Рыбный Мурман. 1997 г. Февраль.

а пример как талантливого рационализатора и неза­ менимого работника, а паспорт моряка дали без визы. И он, старший ме- иствмш шоймзии . ПРИШЕЛ С ЭТИМИ ДОКУМЕНТАМИ Анатолий Никито­ вич Лобода оформлять пенсию, уже много лет отходив в море старшим механиком, а девочка-чиновница глянула и носиком повела брезгливо: - Ну вы даете ! В тюрьме сидели и еще хотите, чтобы тру­ довой стаж вам шел за это время?! Крошечное унижение, капельное, в сравнении с теми, что выпало испытать на своем веку Лободе. Но если все эти кап­ ли собрать воедино, такая полноводная река получится, что утонуть можно в обидах. Не раз и не два была у Анатолия Никитовича возможность остаться на жительство за границей. Но он отвергал эти предложения даже с какой -то гордостью : «Я - советский человек». - И никогда не пожалели? - спрашиваю я у него. - Ни-ког-да, - говорит он отчетливо. - Я не просто советский, я - мурманский . Меня на эту землю отовсюду тянуло , где бы ни был. 7 =• ■* . Уточню : остаться жить за границей Анатолий Никитович мог лишь сразу после войны, когда он два года находился в Германии в составе наших о ккупационны х войск. «Кляйне фельдфебель» - называли его немцы двух деревень , где он действительно занимал комендантскую должность. Посмотри­ те на е го фотографию тех времён - юный, красивый мальчик с девичьими ресницами . Даже не верится, что за плечами у него кровавая бойня / ранения. К нему - спокойному, не по го­ дам рассудительному - немцы относились с непоказным ува­ жением , а девуш ка Лотти, уборщ ица в комендатуре , просто млела от одного взгляда На бравого «кляйне фельдфебеля» и чувств своих не скрывала. - Оставайся, - предлагал Анатолию ее отец, - поженитесь, устрою тебя на работу, все будет прекрасно. - Ну да, - не соглашался вчерашний боец, - мне вон амери­ канцы предлагали в Америку податься, когда на Эльбе встре­ тились и подружились , и то не хочу. Я - только в Мурманск! Он не раз потом, уже в зрелые годы вспомнит эти предло­ жения. Когда, несмотря на безупречную многолетнюю работу в трал флоте, ему до самой пенсии т а к и не открою т визу. Он - прошедший в войну всю Европу, так и не заслужил доверия у советских помполитов. Даже на ремонт в Таллин (но вокруг Скандинавии!) никак нельзя было идти главному механику на собственном пароходе - единственный из экипажа он отпра ­ вится туда же на поезде ... Но если бы ему кто и предсказал тогда, как оно все будет, он уверен: все равно бы вернулся в Мурманск. В город детства и всей последующей жизни. ЕГО МОРСКАЯ СУДЬБА была предопределена с мало­ летства. С семи лет он все летние каникулы проводил с отцом- моряком на гидрографическом судне. До самого 39-го, когда ночью за отцом пришли. Брали его прямо из двадцатиметро­ вой комнаты, где в то время жили пять семей. В это трудно поверить, но в то время никто не удивлялся, когда в комнате, разгороженной занавесками, проживали по 13 - 1 5 человек. За одной из таких занавесок ютилась семья ме­ ханика Лободы - он сам, жена и двое ребятишек. И вот как-то раз придя с моря и наскоро поужинав , он л е г спать (все спа ­ ли тогда на полу). А тут со смены вернулся сосед Гурьянов и громко включил радио. Молотов вроде выступал. Ночь стояла на д воре /а потому реакция механика Лободы была естествен­ ной: - Заткни ему глотку, - попросил он Гурьянова из-за занавес­ ки (в см ы с л е -вы клю ч и радио). Вот такой же ночью, спустя несколько дней , за ним и при­ шли. А они как раз собирались переезжать в «свою» комнату на улице М илицейской (ныне Д зержинско го ), которую папе выделили как передовику производства. Перебрались. Но... в сараюш ку на Либкнехта , где вода весной на 20 сантиметров над полом поднималась, кирпичи выкладывали, по ним и хо­ дили . Мать стирала бельё у капитана Лотова , дети бегали в школу, на каток - детство оставалось детством . - А когда вас арестовали? - спрашиваю я у него. - Подождите. Не сразу. Мне еще дали повоевать, - улыба­ ется он в ответ. • :/ Тогда , перед войной , его, маленько го задиру , никому не спускавш е го обид , прию тили Улиц кие - первый начальник Мурманского пароходства и сотрудница «Полярной правды». М аленький парене к из семьи «врага народа» приглянулся Улицким еще и тем , что самоотверженно защищал их дочку Азу, свою одноклассницу, и ее подружек на катке от местной шпаны. Кстати, среди подружек Азы он то гда еще приметил девочку, которая потрясла его воображение, - свою будущую жену Ольгу Костюненкову. В АПРЕЛЕ 41 -го Анатолий Лобода пришел в тралфлот . Взял его на свой РТ-21 то т самый капитан Лотов , у которого работала его мать. А когда началась война, они промышляли на Гусиной банке треску. Прервали рейс, но М урманск их не принял, и траулер ушел в Архангельск. Там мурманские рыба­ ки стояли на рейде напротив АПТИ (лесотехнического инсти­ тута), видели, как он горел под бомбами, голодали й не чаяли, когда вернутся домой . А когда Лобода все же попал в Мур­ манск, то узнал , что в первые жё дни бомбежек Мурманска арестовали его мать. Люди рассказывали, что, обезумев от от­ чаяния и страха за распавшуюся свою семью, она бежала под бомбами по улицам М урманска и кричала черным крестам самолетов в небе: «Что вы нас-то бомбите?! Вы хоть одну бом­ бу на НКВД бросьте -что мужа и отца у нас отнял!». Немецкие летчики её, конечно, не слышали, чего не скажешь о бдитель­ ных согражданах. Маме дали 10 лёт. Так Толя Лобода стал сыном двух «врагов народа». Но пра­ ва защ ищ ать страну его не лишили . Наверное , потому, что анкет при мобилизации на фронт тогда не заполняли. Мурман­ ских морячков в тельняш ках и клешах повезли в Поти, чтобы учить на моряков «подплава» . Но от судьбы не уйдешь . На станции Муром поезд разбомбили фашисты, а те, кто уцелел, без вещей и документов дотопали до Муромского военкомата. И там узнали о себе, что они... дезертиры. В о ги з этих-то «де­ зер тиров» и сф орм ировал и 201 -и о тдел ьны й ш турм овой штрафбат. Первый бой Толи Лободы состоялся в районе Синявино при попытке прорыва блокадного кольца. Почти все 600 чело­ век остались на поле сражения. Да иначе, наверное, и быть не могло. «Вооружили» штрафбатовцев учебными винтовками с получил в 1951 году механик тралфлота, кавалер четырех орденов Великой Отечественной Анатолий Лобода, Еще раньше по той же роковой «58-й» статье попали в советские застенки его родители. И сгинул где-то отец, заживо сгорела в тюрьме мать. Советская система разметала эту про­ стую семью в клочья, как миллионы других. Раздробила, размолола в мелкое крошево, а спустя много лет развела руками: ошибочка вышла... И милости­ во выдала документы о реабилитации. Дескать, пользуйтесь... шт №тттт просверленным ство­ лом. Он покинул полб боя, когда все его белос­ нежное январское полот­ но было усеяно трупами однополчан. Только пе­ ресек границу тыла, на­ встречу майор и сержант. «Куда?» - ок­ ликнул его майор. «На­ правляюсь в госпиталь», - показал Лобода раненую руку. - «Почему покинули пере­ довую, вы же еще може­ те стрелять?» недовольно заметил майор. - «Да там уже ни­ кого нет, - сказал Анато­ лий, - все полегли». - «A-а, ну тогда ладно, - услышал в ответ. - Иди». Уже потом от Новго­ рода до Берлина дошёл Анатолий Никитович в составе регулярной части 311-й стрел­ ковой дивизии, где обслуживал противотанковую пушку, что поддерживала пехоту. Свой первый бой там Лобода запомнил надолго. Из шести человек расчета «сорокапятки» в живых остался он один. Как заговоренный, попрощался с разбитой всех писателей, даже самых талантливых, переплюнет... СУД БЫЛ СКОРЫМ, а приговор суровым: восемь лет ли­ шения свободы и пять - поражения в правах. Он слушал не веря ушам. И тогда он впервые почувствовал себя нечелове- ком - не солдатом, не моряком, а просто щепкой. Ничтожной крошечной щепкой, которых тьма летит, когда рубят преслову­ тый российский лес... В заключении он с такими же «политическими» строил Кан­ те годы без злости пушкой, вернулся в дивизию, доложил комбату. И услышал: o i чешь, надо сдать на склад. - Я за твою пушку 28 тыщ платить не буду. Орудие, как хо- Ну что делать? Взял Лобода с собой ездового, еще одного бойца с хозяйства, санки и - вперед. Орудие привезли, но од ­ ного из них убило, дру го го серьезно ранило . Так ценой двух жизней обломки пушки оказались на складе. Где положено... ОН ВЕРНУЛСЯ ДОМОЙ кавалером двух орденов Славы, ордена Великой Отечественной войны и с множеством меда­ лей. Встречался с маршалом Жуковым . «Водки с ним не пил, - признается, - а вот под знаменем вместе стояли!». Он брал Берлин и помнит тот последний ураганной силы бой, в кото ­ ром столько его друзей погибло на пороге Победы. А он уце ­ лел. Спасла его судьба, чтобы не смог увернуться от скорбного тернистого пути отца и матери. - Так за какой анекдот вас посадили, Анатолий Никито­ вич? - спрашиваю. - Пожалуйста. Сталин, Трумен и Рузвельт собрались пос­ ле войны в Кремле. Обсудить, стало быть, как жить дальше. А к воротам подошел козел. И землю роет, мекает, мешает ра­ ботать. Рузвельт говорит ему: «Пошел вон, а то 25 лет катор­ ги». Т о т стоит . Трумен : «Уходи , а то пожизненное заключение !». Тот ни с места. А тут Сталин: «Уходи, а то за ­ пишу в колхоз». Тут козел как драпанул - только его и видели. - И все? - - Все. Так обвинительное заключение было почище анекдо­ та . «О злобленный репрессиями своих родителей , механик Лобода вел активную антисоветскую агитацию на судах мор­ ского флота...» - Следователь знал, что вы воевали? - Ну а то? Спрашивает меня: «Встречался с американцами на Эльбе?» . - «В стречался» , - о твечаю . «А при глаш али к себе?». Я уже смекнул, что признаваться нельзя, да и говорю: «Пригласили бы, не сидел бы здесь с вами». Он пишет: «Пы­ тался изменить Родине, но не изменил лишь потому, что бо­ ялся репрессий родственников». Я хотел поправить, дескать, родственников-то уже нет, репрессировать некого. Но плюнул. Думаю , пусть себе пишет. У нас советский суд - самый спра­ ведливый в мире, разберется. Ну а потом вообще пошел театр абсурда. «Ты на войне че ­ тыре ордена получил, за что же это?» - спрашивает следова­ тель Гончар. - «А привычка у меня такая, - ответил Анатолий, - кто хочет мне в морду дать - пусть получит первым !». Сле ­ дователь посмотрел на него изучающе , подумал и написал: «Воевал не за Родину, а просто по привычке с детства к дра ­ кам. За что и был неоднократно награжден». Куда там Ивану Чонкину, братцы? Наша реальная экизнь далакшу, Африканду, Княжегубскую ГЭС - от и до. И как ни странно, Анатолий Никитович вспоминает и обиды. - Мы первым делом выгнали воров из своего лагеря, - гово­ рит он обстоятельно, - воры нам мешали нормально рабо­ тать...-- ' :77 7 : 7 7 - , . -7 • 7:,':'7'.. :;7'-7 А я слушаю его и думаю: «Бог ты мой, они даже там хоте­ ли работать на совесть! Нет, неистребима в советском чело­ веке потребность жить честно и трудиться на благо Родины. Даже если эта Родина тебя уничтожает планомерно и методи- 7т Ч еС КИ ...» .'-щк В 53-м году умер Сталин, в 55-м, когда Лобода отсидел за колючкой уже почти пять лет, его освободили «в связи с отсут-. . ствием состава преступ­ ления». Но не реабилитировали. До моря допустили. Лишь в « «Я к 65-м пришла весть о ре- Д В Щ —1 абилитации. А визу ему V >sw так и не открыли. Никог­ да. Его огромный порт- ' Н ' > рет висел на областной "Щ,. / J j.;;- Доске почета в самом ^ центре Мурманска, ймХ I гордились родные и со- плаватели, его ставили в ЯШ.«ШшШШ ханик , крадучись, сухо- путом добирался на ремонт на собственный ъ х / пароход. Ну не доверяли \ ему настолько, чтобы он v на борту своего судна \ Н Н мог проити вокруг Скан- \ ----- \ \ динавии! Почему-то в годы войны доверили всю Европу на пузе проползти, а тут чего-то засомневались... Когда он ушел на пенсию, ему дали 120 рублей, потому что ^ стаж из-за пяти лет заключения был неполон. Десять лет он 7 ^ получал свои 120 рублей, а пот6м}случайно узнал, что еще Хрущев издал указ о том, чтобы у незаконно репрессирован- ; ных годы заключения входили в трудовой стаж. Он-то узнал W случайно, но ведь чиновники об этом знать обязаны? ОН ДАВНО УЖЕ НА ПЕНСИИ- Анатолий Никитович Ло­ бода, но все такой же неугомонный. Супруга жалуется: в мага­ зин невозможно мужа за хлебом послать - его вечно дома нету. ?.. , То в совете ветеранов пропадает, то в автогородке (Анатолий 77 *Никитович - страстный автолюбитель и предсёдатель ГСК-35), то какие-то мероприятия устраивает. Но когда он попадает в центр города, в Краеведческий музей, то, выходя из него, всег­ да мрачнеет лицом. Вот здесь, напротив, стояла тюрьма, где во время бомбежки и пожара, запертая в камере с соседками^ 7^ по несчастью, сгорела его мама. Сейчас на месте тюрьмы сто-Т^- ит памятник городам-побратимам Скандинавии. - А должен бы моей маме памятник-то стоять, - вздыхает он. - Она заслужила. А я смотрю на него и думаю, что он тоже заслуживает па­ мятника - Анатолий Никитович Лобода. Как и очень многие из его поколения. Люди, которые могли бы проклинать свою стра- ну, но любят ее беззаветно и преданно. Люди, которые имели возможность покинуть свою землю, но держатся за нее - не­ ласковую и студеную. И гордятся ею. Й не считают годы смер- 7 тной борьбы за нее потерянными и зряшными. На снимках: Анатолий Никитович Лобода сразу после войны и в наши дни. ^ № 8 21 - 27 февраля 1997 года