Север и рынок. 2018, № 5.

процессах — дальше возникает уже непротиворечивая картина исследовательской реальности. Усилия должны тратиться не на то, чтобы придумывать какие-то новые показатели и индикаторы, которые волшебным образом будут максимально полно отражать арктическую реальность, — нет, задача состоит в том, чтобы глубже и лучше понять саму эту реальность и уже под нее приспосабливать привычные индикаторы и показатели, понимая и их ограничения, и иной/новый смысл здесь по сравнению с давно освоенными районами. Арктическая диагностика специфична прежде всего не набором особых показателей, но тем, что она описывает, анализирует абсолютно особенный феномен. 2. Что есть арктическая диагностика? Арктическая диагностика, которая имеет давние традиции в России [2], отличается от анализа социально-экономического развития «нормального» российского региона прежде всего не особым набором специфических показателей — их поиску была отдана дань в нескольких крупных международных проектах, например, по арктическим социальным индикаторам [3], — но тем, что она измеряет очень своеобразное социально-экономическое развитие экстремальных территорий. Этот феномен радикально обособляется от развития освоенных, плотно заселенных районов, как минимум, в двух фундаментальных чертах: по природе самого изучаемого объекта и по ценностям (институтам) проживающих здесь местных сообществ. 2.1. Природа изучаемого объекта — арктической системы Если говорить предельно обобщенно, то главная особенность объекта диагностики в Арктике, а им мы будем считать меняющуюся в процессе развития арктическую социально-экономическую систему, — особое отношение к пространству-времени. Конечно, эта очень философская констатация нуждается в конкретизации. Особая природа и инаковость арктической системы являются результатом малых размеров и арктических сообществ, и арктической экономики в целом, их значительной рассредоточенности в экстремальных пространствах и колоссальной изменчивости (сверхбыстрых изменений) во времени. Это объект, для которого предельная амплитудность посезонных, погодовых колебаний и резкие структурные сдвиги являются не исключением, а постоянным правилом. Классические примеры — колебания численности населения северных и арктических «городов-призраков» от сумасшедшего бума до предельного сжатия вплоть до ликвидации. Другой пример — абсолютная ломка сложившейся этнической структуры местного населения за сверхкороткий период нескольких лет при пионерном нефте- или горнопромышленном освоении этих территорий под влиянием массовой трудовой миграции. Постоянная, выраженная нестационарность арктических систем является имманентной чертой их существования и потому должна быть нами переосмыслена — не как разрушительный, несущий угрозу фактор, а как объективно данное свойство, к которому нужно приспосабливаться и адаптироваться. Опыт последних десятилетий показывает, что благие намерения «окончательно решить» проблему турбулентности арктических систем рукотворными усилиями нередко приводили к еще большей их нестационарности. Например, идеи создания постоянной, стабильной сети расселения в зонах ресурсного освоения советской Арктики обернулись в период радикальной экономической реформы 1990-х гг. массовой ликвидацией десятков промышленных поселков в районе Воркуты и в Чукотском автономном округе. Инерционная траектория и зависимость от пути—феномены, которым посвящены сотни работ наших зарубежных коллег на примерах регионов давно освоенной зарубежной Европы, — это категорически не про Арктику. Здесь, наоборот, правилом является регулярная утрата преемственности на малых рассредоточенных пространствах, потеря коллективной институциональной памяти о навыках их освоения в результате частых и внезапных катастроф (вымирания, добровольные и принудительные переселения местных сообществ и др.). Здесь очень часто новый цикл развития арктической системы (хозяйственного освоения этих пространств), по сути, начинался с чистого листа. Стало банальным утверждение, что Арктике присущи резкие и быстрые (социально­ экономические и природные) изменения. Помню свое удивление при анализе в архивах динамики коллективизации кочевых хозяйств чукчей на Чукотке в 1930-е гг.: после многих лет скромных процентов прироста из-за отчаянного сопротивления чукчей вдруг за год-два ввиду радикального изменения соотношения цен на оленину и критических элементов системы жизнеобеспечения кочевых хозяйств были обеспечены почти стопроцентные показатели — состоялось тотальное обобществление 37