Рыбный Мурман. 1994 г. Декабрь.

13-й причал № 51 (4547) 23 - 29 декабря 1994 года И ногда я не могу понять, что со мной происходит, не могу объ­ яснить это чувство. Оно вдруг вспых­ нет, как яркая звезда, а то нахлынет, как морская волна, или врывается в душу порывистым ветром. Когда в ду­ ше неуютно, пусто и холодно и ка­ жется, что весь мир против тебя и не найти выхода, я начинаю думать о других - о тех, кто рядом. Тогда-то и появляется это неясное ощущение. Я не могу его точно назвать. Любовь это или нежность, сочувствие или пони­ мание, но знаю точно, что оно для ме­ ня - спасательный круг в море жизни. Полупустой автобус едет по зау­ ченному маршруту. Мелькают за ок­ нами знакомые улицы города, засыпанные пушистым снегом. Вхо­ дят и выходят пассажиры. Напротив меня садится кондуктор. Глаза у женщины припухшие, вот-вот пока­ тятся слезы. - Что с вами? - не выдерживаю я. Женщина тяжело вздыхает: - Обидели, ни за что обидели, - отвечает она и сглатывает комок го­ речи, подступивший к горлу. - Двое пассажиров отказались платить за проезд и обвинили в том, что деньги беру себе. Попыталась объяснить, но выслушала столько оскорблений в свой адрес! Разговорились, кондуктор расска­ зала о себе. Попала под сокращение, доходов никаких, искала работу по специальности, но безуспешно, вот и пошла работать кондуктором, т. к. только в автопарке брали на работу. Вначале стеснялась, но работать как- то надо... Знакомо и мне это чувство, когда щемит в груди от незаслужен­ ной обиды. Я смотрю на нее, небогато одетую женщину, вытирающую слезы с глаз, и думаю, почему же так много среди нас людей, получающих на­ слаждение от боли, причиненной дру­ гим? Оттого ли, что у них самих в жизни не все ладно, или оттого, что погрязли в мелочах и дрязгах? - Не плачьте, - утешаю я кондук­ тора. - Да, надо быть сильной, - говорит она, - иначе нельзя, иначе не вы­ жить. Автобус подъезжает к самой про­ ходной. Вдыхаю морозный воздух, ежусь от холода, заползающего под куртку, и вместе с ребятами, спеша­ щими на свои суда, иду к проходной. - Своя, могли бы уже и не прове­ рять, - говорю милиционеру, взявше­ му в руки мой пропуск. Он улыбается, рассматривая мою фото­ графию: - Что-то не похожа. “Еще бы“, - думаю я. Когда-то ве­ селая и беззаботная девчонка, глядя­ щая с фото, стала серьезной и задумчивой взрослой женщиной. Почти вприпрыжку бегу к прича­ лам ремонтной мастерской “Резец “ , что на Трех Ручьях, здесь стоит па­ роход, на котором, если Богу будет угодно, я уйду в следующий рейс. Трап шатается под ногами, и я, опа­ саясь поскользнуться и улететь вниз, цепко хватаюсь за поручни. Пора бы давно привыкнуть к трапам, лестни­ цам, доскам, переброшенным для пе­ рехода с судна на судно в море, но я все-таки их боюсь. Открываю дверь, преодолеваю барьер-комингс. На па­ роходе тихо и неуютно, идут ремонт­ ные работы, но скоро этот железный великан оживет, заработают двигате­ ли, потечет по трубам вода, каждый займется своей работой, а все вместе - общей - ловом рыбы. И станет на полгода корабль для меня домом, а экипаж - семьей. А пока судно готовят к рейсу. Не­ сколько матросов работают у боцма­ на, чистят и красят пароход. Другие же, как в море говорят, в “машине“ , собирают котел, ремонтируют глав­ ный двигатель. Навстречу мне идут ребята в про­ масленных комбинезонах с перепач­ канными мазутом лицами. дость каждой из них - моя радость, их горе - мое горе. У меня нет сес­ тер, но они мне их заменили. - Вчера звонила домой, - говорит Вера, и ее глаза становятся грустны­ ми. Там, дома, в “ближнем зару­ бежье “ , ждет ее маленький двухлет­ ний сынишка. Уже второй раз оставляет она его со старушкой-ма- терью, и хотя сердце обливается кровью, но нет у нее другого выхода - она кормилица семьи. А где же па­ па малыша? Папы хватило только на Ольга САМУСЬ, МБ-0011 "Михаил Воронин". размышления МОРЯЧКИ - Ну как вы там, - спрашиваю, - скоро ли закончите? - А что это ты так спешишь в мо­ ре? - задают они встречный вопрос. - Б ы л и бы деньги, можно бы и не торопиться. - Да, без них туго, - слышу в от­ вет. Никто не хочет продолжать эту больную тему. В каюте меня ждет Верочка. По­ везло мне с подругами. У меня их три - Светлана, Лиза и Вера. Как-то так получилось, что познакомилась с ними в одно и то же время на первом году работы в море. Когда устраива­ лась на работу, боялась, так как слы­ шала много нелестного о женщинах, работающих в море, да со временем и самой пришлось столкнуться с мало­ приятными коллегами по работе. Но, к счастью, таких намного меньше, чем добрых, простых, чутких и неж­ ных женщин-морячек. А мои девчон­ ки - действительно замечательные люди. В трудную минуту они всегда рядом, независимо от того, вместе мы или врозь, на суше или в море. Ра­ высокопарные слова и бравые обеща­ ния. Мурманск - такой любимый и же­ ланный для рыбаков город, но встре­ чает нас не всегда приветливо. Нет у Веры своего жилья, да и вряд ли уже будет, в рейс уйти - тоже про­ блема. Трудная, суровая жизнь, но не падает духом эта маленькая женщи­ на. Есть друзья. Есть добрая, совсем чужая женщина, приютившая и обог­ ревшая, как родную дочь. Есть рабо­ та, а это сейчас так много значит. Еще есть уверенность, что свет не без добрых людей. Верочка достает маленькую фото­ графию своего мальчика, она ее всег­ да носит с собой, нежно ее целует: - Ничего, сынок, проживем. Будет и у нас все хорошо. Идем на свои объекты делать при­ борку. На судне еще нет воды, и боц­ ман дает команду наносить ее с берега. Но холодной водой затоптан­ ную мазутными сапожищами палубу не отмыть. - Ничего, - говорит старпом, - за­ пустим главный двигатель, нагреем вам воду. Его слова действуют успокаиваю­ ще, да и сам он серьезным и добросо­ вестным отношением к работе внушает доверие и уважение. Капитан и его старший помощник, как говорят, два морских волка. Они тоже ждут с нетерпением выхода в море. Морская душа просит шири. И они, закаленные северными ветрами, омытые шальной волной, уже давно потерявшие счет рейсам, сами не знают, куда их больше тянет - с моря на сушу или с берега в море. Мы моряки. Независимо от судо­ вых ролей, капитан ты или простой матрос, навигатор или мастер добы­ чи, у всех у нас одна общая, недели­ мая на всех любовь - море. И что бы мы ни говорили сгоряча, как бы ни ругали морские будни, - мы любим его, очень любим, оно часть нашей жизни. День подходит к вечеру - пора до­ мой. Пароход затих, все ушли. Толь­ ко вахтенный штурман и матросы несут вахту. Снег скрипит под ногами, мороз стал сильнее. На другом берегу зали­ ва переливается огнями город. Вдале­ ке слышны прощальные гудки уходящего в рейс парохода. Поднима­ емся вверх по тропинке к знакомой проходной, выполняем пропускной ритуал - и бегом к автобусу. Он пе­ реполнен моряками и ремонтниками, окончившими работу. Едва успеваем втиснуться, как дверь захлопывается. Я ищу глазами знакомого кондуктора. Но к нам подходит совсем другая женщина - бойкая и уверенная в се­ бе. Эта не даст себя в обиду. Да, все мы разные и у всех по- разному складывается судьба. Едем вот - кучка людей: каждый день на работу, с работы; в магазин, в де­ тский сад, на свидание. Кто-то из нас счастлив, кто-то нет; у кого-то жизнь впереди, а кто-то подводит итоги; кто-то уверен в себе и в за­ втрашнем дне, а перед кем-то стоит стеной отчаяние. Да, мы все такие разные, но каждому из нас в этом бу­ шующем море жизни нужен свой спа­ сательный круг. Моя остановка. Моя улица. Мой дом. Навстречу с радостным лаем бросается любимец двора - лохматый пес. Каждое утро он провожает меня на работу и каждый вечер встречает. Благодарно глажу собаку по голове: - Что, дружище, соскучился? Ты уж извини, но угостить тебя сегодня нечем. Поднимаюсь на свой этаж, достаю из кармана ключи и, минуту помед­ лив, кладу их обратно, нажимаю на кнопку звонка. Сейчас ты откроешь мне дверь, сильные руки обнимут мои плечи, снимут куртку, пригладят взъерошенные волосы. Дверь за мной захлопнется, и пусть не надолго, но останется за ней мир проблем и за­ бот. Ты поставишь на плиту чайник, закуришь сигарету, а я буду сидеть напротив тебя и рассказывать, рас­ сказывать, рассказывать. И вновь нахлынет то необъяснимое чувство... Может быть, просто я люблю свою жизнь? Со всеми ее холодами и без­ денежьем, сердечной смутой и болью за обиженных? Нужна ли мне другая судьба? Чужая? Нет, я свою никогда, ни за что не променяю.