Север и рынок. 2020, № 1.

Во многих арктических проектах стадии добычи и переработки физически сближаются вплоть до локализации на одной платформе: например, добыча природного газа и его сжижение в проектах «Ямал СПГ» и «Арктик СПГ-2», добыча и переработка золота до получения сплава Доре на месторождении Купол, проект добычи и переработки полиметаллов на месторождении Павловское. Это сильно отличается от классической схемы пространственной организации ресурсного цикла в советское время: добыча на севере — переработка на «юге». Хроноструктура ресурсного цикла также стала более сложной по сравнению с советским периодом — за счет «утоньшения» ресурсных цепочек. Раньше технологический процесс строительства добычного объекта был линейным и сама добыча начиналась лишь после завершения сооружения всего производственного комплекса — всех объектов, всех линий, добывающих карьеров, рудников, шахт, обогатительных фабрик и т. д. Теперь же развертывание ресурсной цепочки в опытном режиме начинается практически сразу с вводом первой линии. И для этой пилотной линии, как для младенческой отрасли, предусматриваются особые льготы, а на этапе последующего тиражирования отработанных решений льготный режим закономерно сужает свое действие. В проекте «Арктик СПГ-2» линейная, последовательная временная логика ввода ресурсного объекта заменяется на параллельную, когда одновременно создается добычной объект, а на верфи в Белокаменке строится завод для сжижения и для его последующей буксировки к месту добычи в бухту Утреннюю. Прежний ресурсный цикл в концепции И. В. Комара был довольно абстрактным, схематичным процессом, где в центре внимания находились процессы обмена веществом между обществом и природой на стадиях добычи, переработки, возвращения отходов назад в природную среду. Очень сильное подражание процессам в природных экосистемах мешало исследователям переместить внимание на социальные, институциональные, финансовые, политические, другие внешние условия развертывания ресурсной цепочки и перемещения ресурса в пространстве и во времени. Но сейчас, при предельной локализации и атомизации ресурсной цепочки, игнорировать эти внешние, «входящие» факторы уже просто невозможно. Возникают вопросы антропологии, социологии, организационной и институциональной структуры, экономики ресурсного цикла. Абсолютно по-новому звучат вопросы сбалансированного развития различных стадий ресурсного цикла, его рациональной пространственной, временной, институциональной организации, которые ранее считались исходно и одномерно решенными. Сейчас здесь везде присутствует вариативность, необходимость поиска и выбора рационального, подчас абсолютно новаторского, решения. Однако при всех новых средовых условиях главное достоинство концепции ресурсного цикла, которое состоит в системном взгляде на добычу, переработку, сбыт и возвращение производственных отходов в природную среду как на единый целостный процесс, сохраняется и должно быть конструктивно использовано при выработке приоритетов и мер новой промышленной политики в Арктике. 2. Зачем концепцию ресурсного цикла внедрять в арктическую промышленную политику Всю промышленную политику в Арктике можно понять как механизм управления возникающими здесь в процессе хозяйственного освоения ресурсными циклами. Цель промышленной политики в Арктике — влиять на пространство и время развертывания ресурсного цикла в интересах максимизации эффектов от него для страны и территории добычи. Ведь именно в Арктике ресурсный цикл очень плотно взаимодействует с социальными, демографическими, политическими вопросами живущих здесь людей. Динамика жизненного цикла ресурса напрямую сказывается на общем тонусе территории, ценностях и ожиданиях местного сообщества, его миграционном и демографическом поведении и др. Промышленная политика в Арктике призвана сделать из ресурсов — акторов неустойчивости — гарантов стабильного долговременного развития, трансформировать естественную падающую отдачу от месторождений в стабильную отдачу за счет инновационных трансформаций вещественных активов в финансовые уже на территории добычи. Концепция ресурсного цикла уже внедрена в практику текущего управления и стратегического планирования ресурсных корпораций, у которых она сосуществует с концепцией цепочки добавленной стоимости. Возникает естественный вопрос: зачем тогда внедрять ее в практику государственной промышленной политики? Тот факт, что компании уже практически используют эту концепцию, для государства не уменьшает, а, наоборот, увеличивает значимость ее освоения в практических мерах промышленной