало по крайней мере на несколько лет. Хозяйство Крайнего Севера настолько шагнуло вперед, что старое понятие о безоленных хозяйствах исчезло из обихода жизни Севера. Они, эти хозяйства, при помощи пролетар­ ского государства снабженные орудиями промысла, охотприпасами, — раз­ виваются и уверенно растут в колхозном направлении. Совсем недавно на Енисейском севере в прошлом „безолетяый" тунгус колхозник т. Яроцкий в стахановскую декаду добыл и сдал на нашу пушную факторию пес­ цов на сумму в 14 000 руб. Аналогичных примеров немало , но они для Толмачева незаметны, вернее — непонятны. Для того чтобы советский читатель не сомневался, что народы Крайнего Севера именно теперь якобы переживают период упадка, автор на странице 72 добавляет: „.. .Едва ли можно сомневаться, что эта картина социальной дифференциации тундрового населения, которую мы наблю­ даем теперь / в значительной мере обусловлена именно развитием тузем­ ного хозяйства [какого? С. Я.] в обстановке более или менее тесной связи с пришлыми [какими? С. Б.] народами1. . . По автору выходит, что „пришлые"— суть зло, разрушающее туземное хозяйство. Большего поклепа на социалистическое освоение Севера выдумать нельзя. Верно, что „пришлый" капиталистического периода был купец, поп, торгаш, которые выколачивали всеми средствами пушнину. Они действительно разоряли хозяйства.северных народностей. Но советский „пришлый" — это учитель, врач, зоотехник, комсомолец, организатор. Эти люди волею партии идут на Север для братской пролетарской помощи народностям Севера, для их культурного и хозяйственного развития на основе социалистического подъема всей страны. Этого ни­ как не может понять Толмачев, который в этих вопросах стоит на старых буржуазных позициях. Подобные высказывания объясняют, по­ чему в книге отсутствует принципиальное различие между положением народов советского Крайнего Севера и положением народов в капита­ листических приполярных странах. Толмачев мог бы привести из этой области немало примеров. Взять хотя бы такой факт, что у соседней страны туземное население (гиляки) южной части Сахалина за 1932 год естественным путем уменьшилось на 11 °/о, а гиляки советской части 1 Везде в цитатах подчеркнуто мною. С. Б.