Севкер и рынок. 2019, №4.

накопленных в прежнюю хозяйственную эпоху отходов промышленного производства новыми предприятиями экологической промышленности, которые сейчас обсуждаются и развертываются по всей Арктике. Кластерные проекты локализованного замыкания ранее уже существовавших, но никогда тесно не взаимодействовавших по причинам разной ведомственной подчиненности объектов типичны для браунфилд-индустриализации 2.0. Например, идея создать на базе судоремонтного завода в Мурманской обл. рыбохозяйственный кластер «Полярный», который объединил все сопряженные виды экономической деятельности от подготовки судна к выходу на промысел и его ремонта до переработки и транспортировки рыбопродукции до конечного потребителя [24]. Другой пример проектов данной группы — расширение деятельности Архангельского водорослевого комбината («Рыбацкая Фактория» создана в 1918 г.), который планирует запустить на одной площадке производства по комплексной переработке беломорских водорослей и рыбы, по выпуску продукции глубокой переработки, осуществлять приемку и выгрузку свежей рыбы [24]. Наиболее исследовательски интересный анализ, как показывают зарубежные работы, здесь связан с определением конкретных механизмов сцепления прошлого и нового хозяйственного освоения (в первую очередь опыта, знания, компетенций), силы инерционных факторов в виде эффектов «зависимости от пути» и различных блокировок развития (когнитивной, функциональной и политической) [25]. Заключение Даже самые первые подступы к теме арктической индустриализации тотчас же обнаруживают, как мало мы о ней знаем и как мало могут нам в этом помочь разработанные мировым экономическим мейнстримом теории и модели промышленной политики и промышленного развития. Безусловно, очевидным фактом является признание того, что в данном случае мы имеем дело не с вариациями «материкового» случая, но с совершенно особыми процессами промышленного обустройства, хозяйственного освоения предельно экстремальных и малообжитых пространств. Новая теория арктической индустриализации нужна нам, как минимум, по нескольким соображениям. Чтобы теоретически определить позицию для практиков-управленцев, принимающих решения о современном промышленном развитии Арктики на федеральном, региональном и муниципальном уровнях, например: план А «прошлое не вернуть, идти вперед!»; план Б «вернуть советские объемы местного производства»; план В «вернуть местную промышленность, но в новом обличье». Речь идет о том, должны ли мы ставить приоритет возвращения к «советским» высотам развития местной промышленности (например, производство спецодежды, обуви, носков и др.), или ее откат назад есть неизбежная плата за неэффективное развитие в прежней, административно-командной, модели? Или местная промышленность способна возродиться, но уже в новом обличье — как, например, производство в Арктике агрегатов для альтернативной энергетики? Возникают и другие важнейшие вопросы: например, как сделать процесс арктической индустриализации необратимым? Реалии последних десятилетий показали, что, казалось бы, завоеванные на века достижения советского периода промышленного развития Арктики очень быстро обнулились в некоторых арктических территориях. Так можно ли, например, через процессы кластеризации, через создание новых компактных производственных платформ обеспечить лучшую устойчивость развитию промышленности, чем удалось в советское время, или это недостижимый идеал? И можно ли изобрести специфически арктические механизмы защиты от рисков природных (истощения месторождений), экономических (неблагоприятной мировой конъюнктуры), экологических (загрязнения и деградации ландшафтов) внутри уже созданных и формируемых локальных арктических производственных систем? Возможна ли, например, устойчивая индустриализация на биологических ресурсах с учетом современного бума наук ожизни, биомедицины, арктического морского биостарательства? Еще один интересный вопрос состоит в том, а правомерно ли внутри арктической индустриализации выделять особый случай арктических островов, где все по-другому и где промышленное развитие в такой же степени «отрицает» индустриализацию Арктики «на материке», как она сама «отрицает» своими специфическими чертами промышленное развитие давно освоенных и обжитых территорий России и мира? Все эти открытые вопросы абсолютно четко доказывают, что мы имеем дело с очень перспективной для исследовательской разработки крупной научной проблемой, белым пятном современной общественной науки. И наш долг — подхватить этот вызов и дать компетентные теоретико-методологические и практические ответы на них.