Север и рынок. 2020, № 1.

В табл. 2 строка «Доля коммерческих органов в структуре уставного капитала промышленных организаций», в большинстве приведенных арктических и северных регионах превосходящая среднероссийские показатели, обозначает состоявшуюся к этому времени «корпоративизацию» арктической промышленности. Для некоторых регионов в уставном фонде корпоративной промышленности также играла роль и доля физических лиц. Частные компании приступили к освоению новых ресурсных объектов на арктической суше в Ненецком, Чукотском, Ямало-Ненецком автономном округах, подчас очень новаторскому и смелому по логистическим схемам и исключительно быстрому в сравнении со сроками советского времени. Именно они, прежде всего «Лукойл», начали абсолютно новый процесс развития СМП, связанный с его использованием для вывоза углеводородов танкерами, а не по традиционному «южному» маршруту по трубе. Это была подлинная революция, которая обеспечила последующий рост доли углеводородов в общем грузопотоке по трассе Северного морского пути (см. рис.). Именно в этот период закладывались новые противоречия хозяйственного освоения Арктики 2.0: когда новые собственники не хотят расширять свою социально-экономическую активность сверх анклава вахтового поселка, реализуют при отработке месторождений природных ресурсов «вырезанную» схему хозяйственного острова, сбрасывания непрофильных активов, а местные власти и местные сообщества хотят позитивных экстерналий от взаимодействия территории и компании, и не просто в форме прямой социальной поддержки, но в форме разрешенного использования корпоративных зимников, корпоративной телекоммуникационной сети, в целом «двойного применения» созданной компанией инфраструктуры. И, к сожалению, у государства ни в этот, ни в последующие периоды реализации промышленной политики в Арктике не было внятной позиции по поводу того, какой широко понятый экономический и социальный регламент должен быть задан или даже вменен ресурсной корпорации, ведущей освоение природных ресурсов Арктики — и не только для Арктики, но для всей российской экономики в целом. Речь идет об обязательствах компаний «растить» вослед своим требованиям отечественных машиностроителей для динамичного и эффективного замещения импорта собственным производством. Дело не только в том, что у государства «ограниченные ресурсы, ограниченный арсенал инструментов и механизмов» на промышленную политику в Арктике, как считают некоторые исследователи [6], но, прежде всего, в том, что сам формат такой политики понимается предельно суженно — до уровня прямого лоббирования проектов компаний и не более того. Вопрос не в том, чтобы ждать, когда у государства будут ресурсы на промышленную политику в Арктике, но в том, чтобы учиться строить цивилизованные отношения с компаниями — такие, которые обеспечат государство такими ресурсами. 6.3. Госкорпоративизация на шельфе и на суше: 2005-2009 гг. В этот период в стране в целом и в российской Арктике стала складываться современная система госкапитализма и госкорпораций, которые становились проводниками, инструментами государственной промышленной политики на стратегических направлениях. Это время ознаменовалось ликвидацией нефтяной компании «ЮКОС» (2007), созданием на ее обломках госкорпорации «Роснефть» в ее современном виде (2005), образованием госкомпании «Газпромнефть» (2006), запретом частным компаниям вести освоение ресурсов шельфа (2008), который любопытным образом совпал с вводом частной компанией «Лукойл» стационарного морского ледостойкого отгрузочного причала в Печорском море, в 20 км от береговой черты в районе пос. Варандей (март 2008 г.). В этот период высоких мировых цен на углеводороды все новые привлекательные углеводородные активы на суше и на шельфе отдавались именно этим двум новым госкомпаниям. С одной стороны, все эти меры можно признать свидетельством постепенного прямого и косвенного возвращения государства в арктическую промышленную политику, с другой стороны, как подтверждение нежелания государства, в силу неопытности или слабости, вести длительный конструктивный, многоплановый диалог с компаниями по вопросам широко понимаемой промышленной политики и — вместо этого — попытка через соучастие в госкомпаниях влиять на формирование промышленной политики в Арктике. Будущее развитие событий показало, что этот путь был неконструктивным и к плодотворным результатам не привел. 6.4. Акции промполитики бьют мимо цели: 2009-2014 гг. Основные приоритеты промышленной политики в Арктике в этот период были либо явно ошибочными, либо малорезультативными: речь идет о переоценке экономически рентабельных для освоения углеводородных ресурсов шельфа возможностей международного транзита по Северному