Север и рынок. 2023, № 3.

СЕВЕР И РЫНОК: формирование экономического порядка. 2023. № 3. С. 22-43. Sever i rynok: formirovanie ekonomicheskogo poryadka [The North and the Market: Forming the Economic Order], 2023, no. 3, pp. 22-43. ЭКОНОМИКА СЕВЕРА И АРКТИКИ РОССИИ В УСЛОВИЯХ НОВОЙ ИНДУСТРИАЛИЗАЦИИ это характерно для нефтегазовых гигантов (которые своей мощью просто перешибают ресурсы любой региональной власти). Таким образом, лучшая ситуация для региональной промышленной политики складывается в экспортно­ ориентированных регионах развитого минерально­ сырьевого комплекса: Чукотском автономном округе, Норильском промрайоне, Мурманской и Архангельской (без Ненецкого автономного округа) областях, арктической Якутии. Ситуация в регионах развитого топливно-энергетического комплекса двойственная, потому что суперрентабельность ключевого ресурса может сработать как на плюс, так и на минус при проведении акций региональной промышленной политики — Ямало-Ненецкий и Ненецкий автономные округа. Для коми- и карельской Арктики характерна ситуация с относительно скромными по рентабельности ресурсами коксующегося и энергетического угля, железных руд и лесных ресурсов. Они замыкают список регионов. Тип эксплуатируемого природного ресурса: точечный (концентрированный) или распределенный (ареальный)? Социальный характер природных ресурсов облегчает включение их в «оборот» региональной промышленной политики. Им проще стать базой для местной промышленности, включиться в формируемые местными малыми предпринимателями и властью цепочки добавленной стоимости на территории. Но социальные природные ресурсы (или те, которые способны обрести эту жизнеобеспечивающую функцию) — это, как правило, ареальные, распределенные лесные, рыбные, ресурсы россыпного золота и т. д. Кроме того, высоколокализованные природные ресурсы обеспечивают эффекты на масштабе крупного корпоративного производства. Но они же и более отчуждены от места, местных сообществ. Местной власти труднее вовлекать их в использование ввиду высокой капиталоемкости ресурсного промысла. Получается четкая дихотомия: большие ресурсы глобального значения, которые труднее воплотить в меры региональной промышленной политики; малые ресурсы потенциально социального, жизнеобеспечивающего значения, которые естественным образом легко могут стать ресурсом региональной промышленной политики (коми- Арктика с углем, Архангельская область с лесными ресурсами, карельская Арктика с лесными ресурсами и ресурсами щебеночного/строительного камня). Степень неистощенности природно-ресурсной базы. Здесь возникает противоречие: с одной стороны, свежие молодые активы нового освоения хороши для всех: они привлекательны для ресурсных корпораций, формируют тонус территории нового освоения и дают шанс на активную политику местной власти (который не обязательно реализуется); с другой стороны, сила пришедших сюда компаний несопоставимо велика по сравнению с полномочиями местной власти, а современные мобильные и вахтовые схемы освоения дают местным властям мало возможностей «зацепиться» своей промышленной политикой. Поэтому получается, что ресурсные «фонтаны» слишком соблазнительны для внешних игроков, чтобы у территории их присутствия могло получиться сразу что-то свое. Значительно лучше более умеренная ситуация схлынувшей первой волны, когда возникает потребность в целенаправленном долгосрочном развитии местной ресурсной базы, ее инновационной оснастке, в том числе мерами промышленной политики. А ситуация сильнейшего истощения опять плоха, потому что чревата потерей перспектив ресурсной территории. С эффектами ресурсного истощения прежде всего сталкиваются региональные власти старопромышленных регионов и городов: частные и государственные корпорации нередко просто покидают эти территории, теряют к ним интерес. И вот задача региональной промышленной политики состоит в том, чтобы найти дальнейшие резервы производственного развития для этих территорий и городов. В результате получается, что мы имеем здесь три группы регионов, которые в значительной степени формируются возрастом хозяйственного освоения: 1) «среднего возраста», около 40-50 лет, или большего, но с новыми ресурсными открытиями последнего времени, которые привели к омоложению ресурсных провинций: Ямало-Ненецкий и Чукотский автономные округа, красноярская Арктика; 2) относительно молодые или еще потенциальные для ресурсного освоения: Ненецкий автономный округ, карельская и якутская Арктика; 3) отчетливо старопромышленные, имеющие значительные эффекты истощения природных ресурсов: Мурманская и Архангельская (без Ненецкого автономного округа) области, Республика Коми. В результате по совокупности трех признаков мы имеем три группы регионов: с лучшими природно­ ресурсными условиями для реализации мер региональной промышленной политики — красноярская Арктика и Чукотский автономный округ; со средними предпосылками — Ямало-Ненецкий автономный округ, Архангельская область и якутская Арктика; замыкающие позиции — коми-Арктика, Мурманская область, Ненецкий автономный округ, карельская Арктика. © Пилясов А. Н., Цукерман В. А., 2023 39