Рыбный Мурман. 1997 г. Июнь.

У д и в и т е л ь н ы й ч е л о в е к - мурманчанка Александра Серапио- новна ХРУСТАЛЕВА. Ей - за восемь­ десят , а за плечами та ка я судьба, к о т я р о й позавидовал бы любой. Пер&яя женщина, ставшая ф л о т с ­ ким групповым механиком, она нача­ ла т р у д и т ь с я в тр и д ц а ты е годы, о тдавая всю себя сложнейшей и о т в е т с т в е н н о й мужской должнос­ т и . «Р а б о та ть было трудно , - вспоминает она сама т о время, - но­ чевала порой в салоне буксира, если р ем о н т должен был закончиться поздно ночью, а у тр о м уже выходи­ ла в залив на приемку. Помню, как для ты с я ч е с то с и л ь н о го буксира на судоверфи о тливали чугунный поршень низкого давления главной паровой машины диаметром пол­ то р а метра . О т л и в а т ь пришлось читателям . т р и раза, каждый раз при проточке оказывались раковины. Срок выхо­ да судов из ремонта переносился, а я получала гауптвахту ...» Вспомним, ч т о речь ид е т о 30-х годах, а с та л о б ы т ь , о жизни со­ всем молоденькой девушки... Как-то в Голландии мне пришлось побы ­ ва ть в мореходном училище, где ря« дом с парнями на судомеханическом На нашей площадке у соседей факультете учились и девчонки. Но была н Красивая, т а м э т о ни у кого не вызывало ____ ~ 1 Т1Т„ огт __’ изумления: а ч т о т у т т а к о го - на ( тРоиненькая» всегда приветли- судах все автоматизировано, «кно- ва* поздоровается, улыбнется. Я почное» производство, почему жен- думала, счастлив будет тот па- щина не справится? ! Так говорили рень, которому достанется такая мне голландские моряки, пожимая милая девушка. Я ее вечерами плечами. Показать бы им жизнь де- часто видела на площадке с вушки-механика Александры Хрус- мальчишкой. Они смеялись, талевой в еще довоенные времена, Гр0МК0 болтали и, наверное, це- представляю себе их шок... Но она справлялась, по том у ч т о повались, когда по лестнице ни- н е т на све те вы со ты , ко торую бы кго не шел- Видя их не раз, я не смогла по кори ть наша простая вспоминала свою юность и грус- россиянка. А еще всю жизнь много тно становилось, что «все в про­ читала, вела записи, преподавала, а шлом ». п о то м стала писа ть и рассказы. Однажды утром я увидела это- Один из них, основанный на подлин- го парнишку в форме мореходца пРедлагаем сегодня и поняла, что он в самоволке, сбежал к своей любимой. Потом это стало повторяться довольно часто. Я пригласила ребят к себе, хотела убедить, что пропус­ ки занятий могут кончиться от­ числением из училища, и получение специальности затя­ нется на несколько лет. Слава (так его звали) за чашкой чая рассказал, что с детства мечтал быть моряком, его дед служил в военном флоте и всегда об этом рассказывал с гордостью. Да и сам он после школы год успел проплавать в тралфлоте, и море его заворожило. Мои разговоры со Славой не убедили его: он по-прежнему убегал в самоволку. Позже я уз­ нала, что в зимние каникулы Надя и Слава поехали на Укра­ ину регистрировать свой брак. Там семью оформляют раньше - Наде было только шестнадцать лет. По возвращении Слава еще Как причудливо переплетаю тся порой профессия иф.ворчество. Много л е т отходил в моря мурманс­ кий рыбак Николай Подольский. Как п о с туп и л в юм», т а к ни разу и не изменил юлся в основном в машинной вменял 4-го механика. Ходил на с та ры х «поляках», на «аэродромах» и с т е х порлю - ^ ^ л б и т работяг-БМРТ, как родных. П Р И Ч А Л В А Н Е И Р У Труд в машине легким не назовешь, иромантики в Машин вереницы стоят у причала, нем мало. Э т о не на палубе, где свежаишим бризом Встречают и ждут рыбака-португала. днем, ни ночью гр о х о т . Но как тревожно бы вае т посреди моря, если вдруг с т и х а е т главный двига- Дорога в порту тут совсем городская, т е л ь и судно о к у ты в а е т мертвая тишина . Как не- Здесь нет проходной и здесь нет полицая. кт° нзверхУ’ если стихает Вот подали трап, поднимаются власти «сердце» корабля. И сколь многое зависит о т маши- ^ ' тт ^ ^ неров, для т о г о ч т о б ы рейс прошел удачно и без- Оформить приход кораоля. Ну а страсти Тугая затянута жизни удавка. опасно. Кажется, работа в машинном отделении о тню дь Причала бушуют, детишки тут скачут. Идет наш рыбак, как лист не располагает к занятиям поэзией. Но нет , Николай А жены в платочки от радости плачут. ветром гонимый, кто'вчит^гпся ^егонеприт^^ел'ьны 'естроки,^не ™инУт чеР?3 пять > ы6аки Уж идУт’ Что там “ вереди? Топай с Богом см о гу т не за м е т и т ь их поразительную ч и с т о т у и трапу оаулы и сумки несут. родимый... ка к ую -то юную наивность . Мне они напомнили полотна замечательного Нико Пиросмани - гениаль- Объятья , пожатья, уж слез нет в помине. В С У Д О В О Н П А I * И Л ICE ного примитивиста . С тихи Подольского незатейли- Идут всей семьей к ожидавшей машине. Ох, парилка ты морская, корабельная - ^г'^ж и^^Тем^ни '^хорош ^ .^егодн 'ячи^ат ^л^мо- jAMbt }ш соседием торчим тут причале, Все равно, что младенцу колыбельная! И нам португалы приветствия слали. Как зайдешь в ту парилку - эх, покачивает, За бортом на нас волны заворачивают. Они разъезжались, а мы наблюдали. И в Мурманске нашем приход вспоминали. Да поддай еще парку перегретого, хоро и ж е т познакомиться с ними. Мурманск, мой город, С моря иду (Щтер за ворот) - Ты весь на виду. Подходим к причалам - И тут тишина. Душа вдруг вскричала, В тревоге она. Березки - все те же, И сопки - все те, Алеша на страже Стоит в высоте. Только на рейде Царит тишина. Где ж корабли-то, Рыбак-старина?! Или не рыбным, Мурманск, ты стал? Нагие причалы, И краны все спят, В бурьяне все шпалы, Тормоза не скрипят. Не видно вагонов, И докеров нет, Ни рельсовых звонов - Померк белый свет. На Северном рейде на якорь мы стали, Четыре часа КПП ожидали. «Всем быть по каютам!!!» - гремит объявленье. Пришел пограничник - Христово явленье! И с паспортом сверил лицо досконально, А тут уж таможня - проверка фронтальна. Как дед, что давно уж Но флота пропажа От моря устал... Нам ох как видна... Часами шмонают - в углу том и этом, Усталый рыбак все сидит под запретом. На катере рейдовом жены встречают, Лишь только на страже Однако их власти к мужьям не пускают. Охрана одна. чаще стал бывать у Нади, види- отпустил, ты сам что-нибудь сде- мо, они очень любили друг дру- лай, ты же мужчина, у тебя есть га. Это был их медовый месяц, и я, сынок тоже ждет. Больше мне ничто не могло удержать его от помощи ждать не от кого», - пи- стремления видеть свою милую, сала она. Потом я узнала от Надиной Но какой же он был мужчина мамы, что Славу за неуспевае- - *мальчишка, девятнадцать лет, а мость отчислили из училища и против него, против их малень- через несколько дней призвали в кой семьи - вся военная мощь ог- армпю. Он попросился во флот, ромного государства. Прощание молодых было очень Славу не тяготила служба, он трогательным, расставаясь, оба успел уже к ней привыкнуть. Но плакали. мольбы и слезы любимой приво- А потом выяснилось, что Надя дили его в отчаяние. Он не спал беременна. Теперь она часто хо- ночами, осунулся, стал получать дила с красными глазами и, здо- взыскания, однако придумать роваясь, уже не улыбалась, ничего не мог. И однажды, когда Девушка как-то поникла вся и, он стоял в карауле и держал на- казалось, даже постарела. Ее изготовку увесистый автомат, мама говорила, что целыми дня- ему в голову пришла страшная ми смотрит на фото Славика, и мысль и уже не оставляла его. слезы льются из глаз. Письма Когда после учебной стрельбы пишет каждый день и от него чистил в коптерке оружие, он ее получает часто. осуществил: приставил автомат к Родился ребенок, его назвали запястью левой руки и нажал Славик. Свою любовь к болыпо- курок. му Славе она перенесла на ма- Рана была серьезной. Его от- ленького. По-прежнему очень правили в госпиталь, долго лечи- тосковала по мужу. Кто-то посо- ли, но инвалидом он не стал, ветовал ей сходить в военкомат и Потом был суд. Выстрел, как попросить отпустить Славу с Слава ни старался, признали флота. Говорили, что есть такое умышленным. Ему дали два года положение: единственного кор- штрафбата. И потом еще два - мильца семьи с грудным ребен- дослуживать срок. Возвращение ком в армию не берут. Славу не к любимой откладывалось на до- отпустили. Надя написала ему об лгое время. этом, еще написала, что она це- У Нади произошел нервный лый день с маленьким, очень ус- срыв. Несколько дней она мета- тала и очень тоскует по нему, лась в беспамятстве, пыталась Как подумает, что ждать встречи наложить на себя руки, и только еще два года, страшно становит- присутствие малыша удержало ее ся, кажется, не выдержит разлу- от последнего шага. Скоро она ки, умрет. «Раз военком тебя не стала выходить с ним на улицу. Она очень изменилась: худая, постаревшая, с ввалившимися глазами, словно неживым лицом. Далее на плач малыша из коляс­ ки она часто не реагировала. И вот однажды вечером я встретила ее на лестнице и не сразу узнала: ярко накрашенные губы, подведенные глаза, румяна на щеках - она выглядела вуль­ гарной и развязной, от нее пахло вином. Надя обняла меня, чего никогда не делала, и нетвердо произнесла: «Тетя Шура, я ведь живая». Я так расстроилась, что ночью долго не могла заснуть. Попробовала поговорить с ее ро­ дителями, но поняла, что чужо­ му человеку лезть в семейные дела не нужно. Через какое-то время Надя сама пришла ко мне, по-соседски, за солью. Но я ви­ дела, что ей хочется поговорить. Мы сидели с ней на кухне, пили чай, я рассказывала ей о своих юных годах, в которых тоже не все бывало просто: и война была, и голод, п эвакуация, а я одна с двумя малыми детьми. Но, гово­ ря, я чувствовала, что свою жизнь с моей она сравнивать не хочет, не интересно ей это, ей нужен прямой ответ на прямой вопрос: что делать, как дальше жить? Она, видимо, думала, что старые люди (какой я была в ее представлении) знают ответы на все вопросы. Терпеть, ждать, растить малыша и блюсти себя - что еще могла я ей посоветовать. Я поняла, что ей нужно утеше­ ние, даже оправдание ее срыва, поощрение, что ли, его. «Нет, и вы тоже, никто не хочет меня по­ нять». Она была настолько пог­ лощена своим горем, собой, что ничего не хотела слушать. Поругавшись с родителями, она надолго исчезла. А с малы­ шом потом гуляла ее мама. Но вот все затихло, уехали власти, Но тут рыбака ожидают напасти. Когда подойдет катер рейдовый к трапу?! А дома детишки уж плачут: «Где папа?!». Но вот проходная, охранник уж строгий: «Открой чемодан! Что несешь там, убогий?». В троллейбусе нашем привычная давка. Сенокосного жару , вроде этого. А как веничком пахнет эвкалиптовым - Возликует душа аж неистово. Ну а как поднимешься потом на палубу, Там соленые брызги - в награду нам. Ветер - «фирменный », морской, освежающий, Наши грешные тела обвевающий. И еще раз зайдешь да попаришься, На полочку приляжешь - прожаришься. До каюты добредешь - лечь желательно. А волна укачает - замечательно! З У Б Н О М У В Р А Ч У - Рад убежать от меня! - ты сказала, Пломбу поставив на зуб мой больной. Как не права ты, о если б ты знала - Врач поликлиники лечащий мой. Коли была бы возможность такая, /$£нь напролет просидел б пред тобой В кресле зубном , за тобой наблюдая. Ты излучаешь уют и покой. То вот в журнале записывать стала, Лучи морщинок собрав возле глаз. То вот вздохнула. Я знаю - устала. Много работы, ох много же пас. То свою сумочку мягко открыла, Ищешь в ней что-то, тревога в глазах. Вот уж нашла, на мгновенье застыла, Деньги ты держишь в усталых руках. Нужно купить на них то да и это, Жизнь в fiauie время - труднейший урок. Ну а зарплата - в неведомом «где-то»... Тихо сказала: «Возьми номерок». Руки пошла мыть. Тихонько я вышел. До конца смены работать тебе. - Следующий! - голос за дверью услышал. За таких женщин - спасибо судьбе! Страницу подготовила Нина тонян ; № 25 20 - 26 июня 1997 года