Север и рынок. 2020, № 1.

ресурсных проектов, редко оперируют категориями промышленной политики (а в нечастых примерах анализа промышленной политики в Арктике используют инструментарий, понятийный аппарат и методологию «материковых» исследователей — как если бы арктическая промышленность была просто удаленной версией материковой). Налицо необходимость интеграции исследований в области промышленной политики России и изучения арктической ресурсной экономики. Данная статья есть движение в этом направлении: она нацелена обозначить арктическую промышленную политику как особый предмет исследования. Правота и актуальность такого подхода объясняется несколькими обстоятельствами. Во- первых, само освоение Арктики и Севера, весь процесс масштабного проникновения человека в эти малообжитые экстремальные пространства обусловлен созданием здесь объектов добывающей промышленности: без нее здесь вообще не возникла бы никогда общественная жизнь в ее современных формах. Поэтому промышленная политика имеет здесь просто императивный и предельно широкий, охватывающий практически все сферы существования человека характер. Во-вторых, промышленность Арктики по многим видам производимой здесь ресурсной продукции (алмазы, апатитовый концентрат, никель, палладий, природный газ) составляет почти 100 % в общем объеме национального производства, то есть является абсолютным монополистом в стране. При такой ее роли закономерно говорить о необходимости особой арктической промышленной политики. В-третьих, в российской Арктике создан самый весомый промышленный слой всего арктического мира и даже кризисные 1990-е не отменили его абсолютного доминирования в добыче газа, нефти, угля, никеля, меди, палладия, золота, серебра, алмазов [2]. В-четвертых, возраст российского арктического индустриального слоя беспрецедентно велик по сравнению со всеми зарубежными аналогами: например, уже более 90 лет существует арктический индустриальный гигант — Норильский комбинат. В кольской, норильской Арктике явственно обозначается масштабный феномен ресурсных старопромышленных районов, который абсолютно не знаком территориям зарубежной Арктики и Севера. В этом смысле аналогами нашей ситуации могут служить старопромышленные территории немецкого Рура, английского Уэльса, американского Детройта, но не зарубежной Арктики и Севера. В-пятых, масштабные задачи промышленного обустройства Севера и Арктики в нашей стране в советский период неизбежно сопровождались вычленением ее специфичности в государственной промышленной политике — даже при том, что исходно это часто и не предполагалось (но сама жизнь вынуждала это делать). Особенность арктической и северной промышленной политики отбивалась, можно сказать, явочным порядком, эмпирически, собираясь из кусочков конкретного опыта хозяйственного освоения этих экстремальных и удаленных территорий страны. России жизненно нужна особая арктическая промышленная политика, которая будет не просто зональной версией «материковой», будет ориентирована не столько на износ и воспроизводство основных производственных фондов и цепочку добавленной стоимости, кадры для машиностроения, но и на ресурсные цепочки и ресурсные корпорации, на жизненный цикл месторождения и многогранный феномен истощения и исчерпаемости месторождений полезных ископаемых, обеспечение баланса погашения и прироста запасов в важнейших арктических ресурсных провинциях страны. Арктическая промышленная политика плотно интегрирована с пространством, пространственной логистикой, то есть с транспортными каналами товародвижения (сухопутными и морскими трассами) и узловыми базами — логистическими центрами (морские порты, речные, железнодорожные, автотранспортные и авиационные хабы и др.). Без пространств и ресурсов ее просто нет — и в этом состоит ее радикальное отличие от «материковой». Однако при этом будет неверно понимать промышленную политику в Арктике как только приуроченную к добычной стадии извлечения природного ресурса из недр. Нет, она распространяется на все стадии ресурсного цикла — от добычи до переработки, сбыта и складирования/утилизации отходов. Современная промышленная политика в Арктике формируется в условиях, когда радикально меняются главные факторы индустриализации. С одной стороны, сохраняется субстрат прежней индустриализации в виде месторождений полезных ископаемых, человеческих ресурсов, основных производственных фондов, но, с другой стороны, существенно возвышается роль знания, инноваций в виде передовых (например, роботизированных) технологий, дистанционного управления, мобильных блочно-модульных схем производства и жизнеобеспечения, глобальных ресурсных рынков.