Северная вахта. 1941, октябрь.

ІМППОРЯ 1 9 4 1 Г. № 3 U . СЕВЕРНАЯ ВАХТА З н а к с т в о не с о с т о я л о с ь Проснувшись в своей палат­ ке под корявой сосной, Мило- взоров решил прежде всего пой­ ти за чемоданом, в котором была чистая гимнастерка с во­ ротничком, пришитым матерью ещс до войны. Но за чемоданом сходить не пришлось и позавтра­ кать тоже не пришлось. Не пришлось даже умыться. Вме­ сто всего этого пришлось ле­ теть и навязывать бой немцу, который трусил и старался уд­ рать в облака. Немец боя ни за что не при­ нимал и улепетывал изо всех сиз, а Миловзоров ловил его и злился—ему ужасно хотелось сдать немцу прикурить» по всем правилам, сбить его. Но и на этот раз ничего не вышло: немец удрал. Летчик должен быть спокоен Миловзоров посадил машину яа аэродром, вылез, сердито содрал с головы шлем и, не от­ вечая на вопросы товарищей, пошел докладывать, а оттуда— в столовую позавтракать. Капи­ тан Безенчук, выслушав доклад Миловзорова, посоветовал ему не нервничать, сказал, что все еще впереди и что если Мило­ взоров пока не сбил ни одного фашиста, то обязательно собьет и не одного, а многих, но толь­ ко в том случае, ежели не поз­ волит себе волноваться. -—Летчик должен быть всег­ да спокоен, — сказал капитан Безенчук, — так же, впрочем, как и танкист, и артиллерист. Война вообще любит спокой­ ных и рассудительных людей. Миловзоров выслушал капи­ тана молча. Слегка курносое, розовое, совсем еще молодое | лицо выражало внимание, пока он слушал капитана, но когда он вышел из помещения штаба отряда, на лице его вновь про­ ступило выражение досады и недовольства собой. Неподалеку от штаба, на бревнах сидел младший лейте­ нант Евстигнеев, сбивший в боях четырех немцев. Он курил напиросу и щурился на солнце. Они поговорили немного и Е в ­ стигнеев тоже посоветовал Ми- іовзорову быть поспокойнее и не огорчаться цо пустякам. — Хорошие пустяки!— с до­ садой в голосе сказал Миловзо­ ров,—-другие вон как работают, а я хоть бы что. Прямо курам на смех... И пошел в столовую. По дороге попался Миловзо­ рову помощник повара Птухин и сказал ему, что для него припасена великолепная кость с мозгом, чтобы он поспешил, потому что кость лежит с ве­ чера и ее могут выбросить. Никто кроме Птухина не знал на кухне о любви сержанта Ми­ ловзорова грызть кости. Мило­ взоров несколько стеснялся этого своего пристрастия к костям, но зубы его были так крепки, белы и остры, челюсти так сильны, что сержант не сопротивлялся, когда земляк Птухин откладывал ему кость «посочнее», и с хрустом грыз СИДЯ на кухонном крыльце, засучив рукава гимнастерки и расстелив па коленях старую газету. Перед завтраком он бы с удовольствием поупражнял зу­ бы, но ему не повезло. Едва Птухин вышел из кухпи с ог­ ромной костью в руке, как на аэродроме раздался сигнал воз­ душной тревоги. Фашист налаживает „хорошие отношения" Ю Р И Й ГЕ РМ АН с ги. Он тряс ногой н сердился, а провод смешно тянулся за ним. Через несколько секунд Ми­ ловзоров был уже в машине, а еще через несколько минут он уже «прижимал» к земле нем­ ца— тяжелую большую машину со свастиками, крестами и змея­ ми на плоскостях и фюзеляже. Немец вырывался из-под мило- взоровского «ястребка», хитрил и обманывал сержанта, но сер­ жант, наученный прошлыми неудачами, бормотал сквозь зу­ бы «врешь, не уйдешь, мы те­ перь сами с усами, нет, бросьте ваши шутки»— и неумолимо са­ жал фашиста на советскую землю. Слева фашиста конвоировал сержант Бойченко, справа — младший лейтенант Магидов. Фашист внезапно перестал от­ стреливаться— то ли у него иссяк боезапас, то ли он нала­ живал с советским летчиком «хорошие отношения» перед неминуемым пленом. Еще раз немец попытался вырваться, но Миловзоров сте­ ганул по его дымящей машине из пулемета и немец пошел на посадку. Слева от него призем­ лился Бойченко, справа— Маги­ дов. Миловзоров сделал разво­ рот и пошел на посадку по­ следним. Сердце его сильно и радост­ но билось, когда он шел но по­ лю к фашистскому бомбарди­ ровщику. Ему очень хотелось побежать бегом, домчаться пер­ вым, но он шел медленно и степенно. Свое дело он сделал, теперь не следовало обращать на себя внимания, лезть в гла­ за капитану, говорить «это я посадил, вот я какой молодец, посмотрите на меня». Нет, не так воспитан Миловзоров! Неторопливым шагом сер­ жант подошел к бомбарди­ ровщику, встал позади всех, снял шлем, поправил на себе сумку и стал смотреть, как вы­ нимали из фашистской машины немцев. А с с х о ч е т стреляться Первым вышел седой, с ви­ сячими усами, очень бледный, почти зеленый офицер, ве-1 роятно, командир отряда. Это і была настоящая удача— взять живым такого зверя. Потом вы­ шел стрелок-радкст, мордастый, с белыми бровями, потом меха­ ник в комбинезоне из какого-то дамского меха, потом выполз второй нилот— очень .сердитый немец средних лет с длинным лошадиным лицом. Вылезая, он запутался в каком-то прово­ де ногой и теперь никак не мог сбросить этот провод с но- Седой с висячими усами дей­ ствительно оказался не только командиром машины, но и командиром отряда, а кроме то­ го — совершенно бесстыдным трусом, хорошо говорящим по- русски. Когда у него отбирали оружие, он сказал, что ему, как полковнику имперских во­ енно-воздушных сил. должна быть предоставлена возмож­ ность покончить с собой по­ средством самоубийства и что поэтому у него не должны отбирать оружие. — Вы имели полную возмож­ ность застрелиться в самолете, | бутербродами. — сухо сказал капитан, — те­ перь же вы наш пленник а пленникам не полагается да­ вать оружие даже в том слу­ чае, если они вырал;ают жела­ ние застрелиться. Лицо у капитана было твер­ дое и жестокое— совсем не то, к которому привык Миловзоров. Второй пилот теперь стоял на одной ноге— он все еще сдирал с мехового сапога про­ вод н сердился. Пока разоружали остальных, командир-немец вдруг сказал; капитану, что ему, командиру, более пятидесяти лет, что он хочет жить, только жить и что если от него уберут этих (ту т он рукой показал на своих сослу­ живцев). то он будет говорить обо всем, что покажется инте- ] ресным капитану, господину капитану,— сказал он и попра­ вился, — гражданину капитану! Миловзорову па секунду стало тошно. Немецкий полковник со своими висячими усами, точно приклеенными, к зелено-желто­ му лицу, был сейчас страшен со своей любовью к жизни. Он уже говорил и не мог остано­ виться, говорил и трогал капи­ тана пальцами за локоть, гло­ тал слюну, опять говорил, пу­ тал русские слова с француз­ скими, просил, козырял и кла­ нялся. —- Тормоза не работают,— произнес за спиной Миловзоро­ ва младший лейтенант Евсти­ гнеев, — не хочет старикашка умирать... Миловзоров обернулся. На лице у Евстигнеева было | выражение гадливости. I — Пойдемте Миловзоров!— ! сказал он.— Зачем на такие представления смотреть? Пой-! демте, в большая удача. Открывайте те­ кущий счет— есть чем! Евстигнеев разболтал в хо­ лодной, как лед, простокваше сахар, поднял стакан, сказал: «За ваше здоровье, сержант» и выпил все залпом. Потом спросил: - — Страшно было? — Нет,—искренно и просто ответил Миловзоров, — не до страха было. Очень уж я злился. Пришли Бойченко и Магидов и в один голос стали хвалить Миловзорова — его ловкость, умение н сноровку. Миловзоров сделался красным, как рак, ‘и даже рассердился. На завтрак он с'ел яичницу с колбасой, выпил два стакана простоква- ; ши, потом приступил к чаю с Но чего-то ему нехватало. После завтрака он отправился на кухню, сел, как давеча, на крыльцо и принялся за свою кость. Кость была ог­ ромная и очень вкусная. Ми­ ловзоров с наслаждением вгры­ зался в сухожилия, закусывал хлебом, круто посыпанным солью, и только успел поду­ мать о том, что сейчас ему уж никто не помешает до кон­ ца расправиться с костью, как перед ним вырос боец из шта­ ба и сказал, что капитан тре­ бует его, Миловзорова, немед­ ленно в штаб. Сержант и полковник Миловзоров обдернул на себе гимнастерку, которую так и не успел сменить, отвернул под­ вернутые рукава и, громыхая тяжелыми сапогами, побежал к штабу. В дверях кабинета он еще раз обдернул гимнастерку, поправил пилотку и постучал в дверь. — Войдите! — сказали за дверью. Миловзоров вошел. Кроме ка­ питана в комнате сидели еще незнакомый, пожилой майор и немец-офицер с висячими уса­ ми. Теперь, без своих летных доспехов— без меха, ремней и оружия — немецкий командир имел довольно жалкий, какой- то пустяковый вид. На груди его было много ленточек и не­ сколько орденов: Миловзоров успел заметить, что немец аз породы ихних «ассов». Несколько секунд все в ком­ нате молчали. Наконец, Мило­ взоров произнес то, что полага­ лось,— «по вашему приказанию явился»— и взглянул в лицо своего капитана, в то лицо, по которому он обычно отгадывал, в каком капитан настроении и что он думает. Но сейчас обычно столовую простоквашу | открытое лицо капитана было со льдом привезли... Они пошли по полю к столо-! вой. З а в т р а к о п я т ь прерван —- Хорошо вы сегодня пора­ ботали,— произнес Евстигнеев, когда они сели за стол,— а еще жаловались, что вам не везет! Посадить живым и здо­ ровым таких птнчѳк-канареек— замкнутым и холодным и не выражало ничего, кроме той жесткости, которую Миловзоров отметил еще давеча на аэро­ дроме. Незнакомый майор тоже был суров и насуплен. — Так вот, висто и неприязненно начал капитан,— так вот... полков­ ник... (он сделал короткий жест рукой), полковник просил ме­ ня... просил майора и меня... показать ему того русского лет­ чика. который... принудил пол­ ковника к сдаче в плен. Пол­ ковник, видите ли, асс. много раз награждался, и поражен, что его посадил всего только сержант. И повернувшись лицом ;; полковнику, он сказал ему не­ приятным, звенящим голосом: — Рекомендую вам сержанта Миловзорова. Сержант Миловзо­ ров принудил вас к сдаче в плен и, как мы надеемся, при­ нудит еще многих врагов на­ ших к тому же самому. Неожиданно немец встал и заговорил. Что он говорил— Миловзорову не было понятии до конца по той причине, что он и не вслушивался— сердце его билось сильно и тяжело, он глядел, не отрываясь, в лицо немцу, слова же проходили ми­ мо него. Он что-то слышал, что полковник приветствует в его лице, что полковник поражен, что ни во Франции, ни в Бель­ гии, ни в Польше... Он говорил, а сердце Миловзорова билось все сильнее и сильнее, все громче и громче и, наконец, стало биться так громко, что он ничего, кроме своего сердца, больше не слышал. От ненави­ сти ему было трудно дышать. Он стоял, как полагалось, ру­ ки по швам и глядел в лицо немцу, в лицо человеку, кото­ рый с гордостью говорил о том, как он бомбил мирные, неза­ щищенные, не воюющие города и села, глядел на человека, ко­ торый на крыльях своей маши­ ны нес смерть и разрушение, глядел, слушал и не пони­ мал, чего немец хочет от него. — Я хочу пожать вашу ру­ ку,— произнес полковник,—как старший в опыте и в жизни... Инстинктивно Миловзоров об­ тер свою ладонь— его руки бы­ ли измазаны костью— и уже сделал шаг вперед, как вдруг ненависть сдавила ему горло. Он убрал свою руку за спину и, не отступая ни на шаг, глядя в глаза немцу потемнев­ шими от гнева глазами, ска­ зал фразу, которую никогда, никому не говорил, но которую не смог не сказать сейчас: — Да пошел ты,— сказал он сдавленным голосом,—пошел ты к... Он видел, как посерело лицо немца, как повисла в воздухе его длинная ладонь. Это было последним, что он видел. Он повернулся к немцу боком и вытянулся перед капитаном, готовый понести наказание за свой поступок. Крепкие челю­ сти его дрожали. — Можете быть свободным!— сказал ему капитан и, стран­ ное дело, в голосе капитана не было и тени осуждения. Миловзоров вышел. Веселые глаза капитана Через час его вновь вызвали к капитану. Немца тут больше і не было. Капитан смотрел на ■довольно, отры -1 Миловзорова веселыми глазами. Майор тоже улыбался. На ще­ ках у сержанта горели крас­ ные пятна. — Доложите майору подроб­ ности дела,— сказал капитан,— и я послушаю. Миловзоров начал доклады­ вать.