Рыбный Мурман. 1994 г. Ноябрь.

№ 46 (4542) 18 - 24 ноября 1994 года По ту сторону — вой внешний вид - это твой вызов людям. Что же тебе не нравится в родном обществе? - В с е . Виктор Гриднев родился в Мурманске 17 лет назад. Последние лет шесть он - в панк-движении. Живет в семье не самого высокого достатка, с мамой. Отчимом и 23-летним братом. Считает себя панком концептуальным, а не ради внешнего эпатажа. - Так против чего ты протестуешь? - Против всех ихних заморочек. - Не отмахивайся общими фразами. Что тебя конкретно не устраивает в нас, не панках? - Глупость. Злоба. Коварство. Люди по сути своей - фашисты. Моя главная обида, из-за чего я ушел в панки, - то, что люди тупые, не хотели меня понимать. В моих словах, поступках видели совсем не то, даже обратное то­ му, что я хотел сделать для них или сказать. Им хочешь добра, а они лепят из этого говно и сами же в нем валя­ ются. Когда ты в беде, никто тебе руку не протянет. - Часто тебя обижают? - На каждом шагу. Едешь в троллейбусе - контролер­ ша прицепится: давай билет или плати штраф. А если у меня нет денег! Неважно, по какой причине. А ехать на­ до, далеко. Еще и пассажиров заводит - и гвалтом на ме­ ня: выталкивай его или в милицию тащи! Другая история с Виктором Гридневым произошла на моих глазах В пиццерии ему не дали кофе (иВали отсюда!"). И он вышел с зажатой в руке купюрой: "Забегаловка ма- жорская, джинсы мои им не нравятся!1. - А милиция! Мимо пройти не могут. Раз ты панк, значит, можно издеваться над тобой как угодно. У меня тьма приводов - и все про­ сто так, ни за что. - Но ведь без причины не имеют права хва­ тать. - Законы не касаются их. Оборзели со­ всем. - В камеру сажали? - Не сажали. Воспитывают. Наезды какие- то тупые, типа: что за одежда, что за проте­ ска... - Значит, не общество, а только часть его - милиция - ваш главный обидчик? - Ну их в жопу, не хочется и говорить об этом. Если встретишь мента подпитого и в гражданском - это зверь. Прибить может мол­ ча, без слов, до смерти. - Кто же не сталкивался с несправедливо­ стью, однако никто не спешит ни в панки, ни в хиппи. - Попробую объяснить. Вот внешний вид. Каждый волен одеваться, как хочет. Мне не нравится галстук, я выбрал свой стиль. Мои джинсы рваные, все в булавках, значках и надписях, они многим не по душе, но они нра­ вятся мне! И прическа моя мне нравится! Я хочу этим доказать право человека на свобод­ ный выбор в одежде и поведении. Почему другие имеют право выбирать, что носить, а меня этого права лишают? Панк прав. И джинсы его роскошные, веселые, почти произведение искусства. Все относительно. С точки зре­ ния фрейлины XYIII века нынешняя модница в "кожане" за два миллиона - это оплеуха светскому вкусу. С точки зрения обладательницы "кожана" девица в ".плиссе" из- под "аляски" - полное убожество. С точки зрения "аля- ски" дама с муфтой и в вуали - "дура какая-то". Кто .примирит наши вкусы? Кто им судья? Никто. И покуда даму с муфтой в участок за вуаль не поведешь, то все клюют юного панка, "гадкого утенка". Ну а как в семье к нему относятся? - Мать говорит: хорош дурью маяться. Брат не вмеши­ вается, считает, что я сам достаточно взрослый, чтобы ре­ шать, каким быть. - Ты уже сам зарабатываешь деньги? - Иногда пытаюсь. Но сначала нужно кончить учебу, тогда и думать о своем хлебе. Панк Гриднев учится в профтехучилище. Сам выбрал профессию плотника и столяра в строительстве. Нравит­ ся. Первый осенний экзамен сдал на "4". - Женишься скоро, будет любимая жена, родятся дета, ты будешь их воспитывать. Ты и тогда останешься панком? - Никогда не загадываю наперед. - Хотел бы, чтобы сын твой стал панком? - Пусть сам решит. Я бы не хотел - слишком тяжелый путь. - Зачем же сам его выбрал? - Мне уже поздно останавливаться. Я узнал, что такое свобода и независимость, я втянулся, полюбил это дело и сворачивать не хочу. - И много вас, панков, в Мурманске? - Мало. Могло быть больше, но боятся. Приятели гово­ рят: мне слабо! Не могут переступить психологический оарьер. - Где панки собираются? - Тусовки и сейшены проходят подальше от центра - там милиция сразу заметет. Мне вспомнился эпизод, виденный летом в центре го­ рода. Шла компания молодых подвыпивших иностранцев, прилично и чистенько одетых Один из них на глазах прохожих, под гогот приятелей присел на газон и пока­ кал. Может ли что быть омерзительнее сытого богача с минимумом комплексов! У панка, по-видимому, достоин­ ства куда как больше. - Панк-движение вы переняли у европейцев. Или у рус­ ских парней не хватает фантазии создать что-то свое? - Мы не хуже их. Но в нашей Стране Дураков моло­ дые так разобщены, что не способны объединиться в об­ щее движение. Совсем другой характер, чем в Европе. - Комсомол? - Представляю себе: райком панковского союза моло­ дежи... Я не был комсомольцем. Так же и пионером. Чем горжусь. - Как относишься к государственной власти? Тоже про­ тестуешь? - По большому счету мне на них насрать. Но посколь­ ку живу по их законам и получаю то, что они мне дают, то есть фигу с маслом, то могу сказать, что страна катит­ ся в пропасть, это видят все и всем тоже насрать. - Чем же это кончится? Всероссийской панк-эпидемией? Помнишь, в фильме “Кин-дза-дза“... уважаю. - Любимая музыка? - Сашка Башлачев, “Гражданская оборона“ с Егором Летовым, “Секс Пистолз“ , “Дорз“, Элис Купер. Попсу презираю. - А подо что же танцевать, как не под попсу? - Танцевать можно подо что угодно, хоть под наш базар. А эта вечно лохматая Пугачева со своим Киркоровым - это же посмешище. Королевы всякие с Лада-дэнсами... Куда ни ткнись, везде они сюсюкают. Нормальной музыке не про­ биться. Летов сказал: “Долой пластмассовых, да здравству­ ет панк-рок!“. Панк Витя мечтает о мире без фальши и зла и пишет об этом стихи. Он прочел: Быть может, где-то там Нет зависти и злобы, И там царят лишь мир, Любовь и красота. Там нет такого, что есть здесь, И там не знают слова "месть". Там не спросят, с какого ты года, И там настоящая свобода. в древней индийской философии и означает “золотое сече­ ние “ - символ любви Бога к людям. У Виктора Гриднева крестьянские корни. Он тепло рас­ сказывал о бабушкиной родне из Ельца Липецкой губер­ нии. Интересно, сам-то панк подался бы в крестьяне, не надоел ему холодный и жесткий город? - Я подался бы в Англию, и с превеликим удовольстви­ ем. И выбрал бы жить безнравственным богачом, в наши­ то времена, чем нравственным нищим. - Что ж, обе цели теперь одинаково достижимы. - Да. Но только рвать живот, чтобы их достичь, я не стану. В лом! Сергей АРХИПОВ, обозреватель “РМ“. К снимку: панк Витя - поэт , подающий нищим старушкам на хлеб: “ Земляки! Будьте добрее друг к другу". Фото Авдрея ПРОНИНА Я верю, что я буду там. Ну а пока я здесь. Во мне еще не угасает месть. - У тебя есть девушка? - Нет. - Не хотят с панком дружить или в чем дело? - Да девушки пошли какие-то не такие. Наполовину бляди, на треть - дуры. Остальные, может, и хорошие, но мне такая еще не встретилась. Панки и наркотики - понятия неразлучные. Но мой со­ беседник принципиально отвергает "ширево". Если охота расслабиться - может позволить себе алкоголь. Виктор Гридин знает, что "панк" - по-английски "отбросы". Он тоже считает себя отвергнутым обществом. Поэтому часто и с грустью вспоминает детство: - Когда был маленьким, не видел окружающего дерьма. Я бы предпочел всю жизнь оставаться ребенком. - Если бы мир состоял из одних детей, он был бы прекра­ сен, да? - Христос учил: будьте, как дети. Гриднев знаком с Библией. Прочитал Евангелие от Иоанна, заглядывает в другие книги Священного писа­ ния. Он бывает в молитвенном доме. Там его привечают и никто не ворчит за внешний вид. И ему это по душе. Он не знает, верит ли в Бога по-настоящему. Он ве­ рит, что жил на свете Иисус Христос. Следует ли христианин Гриднев заповедям Христовым? - Как насчет самого трудного - “не завидуй", Витя? - Я завидую. Тем, кто живет обеспеченно и деньги дают им независимость, никто им не указ. - Но все же считаешь себя человеком хорошим, справедливым? - Справедлив я не всегда, да и хорошим счи­ таю себя процента на три. - Ничего себе самооценка! Что же ты - кончен­ ный негодяй? ■ Негодяй - это слишком. Я все равно себя люблю! - Ну а чувство стыда тебе знакомо? - Да. Когда-то девчонку обманул - до сих пор краснею, когда вспоминаю. Эх, бросить все, уйти в панки. Смотрите - он же нравственнее нас! Оставить дом, работу, всю эту рухлядь наших отношений и условностей - обриться и залезть в вериги из булавок. Одобря­ ешь, Гриднев? - Нет. - Почему? - Мне было бы жаль тебя. Ты привык к своей жизни, зачем тебе чужая, незнакомая? - Странно, ты агитируешь за то, против чего сам протестуешь. Причем, похоже, из милосердия. - Библия учит: прощайте врагам своим. - А как же свастика в панковском арсенале? Не очень она вяжется с религией. - Она-то как раз и связана с религией. Гитлер извратил свастику. Панки носят ее в обратную сторону, в отличие от него, - так она изображена - Я в кино не хожу. Я люблю театр. - И ходишь в наш драмтеатр?! - Да, а что? Когда пускают. Билетерши вредные, цепля­ ются, норовят выставить вон, хотя и с билетом. - И много ты посмотрел? - Из афиши названия два-три остались неизвестными. А последнюю постановку смотрел - “Не ходи с чужой женой в ресторан “ . Понравилось. Мне вообще игра наших актеров нравится. - Ты, наверное, хорошо учился в школе, был прилежным учеником? - Учителя гоняли меня за поведение. С их точки зрения я был хулиганом. А по-моему, они сами подталкивали неу­ годных учеников на грубость, чтобы выгнать с урока, - так им легче было. - Даже по любимым предметам? - Любимые предметы?.. Так... Сейчас скажу... Их не бы­ ло! - Что же, ты и учебу ненавидишь? - Я ненавижу ненавидеть. - Книги читаешь? - Книги читаю. Но большей частью они мне неинтерес­ ны. Учиться нужно по жизни, а не по книгам. Булгакова