Советская Арктика. 1936, №10.

Макс Зингер. Колыма сегодня 59 — Я — капитан Салищев! — многозначительно отрекомендовался вошедший, дыхнув на меня винным перегаром.— Слышал, что вы книги пишете. — Пишу, — ответил я, не понимая, к чему ведет он разговор в столь позднее время. До отхода катера „Октябренок" оставалось всего лишь несколько часов. Но пришедшему гостю предстояло здесь зимовать, и он ви­ димо никуда не торопился, а поговорить с 'новым человеком давно хо­ телось. — А у тебя табачок есть?— спросил он. — Я не курю. — Не куришь!— удивленно воскликнул капитан. — А еще полярник! Тоже! — недовольно заметил он и стал набивать махоркой трубку. — Так вот что, дорогой! Я пришел к тебе, чтобы ты написал обо мне книгу, как об одном из старых колымских капитанов. Понял? — Простите, вас я не знаю совершенно. Что же могу я написать? Мой отказ ничуть не удивил его, да и вряд ли что-нибудь на свете могло удивить этого речного джигита. —- Ну, вот что, такие вещи с Колымы на материк не возят, — серьезно заявил он, забирая со стола мой охотничий нож. — Позвольте, нож мне нужен! — запротестовал я. — Зачем? — Наш путь еще долог. Возможно, что зимним путем придется пробираться к Магадану по тайге. Консервы вскрывать, костры раскла­ дывать. Как же без ножа? — Ну, давай, что ли, тогда кожаную тужурку! — Она у меня одна. — Экой ты несговорчивый! Да постой же, брат ,— закричал он вдруг обрадованно, — сколько же у тебя этих самых карандашей! Це­ лый завод! — Вот карандашей я могу вам дать немного. Он забрал со стола все карандаши, вышел в приоткрытую дверь и продолжал из коридора говорить мне о том, что вряд ли кто на Колыме знает так верховой фарватер, как он. Я подумал о славном и скромном капитане Сутырине, который пришел на Колыму сменять та­ ких, как Салищев . .. Осенним утром, перед самым отходом „Октябренка", все лужицы в Столбовой замерзли. Температура упала ниже пятнадцати градусов. Катер не прошел и с полдня, как нас догнал пароход „Эвен“, с которым мы уже горячо распрощались. Он был послан из Столбовой на помощь севшему на мель пароходу. После нетопленого катера приятно было среди друзей в жарконатопленных каютах. Мы в последний раз напи­ лись у гостеприимного Сутырина чаю с брусничным вареньем. Друзья - „эвенцы" подробно расспрашивали о нашей „цыганской" жизни на ка­ терке и рассказывали новости. Семейные жалели о том, что далеки их семьи— на Байкале, Волге, на Днепре. Мечтали, что в будущем году выпишут родных к себе. Катер быстро исправили, и он затарахтел, удаляясь от прощально свистевшего „Эвена“. Раньше времени началась северная тяга. Нас догоняла с севера зима. Подули ветры с океана. К утру замерзли мои чернила. Нам пред­ стоял пятисоткилометровый путь по крутым коленам верховой Колымы через ее многочисленные перекаты. По утрам, после ночевок, мы ухо­