Севкер и рынок. 2019, №4.

добычи углеводородов. Одновременно в Ненецком автономном округе, например, происходило радикальное свертывание всех секторов местной промышленности (производство сборных железобетонных конструкций и изделий, производство стеновых материалов, вывозка древесины): статистические данные свидетельствуют о том, что эти производства существовали в 1990, 1995 г., а в конце 1990-х гг. были ликвидированы. Налицо, таким образом, региональная версия голландской болезни — когда на фоне бурного количественного роста экспортоориентированного нефтедобывающего сектора возникает выжженная земля на месте ранее существовавших и обращенных на местный рынок предприятий стройиндустрии, легкой, перерабатывающей промышленности. Поэтому помимо количественного роста промышленного сектора важно учитывать и «качество» этого роста, выражающегося прежде всего в сохранении или укреплении разнообразия видов промышленной деятельности, которое в Арктике достигается особенно трудно. (В СССР удавалось за счет государственного перекрестного субсидирования — перераспределения ренты добычной деятельности в пользу местной обрабатывающей промышленности). В Ямало-Ненецком автономном округе также существовали трудности в развитии местной обрабатывающей промышленности. Автор хорошо помнит, в бытность начальником Управления экономической политики Госкомсевера России, обращение губернатора Ямало-Ненецкого автономного округа с просьбой поддержать развитие местной пивоваренной промышленности силами малого бизнеса в городе Ноябрьске отменой НДС. К сожалению, понимания необходимости особой поддержки арктического производственного предпринимательства в первое десятилетие радикальных реформ в федеральных органах исполнительной власти не было — потребовалось еще 20 лет, чтобы это стало признанной необходимостью [18]. Поэтому беспрецедентно успешный кейс малых пивоваренных заводов в арктическом городе имел очень короткий жизненный цикл: как свидетельствует официальная статистика, после стремительного роста объема производства с нуля в 1990 г. до 1290 тыс. гекалитров в 1999 г. объемы производства быстро выклинились до 22 тыс. гекалитров в 2003 г. [19]. Для второй группы регионов характерна масштабная деиндустриализация, которая сопровождалась массовым закрытием десятков горнопромышленных поселений. Речь прежде всего идет о Чукотском автономном округе и Воркуте в Республике Коми. Но внутри этой группы ситуация также качественно различалась. На Чукотке абсолютно явно проявился технологический регресс пересаживания с трактора на лошадь, когда раз уже взятые производственные высоты в советское время были быстро утрачены в 1990-е гг.: во многих национальных селах и удаленных поселках с ограниченными сроками завоза грузов произошел возврат к полунатуральному самообеспечению продовольствием — там, где раньше это достигалось эффективной работой местного агропродовольственного сектора и ведомственной торговли (структурами базовой горнопромышленной отрасли). На Чукотке речь идет именно о преждевременной деиндустриализации, то есть еще до того, как регион стал подлинно промышленным, она просела и заместилась примитивными услугами и натуральным хозяйством. Масштабная деиндустриализация стала здесь результатом двух наложившихся друг на друга тенденций: с одной стороны, из-за нерентабельности горнопромышленного освоения без государственной поддержки произошло сжатие добычной промышленности, с другой стороны, сжалась и местная промышленность из-за обвального оттока населения и трехкратного сокращения численности населения, а значит, и местного рынка. Используя работу Э. Райнерта, мы можем говорить о «монголизации» экономики Чукотки: имеется в виду сжатие местной экономики до традиционных отраслей с падающей отдачей вследствие истощения почв и пастбищ, с арктической спецификой закрытия десятков монопрофильных поселков, оттока пришлого населения и под влиянием непродуманно быстрой либерализации торговли [20]. В Арктике деиндустриализация всегда сопровождается масштабным сокращением населения из-за оттока квалифицированных, занятых ранее на производствах кадров. Вот и на Чукотке основные относительные потери населения были в промышленных районах (табл. 6). Происходящий на этом фоне рост доли сельского и коренного населения можно расценивать как возврат к традиционному укладу и продовольственному самообеспечению. К 2000 г. из местных предприятий выжило только производство стеновых материалов, производство железобетонных конструкций, нерудных строительных материалов, обуви, заготовка древесины были ликвидированы. На этом фоне ситуация в Воркуте была лучше. Здесь произошла масштабная ликвидация десятков спутниковых угольных поселков в кольце Воркуты, но сохранилось городское ядро, близкие к прежним объемы добычи коксующегося угля и некоторые направления местной промышленности, а сокращение численности населения не было столь катастрофическим, как на Чукотке.