Север и рынок. 2014, N 3.

порядка 10 трлн. м3природного газа. Кроме того в апреле 2009 г. Комиссией ООН по границам континентального шельфа была поддержана заявка о приращении норвежской шельфовой зоны еще на 235 тыс. км2. А если к этому добавить целенаправленную деятельность Норвегии по трансформации статей Шпицбергенского трактата [2] в свою пользу, включая установление в 1977 г. в одностороннем порядке 200-мильной зоны вокруг архипелага, вопрос разграничения прав на морские биологические ресурсы которой окажется даже сложнее проблемы делимитации границы в спорном районе, то эффект от использования «мягкой силы» Норвегией оказывается весьма значительным для такой средней по территории и численности населения страны. Здесь проявилась не столько военная или экономическая мощь государства, сколько политическая воля, постоянство и последовательность в реализации национальных интересов. Чего нельзя сказать о России. Россия в 2011 г. ратифицировала Договор с Норвегией о разграничении морского пространства, не смотря на то, что при ратификации Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. [6] процедуры размежевания границ по ст. 15,74 и 83 (делимитация соответственно территориального моря, исключительной экономической зоны и континентального шельфа между государствами с противолежащими или смежными побережьями) объявлены не обязательными для России. С другой стороны, Норвегия при умелом манипулировании ст.1-3 Парижского договора и ссылками на нормативы, установленные Международным судом, обосновывает, и не безуспешно, позицию полного и абсолютного суверенитета над 200-мильной зоной - и действительно здесь имеется некая правовая инверсия, когда положения ст.2 и 3 Договора о Шпицбергене распространяются только на территориальные воды, а не на исключительную экономическую зону, понятия которой в момент подписания этого Договора не существовало. Второе обоснование Норвегии сводится к тому, что континентальный шельф Шпицбергена является продолжением континентальной окраины материка, следовательно, архипелаг является составной частью Норвегии и в этом делимитация шельфа бессмысленна, так как шельф может быть разграничен только между различными странами. Вопрос суверенитета над пространством Баренцева моря (особенно при сужении этого пространства до 860 тыс.км2или 63% от общей площади по Договору 2010 г.) актуален для России и в аспекте реализации права свободного выхода в Атлантику, то есть развития в этом направлении как гражданских (коммерческих), так и военно-морских коммуникаций. Российская уступчивость при делимитации морской границы в Баренцевом море не может не отразиться на сохранении конкурентных позиций России на Шпицбергене. Набирает обороты «экологическое вытеснение» нашей страны с архипелага. В дальнейшем, что вполне предсказуемо, возможны превентивные шаги Норвегии по модификации Договора о Шпицбергене и, возможно, создание новой Конвенции по архипелагу с последующим распространением на все это пространство и соответственно на всех участников Парижского договора режима консервации ресурсов Шпицбергена [3,с.63], включая континентальный шельф и 200-мильную рыбоохранную зону, как это было сделано в 1991 г. в отношении Антарктиды. При этом следует подчеркнуть, со ссылкой на ведущих отечественных специалистов [1], что в рамках общего международного права, с учетом практики Международного Суда ООН, решающим основанием прав на подводные районы является протяженность побережья Северного Ледовитого океана прибрежных государств, географическая взаимосвязь между этими побережьями и подводными (подледными) районами, простирающимися в сторону полюса. Указанные фундаментальные для установления границ шельфа факторы отражены, по мнению Международного Суда не в конкретном международном договоре, а в общем международном праве, при этом необходимо по логике обращаться, прежде всего, к обычному международному праву. И такая позиция не единична. Против замены широкой международно-правовой основы регулирования акватории СЛО лишь Конвенцией по морскому праву 1982 г. направлена и 111