Север и рынок. 2018, N 4.

с социально-экономических реформ в 1990-е гг. и характеризующегося резким спадом производства оленины из-за сокращения рынков сбыта, возросших цен на транспортировку, банкротства совхозов, снижения государственной поддержки. Стоит отметить, что кризисные явления этой хозяйственной деятельности характерны и для ряда других оленеводческих стран, таких как Финляндия, Норвегия, Швеция, США, прежде всего из-за процесса наступления техногенной глобализации на традиционные способы хозяйствования, а также по ряду специфических для каждой страны причин [1]. Серьезной проблемой в РФ, по мнению экспертов и руководителей оленеводческих хозяйств, уже не один десяток лет является нехватка пастбищ для выпаса оленей. Одной из основных причин такого положения является превышение поголовья оленей над пастбищной емкостью в отдельных регионах. Существенно усугубляется ситуация на фоне промышленного освоения территорий основных оленеводческих субъектов: Ямало-Ненецкого автономного округа (ЯНАО), Чукотского автономного округа, Ханты-Мансийского автономного округа (ХМАО), Республики Саха (Якутия), Республики Коми, Ненецкого автономного округа (НАО) и др. Особенно остро проблема проявляется в ЯНАО на полуостровах Ямал и Гыдан [2]. Компании, с одной стороны, изымают относительно небольшие территории в регионах, однако тем самым в той или иной степени ограничивают традиционный режим природопользования КМНС, что может привести к серьезным экономическим потерям для аборигенов. Еще более масштабный урон от промышленной деятельности коренное население получает в результате экологического ущерба, который может выходить далеко за пределы промышленных площадок. Такие экологические последствия, как нефтяные разливы, шум, промышленный мусор, сброс сточных вод, выбросы загрязняющих веществ в атмосферу, повреждение естественных водотоков, химические и механические нарушения почв и проч., негативно отражаются на экобалансе хрупкой северной природы, нарушают миграционные маршруты промысловых биоресурсов. Например, непродуманное расположение магистральных нефтепроводов перегораживает доступ оленям к новым пастбищам. К серьезным техногенным последствиям (утрате пастбищных зон, таянию вечных мерзлых грунтов) приводят механические повреждения растительного покрова тундры тяжелой техникой в летний период. Острой проблемой являются неучтенные нефтебуровые свалки особенно для Ханты- Мансийского и Ямало-Ненецкого автономных округов, такие отходы представляют серьезную угрозу для почв и вод регионов [3]. «Горячим» негативным примером промышленного воздействия является крупный нефтяной разлив в начале июня текущего года в границах природного парка «Кондинские озера» в Кондинском районе Ханты-Мансийского АО, территория которого является районом проживания и хозяйствования коренных малочисленных народов [4]. В том же ХМАО в мае этого года, на территории Нижневартовского района, также являющегося местом проживания КМНС, в реку Вах попали токсичные нефтяные отходы, что грозит масштабным загрязнением питьевой воды [5]. Обострение социальной (религиозно-этнической) напряженности происходит из-за увеличения количества некоренного населения, не знающего традиций и обычаев аборигенов. Нередко конфликты разгораются из-за совпадения зон промышленного освоения со священными для коренных жителей местами, которые являются неотъемлемой частью их духовной и культурной жизни. Например, конфликты местного населения, общественных организаций с нефтяной компанией «Сургутнефтегаз» в ХМАО по поводу священных для аборигенов озер Нумто и Имлор [6, 7]. В целом техногенное воздействие в результате активного освоения северных и арктических регионов может иметь драматические последствия для этнических способов хозяйствования КМНС. Потеря возможности заниматься традиционными видами занятости, привыкание к компенсациям приводят к утрате национальной культурной самобытности коренного населения, развитию иждивенческих наклонностей, что провоцирует активизацию распространения алкоголизма, суицидальных настроений, правонарушений. Федеральное законодательство в этой сфере не эффективно, несмотря на значительный перечень нормативно-правовых актов в сфере защиты прав коренных малочисленных народов на федеральном уровне, который представлен Конституцией РФ (ст. 9, 69, 72), тремя базовыми федеральными законами13, специальными статьями в более 50 федеральных законах (Лесном, Водном, 13 Речь идет о федеральных законах: от 30 апреля 1999 г. № 82-ФЗ «О гарантиях прав коренных малочисленных народов Российской Федерации»; от 20 июля 2000 г. № 104-ФЗ «Об общих принципах организации общин коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации»; от 7 мая 2001 г. № 49-ФЗ «О территориях традиционного природопользования коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации». 124