Север и рынок. 2019, № 2.

Корпоративная и «общественная» сети транспортной инфраструктуры, стационарных и вахтовых поселков почти не пересекаются, более того, в ряде случаев попытки бесплатного или несанкционированного использования корпоративных зимников местными жителями порождают конфликтные ситуации. Вахтовый поселок Варандей сосуществует бок о бок с официально ликвидированным, но населенным несколькими жителями поселком-призраком Варандей, лишенным электроэнергии и других удобств, и только на юге округа один вахтовый поселок — Харьягинский — официально имеет статус населенного пункта и входит в состав Хорей-Верского сельсовета. Подобную исключенность вахтовых поселков из всех систем учета и регионального управления можно оправдать, конечно, только затянувшимся периодом перехода к осознанию новых реалий освоения территории (на Аляске вахтовые поселки, например Прадхо-Бей, отнюдь не выпадают из статистики и наблюдения). Традиция невнимания к вахтовым поселкам, к временной инфраструктуре, очевидно, тянется из позднесоветского периода, когда временная, мобильная инфраструктура играла незначительную роль и рассматривалась скорее как исключение, как уступка экономическим соображениям в общей логике освоения территории «всерьез и надолго». Однако сегодня мы должны признать, что новые реалии дорожно-транспортной, селитебной, электроснабжающей и иной инфраструктуры — это преимущественно временные, сезонные объекты и к ним нужно относиться с полной серьезностью как к материальной основе освоенческого процесса. Именно эти мобильные и временные объекты и являются «передним краем», точкой контакта главного агента освоения — корпорации — с «внешним миром», с окружающей средой, с коренными жителями территории, а иной раз — возле уникальных объектов инфраструктуры — и друг с другом (так, например, в районе порта Варандей были выстроены рядом друг с другом два автономных поселка — «Лукойла» и «Газпрома» (с полностью автономным друг от друга снабжением) — базы обслуживания морского терминала «Варандей» и платформы «Приразломная» соответственно). Совершенно очевидно, что современное понимание ткани освоения невозможно без детального изучения и понимания закономерностей жизни всей этой «эфемерной», невидимой и сезонно пульсирующей инфраструктуры и селитебной сети. Это тем более важно, так как в некоторых случаях территориальные структуры нефтепромыслового освоения все же «проступают» наверх, меняя сложившиеся территориальные структуры. Так, например, именно нефтепромысловое освоение стало причиной закрепления входной транспортной магистрали на территорию округа с юга через Усинск — именно здесь шло развитие нефтедобычи от более ранних месторождений на территории Республики Коми. В результате дорога проходит через нефтедобывающие, но почти лишенные стационарной сети расселения районы, а не доходя до Нарьян-Мара, и вовсе переходит в зимник, идущий через абсолютно безжизненные пространства; сооружение на его месте круглогодичной дороги не удается десятилетиями. В то же время традиционный южный «вход» в округ вдоль реки Печоры, где исстари существует цепочка поселений, оказался практически заброшенным 8 . Очевидно, что нам сегодня необходим научный взгляд внутрь «черного ящика» вахтовых поселков, являющихся в современных реалиях главными локальными базами нового освоения, нужна картина всех — временных и постоянных, общего пользования и корпоративных — инфраструктурных объектов как сложнейшей «ткани» современного освоения территории. Заключение В советское время роль государства в процессе хозяйственного освоения новых территорий и ресурсов была всеохватывающей. Менялись конкретные модели — первоначально комбинатская, потом ведомственная, но оставалось неизменным на протяжении шести десятилетий тотальное присутствие государства в хозяйственных структурах, в планировании и управлении этим процессом. Советский Союз, безусловно, был абсолютным чемпионом среди других северных стран по степени огосударствленности процесса освоения. После начала радикальных экономических реформ в России в начале 1990-х гг. государство очень быстро ушло из всех привычных сфер «северной жизни», перестало активно участвовать, руководить и планировать процесс освоения и развития северных территорий. Но не может быть вакуума власти. Это означает, что прежняя роль государства заместилась силами рыночных структур и стихией рыночного саморегулирования в освоении ресурсов и пространств Севера и Арктики. 8 На это обстоятельство обратил наше внимание во время работы в НАО заместитель председателя Собрания депутатов НАО М. М. Чупров. 26