Советская Арктика. 1936, №10.

Макс Зингер. Колыма сегодня j53 в горах, достать было нельзя, и Мария в осеннюю непогоду съездила в сопки одна и вьюком доставила два мешка мелу на „Эвен“. Капитан Сутырин исполнил просьбу члена якутского правительства Марии Робек и передал мел по назначению. Осенью 1935 года на Колыме было много новостей. Говорили о первом рейсе парохода „Леонгард“ на реку Ясачную, приток Колымы. „Леонгард" впервые завез продовольствие для местных жителей. На сто пятнадцать километров поднялся он вверх по притоку и обеспечил подшефных „Дальстрою" юкагиров мукой, сахаром, чаем и охотничьими припасами. Не будь рейса „Леонгарда“, юкагирам пришлось бы нартить зимой по таежному бездорожью на оленях за грузом. Такого количе­ ства никогда не вывезти нартами в одну зиму. „Леонгард“ пришел на Колыму с Лены за год до „Эвена“. Он при­ нес сквозь льды океана имя одного из безвременно погибших пионеров Северного воздушного пути. Леонгард, бортмеханик самолета, работал вместе с летчиком Кальвицем на якутской воздушной линии. 7 марта 1931 года во время рейса из Якутска в Булун летчик Кальвиц с его постоянным спутником-другом Леонгардом и радистом Карчевским раз­ бились при падении самолета на Лене, близ угольных копей Сангар-Хая. Ленские и колымские пароходы понесли на своих бортах имена героев- летчиков, погибших на боевом посту. Экипажи пароходов продолжают славные дела героев Севера, отдавших жизнь за процветание далеких окраин своей родины. На „Эвене” поднимался вверх по реке Колыме старый лесовод. Заготовляя лес для строительства и для пароходных топок, старый таежник оставлял береговую бровку, не вырубал ее, не оголял совсем берега. Там, где этого не делали, весна сурово расправлялась с бере­ гами. В обвалах, вместе с осевшими, сползшими в реку отвесными берегами, поникли вершинами оголенные лиственицы. Выше реки Шама- нихи обвалилось до двадцати саженей земли. Люди во-время сумели оттянуть повыше наиболее ценные грузы, лежавшие у самой воды под брезентами. Далеко с парохода виднелись торфяные берега. — Этому торфянику пролетовать на солнышке, и вышло бы заме­ чательное топливо, — говорил старик-лесовод, показывая на обнаженные местами берега, где ледоход выгрыз сотни тысяч кубометров грунта и унес их вниз, создавая колымские недолговечные острова. — Если так будем рубить еще несколько лет, всю тайгу в трубу выпустим, и Колыма обмелеет, — хмуро говорил лесовод, глядя на берега, откуда доносился пряный запах багульника. — Ведь Колыма скоро догонит тоннаж флота Лены! Нам надо скорей переходить на торф или на уголь. „Дальстрой“ знал об этом. На Зырянке, притоке Колымы, уже раз­ рабатывались каменноугольные месторождения. Река зыбила пенными гребнями. Но они не были страшны „Эвену“, прорвавшемуся сквозь льды, штормы и туманы хмурого океана. Подул сильный южный ветер. Потянуло теплом. Солнце еще светило ярко и даже чуть пригревало. Все думали о том: скоро ли станет река? Добе­ рется ли „Эвен“ до Столбовой или зазимует на открытом месте где- нибудь в среднем плесе, вдали от жилья и ремонтных мастерских? Это особенно волновало старика Сутырина. Он не успел перед походом окрасить пароход, нехватило дней. Старый капитан надеялся подобрать колер „Эвену“ в одном из колымских затонов. Это была заветная мечта Сутырина.