Север и рынок. 2021, №3.

Север и рынок: формирование экономического порядка. 2021. № 3. С. 7-29. Sever i rynok: form irovanie ekonomicheskogo poryadka [The North and the Market: Forming the Economic Order], 2021, no. 3, pp. 7-29. ПРОБЛЕМЫ ПРОМЫШЛЕННОЙ И ФИНАНСОВО-БЮДЖЕТНОЙ ПОЛИТИКИ НА СЕВЕРЕ И В АРКТИКЕ РОССИИ Вторая ситуация — «спокойного» обособления власти и корпоративного бизнеса (или в версии похуже, когда его не удается привлечь к инициативам местной власти в области промышленной политики) — является самой распространенной в регионах и городах российской (да и зарубежной) Арктики. В этом случае губернаторам и мэрам, чтобы не рисковать должностью, приходится довольствоваться развитием местной пищевой и рыбоперерабатывающей промышленности, индустрии стройматериалов, что тоже неплохо, учитывая потенциал диверсификации, который приносят эти виды деятельности в местный производственный сектор. Другой вариант их поведения в этом случае — выход на федеральный уровень с интересными своей масштабностью инициативами новых мегапроектов типа «Алтайское Приобье» и «Енисейская Сибирь», а для Арктики часто — создания новых портов с сопутствующей инфраструктурой и производственными объектами (например, порт Индига в Ненецком автономном округе). Практика показывает, что многое здесь зависит от лоббистского потенциала конкретного губернатора, от его способности убедить федеральные органы власти и новые корпоративные структуры «зайти» в регион. При всем скептическом отношении общественности к подобным мегапроектам в высокозатратной Арктике, следует ценить эти местные инициативы, потому что альтернативой являются превращение власти в обыкновенный собес для граждан и угроза скатывания местной экономики в «голландскую болезнь», когда все даже ранее существующие экспортоориентированные виды производственной деятельности (рыбопереработка, производство пиломатериалов, дикоросов и др.) просто выклиниваются ввиду неспособности существовать на фоне суперрентабельной добычи нефти или газа. Поэтому на первой взгляд «спокойное» обособление власти от бизнеса реально при отсутствии местных инициатив в области промышленной политики может стоить региону очень дорого и очень быстро запредельно упростить его экономику, что случилось в последние десятилетия, например, в Ненецком автономном округе. «Автоматической» диверсификации не бывает, в этой ситуации требуется очень активная и ответственная промышленная политика региональной власти. Третья ситуация — драматичного столкновения интересов региональной власти и корпоративного бизнеса — является самой разрушительной для целей региональной промышленной политики. Это вариант Республики Коми конца 1990-х гг., в период конфликта главы республики Ю. В. Спиридонова с пришедшим сюда «Лукойлом». Для региона ситуация означает потерю времени, нервозность для всего бизнес-сообщества, что нередко приводит к смене региональных элит. В этой связи интересно по статистике 2002 г. проанализировать последствия ухода Ю. В. Спиридонова с поста главы республики, который он занимал семь лет. Малые хозяйственные формы (строительные фирмы, аграрные, лесозаготовительные, пищевые) отреагировали на смену политической системы непосредственно — спадом производства. Субъекты экономики, которые не имели инерции капиталоемких отраслей, трансформировали долгосрочные контракты в краткосрочные или не заключали новые долгосрочные контракты ввиду неуверенности экономического поведения. Индикатором курса на краткосрочные цели стал рост производства мяса и молока на фоне значительного падения поголовья. Реакция корпоративных предприятий была более опосредованная — понижение собираемости налогов, снижение легальной экспортной деятельности и инвестиционной активности при сохраняющихся положительных темпах роста физического объема производства. Наиболее рельефно разная реакция на политический кризис проявилась внутри лесопромышленного комплекса. Лесозаготовитель­ ная деятельность (и первичная переработка, пространственно связанная с ней), ориентированная на ареальность, в которой природные активы играют б о льшую роль, чем материальные, зависящая от прав собственности на земельные и лесные участки, связанная с малыми формами отработки ресурса, показала, по официальным данным, спад. С другой стороны, глубокая деревообработка и целлюлозо­ бумажная отрасль, которые более капиталоемки, концентрированы, легализованы и экспорто­ ориентированы, испытывали подъем. Чем выше степень географической концентрации материальных активов промышленных предприятий, чем больше их размер, тем они и более независимы в своих действиях от региональной власти. Однако рассредоточенность лесных участков и материальных активов лесозаготовителей укрепляет их зависимость от акций и решений местной власти. Концентрированные производственные активы по определению «прокорпоративны», а рассредоточенные активы — «провластны». Четвертая ситуация — активного взаимодействия региональной власти и компаний в интересах динамичного развития региона и © Пилясов А. Н., 2021 22