Рыбный Мурман. 1994 г. Апрель.

13-й причал № 16 (4512) 22 - 28 апреля 1994 года 13 "УЖ /"аРким августом я еду в поезде “Мурманск­ и е ^ Вологда Лежа на верхней полке вагона, я -“ -■-^прислушиваюсь к стуку колес. Они стучат и стучат, словно спрашивают: “Куда едешь, куда едешь?“. А еду я в свою деревеньку, что в северной части Вологодчины, на границе с Архангельской областью, маленькую станцию с названием Явен- га. Одной минуты остановки поезда достаточно, чтобы сойти. Багаж - только сумка, и ее малый вес позволял мне ночью пешком пройти 9 км до деревни. Время раннее, рассвет еще не полностью одолел ночь, но в деревне уже проснулась жизнь: топятся печи, и сизый дым из труб тянется вверх, в избах через ситцевые занавески светятся окна. Вот и он, мой родной дом. Только окна его с какой-то пуга­ ющей темнотой смотрят на меня, еще раз напоми­ ная, что дом пуст, что нет уж давно мамы... ...За окном бушевал май. Рано утром, истопив русскую печь и управившись по своему нехитрому хозяйству, мать прилегла на кровать, что стоит за шкафом в заднем углу большой пятистенной избы. Кровать, не скрипнув и не прогнув пружин, при­ няла тщедушное тело Настасьи Васильевны. “Что- то плохо мне сегодня, дождь поди будет, - подумала она и потрогала возле сердца. - Ну да ладно, полежу маленько, потом таблетку выпью да схожу в огород, доделаю еще две грядки... “ Боль была тупая, ноющая, временами нарастая. Ста­ рушка старалась не прислушиваться к боли, такой знакомой и естественной, переключая свои мысли на более приятные. “Да, приедет ли сын этим ле­ том в деревню, добро как бы приехал, давно уж его не видела, да вон и письмо ему еще не допи­ сано, надо бы дописать и отправить. Нет, поди опять не приедет, больно уж далеко ушли, да рейс- то какой длинный, надо ведь! Шесть месяцев про­ быть в море... Ну да ладно, сам себе хозяин, сам выбрал себе дорогу в жизнь. Удивляюсь я все: как же он из глухой нашей вологодской деревни, где и реки-то нет, добрался до морей и прошел их почти уж все ...“ Боль приутихла. Выпив таблетку, Настасья Ва­ сильевна пошла в огород, прихватив в коридоре ма­ ленькую железную лопатку. Было только начало мая! IS А сына в это время носило в Центрально-Вос­ точной Атлантике. Работа не шла. Рыба хоть и бы­ ла, даже очередь из промысловых судов образовалась, но в такую жару если пара промыс­ ловиков и успеет сдать улов, то у остальных через сутки ожидания рыба портится, превращаясь в липкое месиво. Им-то бы и все равно, муку сдела­ ют, пусть не деликатесы, но беда в том, что эту рыбную кашу никак не хотят перекачивать из трюмов СРТ в бункер вакуумные установки рыбо­ мучной плавбазы. Механизмы рассчитаны на све­ жую, упругую, скользящую рыбу, да и на работу в северных широтах. А тут стоялая рыбешка заби­ вает транспортеры, шнеки, варильники и прочее мукомольное хозяйство. Невыносимый дух стоит над плавбазой, особенно в рыбомучных заводах. Этот дух мешает работягам сосредоточиться, не дает спать по ночам, заполняет организм устало­ стью, вялостью. Чтобы облегчить положение и как- то войти в нормальное рабочее русло, делали все: перебирали вакуумные насосы, меняли шланги и насадки к ним, постоянно чистили шнеки, транс­ портеры, варильники... Но рыбное месиво через пень-колоду шло в бункер плавбазы, промыслови­ ки томились в простоях у борта, да и на плавбазе еле-еле тянули план. А тут еще радиограмма из порта: мол, личный состав будет меняться на про­ мысле. Придет в июле из Мурманска транспорт “Комиссар Полухин“, привезет новую команду и заберет старую. Только “деду“, т. е. мне, старме- ху, замены не будет, нет пока нужного специали­ ста в управлении, так что пусть готовится и ко второму рейсу. “Так что, как видно, не бывать и этим летом в деревне, не встретиться нам, мама, прости уж меня, может, встретимся зимой, может, приедешь в гости в Мурманск “, - думал сын. Он переживал, подсознательно ловил себя на тревоге о своей старой матери, о ее слабом, изношенном сердце. Вытянет ли лето, осень до зимы?.. I l l ...Увидев в борозде между грядок небольшой ка­ мень, Настасья Васильевна нагнулась и попыта­ лась взять его в руки, чтобы отнести на край огорода и выбросить за изгородь. Резкая, колющая боль пронзила грудь. Руки вмиг ослабли, в голове появились странные неприятные толчки. Чистый воздух в огороде вдруг отяжелел и начал застре­ вать в 1х>рле. Мать медленно выпрямилась. Ее тем- но-карие глаза наполнились невыносимой болью и печалью. Платок сполз с головы, обнажив волосы без единой сединки. Постояла да и побрела в избу. “Вот, наверное, и отработалась, отоегалась“. В избе прилегла, как была в одежде, на кровать. З а ­ крыла глаза. И увидела себя молодой, крепкой и шустрой, увидела, как выходила замуж за Колю, как погиб он в августе 43-го под Ленинградом, когда прорывали блокаду. Все это рассказал ей друг его уже после войны, когда принесли похоронку на Колю... Увидела, как умер старший сын от дифтерии. Видения сменил туман. IV ...Бабка Параня с утра все собиралась к Настасье Васильевне. Сама уж давно по утрам не пила дома чаю и не ставила самовар. А так, возьмет сахарку да кренделек - и к Настасье. Вдвоем согреют самовар, попьют чайку, вволю поговорят. Мать ждала ее каж­ дое утро, всегда одна грела чай, когда товарки долго не было, жалела ее по-своему, зная, что у бабки ни­ кого нет и никто ее не пожалеет и не удоброхотит. И тут как на грех не идет Парасковья. Конечно, у нее тоже свои заботы, тоже огородишко, да еще и проспала к тому же. Ночами-то плохо спится, а под утро уснула... Когда бабка Параня пришла в избу, мать все ле­ жала на кровати, боясь пошевелиться, но мысли опять были ясные и светлые. - Настасья, что это с тобой, не заболела ли часом? В Е Ш Ш М О Е л п Ь Ш У МАИ ИСПОВЕДЬ СЫНА v - Да вот, свалилась, не знаю, выкарабкаюсь ли. Сердцу плохо. Но, может, еще пройдет, ведь не раз уж так бывало... Должно пройти. Жалко, сыну письмо не дописала и не отправила, далеко он сейчас - у берегов Африки, как страна-то называется, ужо, по­ годи, вспомню... Да, Западная Сахара. Оттуда не ус- кочишь, да и работу не кинешь. Была я у него на пароходе-то, с внуком. Водил нас сынок по пароходу, видела я его машины, это страсть такая - одно железо кругом. И вот так-то... всю жизнь. Не было у меня ни дня, ни ночи, чтобы я не молилась за него. Вон, Паранюшка, на иконе Никола-угодник, покровитель моряков. Вот и молю его, чтобы дал он всем здоровья, кто в море, да попутного ветра домой дойти. Ох, худая у сына работа, не может развязаться с морем. Какой S k год? Сбилась со счету, ведь мальчишкой ушел, ет, теперь, видать, уж не бросит свои машины, не отступится, будет работать до упору... И все в желе­ зе , в железе... Жалко мне его. - В море-то, поди, много их, дак в случае какой беды выручат друг дружку... ...Сильная боль в груди заставила вскрикнуть На­ стасью Васильевну. Левая половина тела уже пере­ стала слушаться. На глаза стала набегать серая пелена, мозг опять начал туманиться, и невыносимая боль появилась в голове. Мать, собрав все силы, про­ шептала: - Паранюшка, сходи на телефон, позвони фельд­ шерице, пусть приедет да укол какой сделает, уж больно тяжело и плохо мне. Бабка Параня, мелко перекрестившись, с поджа­ тыми губами споро засеменила на телефон, что на краю деревни, у Лобановых. Фельдшерица ответила, что выехать не может, что кругом окружена ребятиш­ ками, да и машины нет. Бабка Параня бегом назад в избу к матери, причитая встречным, что умирает Настасья. Но мать еще была жива. Заплетающим­ ся языком снова послала она бабку на телефон по­ звонить дочери, что живет от деревни за 23 км, работает на животноводческом комплексе бригади­ ром. Пусть, мол, быстрее едет, матери плохо. Баб­ ка исполнила, дочка тут же выехала в деревню. Когда Параня вернулась в избу, мать лежала, за ­ крыв глаза. Но дыхания уже не было... Губы были плотно поджаты, и бабка подумала, что уснула Настасья, а значит, и хорошо, к облегчению. Опять побежит, снова замелькает по деревне... А на дворе бушевал май. Вечный май! Так же привычно бегали ребятишки вокруг соседского до­ ма, так же ярко светило солнце, изумрудной мо­ лодой зеленью шелестели в огороде старые рябины и черемуха, тянулись к свету и теплу солнца тра­ винки, и нескончаемую песню жизни высоко в не­ бе пели жаворонки. VI Последние радиограммы, полученные капита­ ном из управления флота, предписывали отпра­ вить “деда“ и часть машинной команды на его усмотрение и по желанию людей - совместить два рейса - в порт, на краткосрочный отдых. Но с та­ ким расчетом, чтобы “дед“ в порту мог себе сфор­ мировать новую машинную команду, получить нужное снабжение и тем же транспортом “Комис­ сар Полухин“ вновь отбыть в район ЦВА. В уп­ равлении флота и отделе кадров, видать, решили, что совместить два шестимесячных рейса без от­ дыха на берегу будет тяжело, и поступили таким образом. Транспорт, идущий в Мурманск, к борту плавбазы должен подойти через неделю. Идти в порт мне ужасно не хотелось - знал, что в деревню не попаду. И маму не увижу. Никогда... Капитан тоже не хотел меня отпускать. Тянул, в своих ра­ диограммах отнекивался от полученного предписа­ ния, как мог доказывал, что в данный момент отпустить “деда“ с частью машинной команды - дело для оставшихся на судне гибельное и безна­ дежное, что план будет сорван, что не исключены крупные поломки, и прочее, прочее. Телефонный разговор с высокопоставленным на­ чальством из управления флота окончательно раз­ решил проблему: “Отправить в порт - и все! За себя пусть оставит второго механика “. Отправляться в порт мне все так же не хоте­ лось: какой там отдых! Устанешь больше, бегая по кабинетам и начальству, выпрашивая нужных спе­ циалистов и выклянчивая необходимое снабжение. Но приказ есть приказ. Уже следуя в порт на транспорте, я твердо решил побывать в деревне, сходить на кладбище и поклониться могиле ма­ тери. Механико-судовая служба управления пошла навстречу: выделила на поездку в деревню четверо суток. Успевай! А это более 2000 км в одну сто­ рону по шоссейным и проселочным дорогам. VII Кладбище открылось неожиданно по правую сторону от дороги, в редком сосновом бору. “Марь­ инский погост “ - так оно раньше называлось. Мо­ гилки все были ухожены, кругом чисто, оградки покрашены. Все говорило о том, что о тех, кто ле­ жит здесь, знают и помнят, да и не так давно про­ шли Троицын день и родительская суббота. На старых могилках густым белым цветом цвела зем­ ляника... Могилку мамы отыскать не составило большого труда: она рядом с бабушкой, Елизаветой Дмит­ риевной. Новый сосновый крест. Фамилия, имя и отчество матери. Невыносимое горе сковало душу, глаза напол­ нились слезами. Так уж случилось... VIII Родительский дом, не так давно перестроенный кипучей энергией матери, встретил меня холодом и неуютом. Все напоминало о маме: вот ее сундук, выкрашенный синей масляной краской. С этим сундуком и приданым в нем она вошла в этот дом еще в 28-м году. Вот висят ее халатик, жакетка. Часы, остановленные в 2 часа дня. На кухне - не­ замысловатая посуда, чисто вымытая. Все прибра­ но... Конец июня, а на дворе холод и дождь. Допоздна заходили жители почти всей деревеньки в родную избу, согревая ее и меня сочувствием. Пили креп­ кий чай с печеньем и хорошими конфетами, желая матери царствия небесного, а мне здоровья и сча­ стья... Мелкий, плотный дождь все лил и лил, намывая яркую зелень. Боязнь, что из-за дождя и размытых дорог можно надолго застрять в деревне, в 4 часа утра я отправился в обратный путь с чувством хоть как-то исполненного сыновнего долга: успел покло­ ниться могиле матери... Дальше - Мурманск, и снова - район Западной Сахары... И растет моя внучка Настя, дай ей Бог здоровья и счастья. Жизнь продолжается... Юрий ДЕНЬГИН, главный механик аСеврыбхолодфлота“.