Север и рынок. 2019, № 3.

Структура инвестиций в основной капитал по источникам в 2017 г., % (без субъектов малого предпринимательства и объема инвестиций, не наблюдаемых прямыми статистическими методами) [27, 28] Таблица 2 Страны и регионы Всего Собственные Привлеченные В т. ч. кредиты банков Россия, 2018 г. 100 54,3 45,7 10,8 Арктика, 2018 г. 100 36 64 36,8 Арктика, 2017 г. 100 34,6 65,4 33,5 Крайний Север и приравненные местности, 2017 г. 100 53,9 46,1 16,9 ЯНАО 100 23,1 76,9 46,5 Республика Карелия (Арктика) 100 31,6 68,4 0 Республика Карелия (Север) 100 59,3 40,7 9,8 Архангельская область (без НАО) — Арктика 100 34,1 65,9 2,7 Архангельская область (без НАО) — Север 100 39,0 61,0 5,7 Республика Саха (Якутия), Арктика и Север 100 31,2 68,8 2,1 ЧАО 100 44,9 55,1 0 Красноярский край, Арктика и Север 100 48,8 51,2 6,5 Мурманская область 100 56,8 43,2 2,5 Республика Коми, Арктика и Север 100 73,3 26,7 0,5 НАО 100 79,0 21,0 4,7 Таблица 3 Зональная стратификация социальных и экономических показателей внутри Тюменской области Регион Доля внутриобластной миграции в потоках на въезд 1999 г., % Доля внутриобластной миграции в потоках на выезд 1999 г., % Денежная эмиссия, 1998 г., тыс. руб/чел. Справочно издержки бизнеса: стоимость строительства м 2 в нежилых зданиях, 1998 г. ЯНАО — Арктика 21,1 16,9 18,8 5,7 ХМАО — Север 23,7 19,5 14,0 2,4 Юг Тюменской обл. 60,7 63,9 2,1 1,0 «Сургутнефтегаз» при освоении Талаканского нефтегазового месторождения в Якутии не захотел использовать уже существующую базу в Мирном, но создал свою собственную, новую -- в Ленске. «Роснефть» не захотела превратить Игарку в базу своего нефтегазового освоения на Ванкоре, но стала использовать только Игарский аэропорт. Аналогично и «Газпромнефть» при освоении Новопортовского месторождения лишь очень короткий период использовала портовую инфраструктуру существующего поселка и быстро стала создавать свою собственную базу. Но этот эффект Джека Лондона значительно слабее всеобъемлющего эффекта зависимости от пути, который действует в давно освоенных пространствах центральной России, определяя колоссальную инерцию местной власти и сообщества при даже давно назревшей необходимости сойти с десятилетиями складывающейся траектории экономического развития. В этих блокировках, например, состоит основная драматургия реструктуризации монопрофильных городов России. В силу радикально нового и взрывного характера каждого цикла промышленного освоения, арктическая индустриализация имеет высоко рисковый, венчурный характер: скачком возникает, но также скачком может и внезапно схлопнуться. Даже новейшая экономическая история Арктики и Севера России имеет немало таких свидетельств: автору приходилось бывать в нескольких брошенных монопрофильных поселках рыбопромыслового и горнопромышленного освоения в Магаданской области. Нестационарность как постоянный поиск новых запасов, временность как всегда ограниченный срок отработки ресурсного объекта, значительная амплитудная цикличность объемов добычи даже в течение соседних лет также отличают арктическую индустриализацию от «материковой». Можно увидеть в этом тот факт, что арктическая индустриализация «живет» по природным ритмам жизненного цикла ключевого ресурса, а «материковая» в течение многих десятилетий индустриального времени -- по уже рукотворным, конвейерным ритмам крупных обрабатывающих производств. Сами проявления временности и нестационарности в арктической индустриализации имеют многочисленные градации -- от полной мобильности в форме вахтования через полукочевые формы, когда сезоны оседлости сосуществуют с сезонами кочевания, и до почти полностью оседлых «материковых» форм, когда многолетняя эксплуатация месторождения базируется на созданном при нем городе и корпусе оседло живущих профессиональных кадров (например, Норильский комбинат). 25