Север и рынок. 2016, N 4.

[18, с. 188-190]. Деятельность Гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана 1898-1904 гг. в западной части Северного морского пути от Русско-норвежской границы и Архангельска до устья Енисея позволила изучить этот отрезок настолько, «что плавание по нем при известной осторожности можно считать в значительной мере безопасным» [19]. Новая эпоха в развитии арктического мореплавания началась в конце XIX — начале XX вв. с неоднозначных испытаний линейного ледокола, созданного по проекту ученого и вице-адмирала С. О. Макарова в пробных плаваниях в июне — июле 1899 г. к Шпицбергену. Добиться финансирования научной арктической экспедиции на «Ермаке» Макарову удалось лишь в 1901 г. Ему поручалось изучить «путь по северную сторону Новой Земли и одновременно произвести определение западного берега этого острова» [20]. Кроме того «Ермак» должен был осуществить проводку на Шпицберген судов высокоширотной русско-шведской экспедиции по измерению дуги меридиана. На самом ледоколе были собраны ученые различных специальностей, так как были запланированы всесторонние научные исследования. В научных работах, фотосъемке принимали участие и офицеры из судовой команды. «Ермак» стал первым русским судном, достигшим Земли Франца-Иосифа [18, с. 271-278]. А русско-шведская высокоширотная академическая экспедиция по градусным измерениям на архипелаге Шпицберген 1899-1901 гг. стала для современников «важнейшим ученым предприятием, ознаменовавшим академическую жизнь за 1899 г.» и «едва ли не самой крупной в XIX столетии экспедицией» подобного характера. Экспедиционные исследования были осуществлены на деньги Государственного казначейства в размере 210 тыс. руб., выделенных благодаря заинтересованности Военного и Морского министерств в получении данных по измерениям дуги меридиана вблизи географического полюса. Выполнение этой задачи позволило более точно определить фигуру Земли как геоида, что явилось важным фундаментальным исследованием проверки гипотезы сфероида Ньютона — Гюйгенса и имело прикладное значение для целей навигации и мореплавания [21-23]. Но благодаря инициативе Императорской академии наук силами экспедиции был проведен более широкий спектр исследований, не ограничивавшийся только измерениями дуги меридиана, поскольку по сложности организации и количеству необходимых финансовых и физических затрат подготовка экспедиции на Шпицберген была беспрецедентна. В программу дополнительных исследований вошли геологические, картографические, геомагнитные, метеорологические измерения, а одной из научных задач русской части экспедиции стало изучение природы полярных сияний. Под руководством академика Ф. Н. Чернышева в российской части экспедиционных исследований были задействованы высококлассные специалисты: астрономы, врачи, зоолог, геолог. И, как можно судить из опыта предыдущих арктических экспедиций, традиционно были приглашены художник и студент. В данном случае — студент-геолог О. О. Баклунд, сын академика-астронома О. А. Баклунда, сам ставший впоследствии академиком, и не менее традиционно во всех научных мероприятиях в экспедиции в фотофиксации происходящего участвовали офицеры из команд кораблей, выделенных для экспедиции. Подготовка академически образованных специалистов, силами которых постоянно совершенствовалась теоретическая, материально-техническая база российской науки и накапливались бесценные эмпирические данные в труднейших условиях полярных экспедиций, позволила России в XVIII — начале XX вв. реализовать большое количество государственных задач в целях защиты своих экономических и геополитических интересов в Арктике. Принцип фундаментальности высшего образования, как подчеркивается в работах специалистов [24, 25], был поддержан и реализован в советской системе высшего образования. Развитие отечественного образования определялось также обеспечением лидерства СССР в мировом сообществе. Университеты, обладая мощным научным потенциалом, наряду с образовательной деятельностью, уделяли большое внимание фундаментальным исследованиям как по естественно-научным, так и по гуманитарным направлениям. Только при обеспечении этого принципа была возможна подготовка профессионалов, способных быстро адаптироваться к требованиям ускорения научно-технического прогресса. В государственных, партийных, общественных организациях росло понимание того, что существует прямая связь между уровнем высшего образования и темпами роста производительности труда. Для научных прорывов, для превращения идей в полезные продукты государству требовались, прежде всего, люди с солидным высшим техническим образованием. Приоритетная направленность внимания, средств и времени для пополнения инженерной элиты страны стали целевыми функциями государственных органов. Высшее техническое образование 205