Рыбный Мурман. 1993 г. Январь.

«РЫБНЫЙ МУРМДН» 15 янвяпя 1993 года ЗЕЛЕНАЯ ЛАМПА 13 стр. Сергей АРХИПОВ Пашке и Наталье Павловне к >огда наступал вечер и мо­ его друга Володьку звали домой, я возвращал ему круглую тюбетейку, а он мне серую курточку, которую надевал на плечи "под Чапая" на од ­ ну пуговицу, и мы расходились, за ­ ручившись на завтра уйти на сопку есть голубику. От моей курточки ве­ яло Володькиным теплом, а в подъ­ езде невкусно пахло кошками, а из квартиры Пончика опять доносилась ругань его пьяного отца с матерью, а у нас дома было тихо, и я сам от­ крывал дверь своим ключом, потому что отца у меня тогда еще не было, а мама допоздна на работе. Я воровал из шкафа конфетину (мама не велит есть сладкое до ужина и прячет, а я нахожу), читал по про­ грамме. что сегодня по телевизору, хотя его у нас тоже тогда еще не было, и садился за стол дорисовывать рису­ нок, начатый и брошенный утром. Я очень любил рисовать, но получалось всегда одно и то же : море, корабль с трубой и красным флагом, пушки с борта палят, а в небе самолет со звез­ дами на крыльях. Иногда добавля­ лась надпись: “ Миру мир". Так было принято у всех детей - писать на ри­ сунке “ Миру мир". Открылась дверь - мама пришла с работы. Я уже заранее знаю, что она первым долгом заставит меня мыть боты. Так и есть, мама кричит с поро­ га: - Пашечкин, а это я. У нас сегодня Галина Васильевна пришла в новом пальто, представляешь! Муж из рейса привез. Такое поднялось... Я тоже ме­ ряла. Красное, мне не нравится. Аты боты мыл? По колено, да еще заужен­ ное книзу, представляешь! Как в нем ходить... Я брел к умывальнику, мыл свою несчастную обувь. В зеркало перед собой смотрел, как мама снимала пальто, придирчиво ощупывая под ­ кладку, закидывала наверх шляпку, осматривала в трюмо голубое платье на себе, подгибала колено, поднима­ ла нос. втягивала щеки и заносчиво глядела на себя, совсем как артистка Марлен Дитрих на фотокарточке “Ар­ тисты кино"; потом, перехватив мой восторженный взгляд, смущалась, показывала мне веселый язык и убе­ гала на кухню греметь посудой. Мне это так нравилось. Она была порой ужас какая несерьезная, и я ее любил. На кухне мама доставала из су ­ мочки яблоко: “ На. это тебе от Фаины Георгиевны, ешь. Нет. потом, после ужина ". - и отбирала назад. И разо­ гревала макароны, опять надсмеива- ясь над чужим красным пальто из рейса. За чаем, приустав, она смотре­ ла в окно, жевала яблочные корочки и говорила о том, что хорошо бы нам съездить летом на море, в город -ку - рорт Сочи. Это была наша с мамой мечта - съездить на курорт. Из ее рассказов я знал о Сочи все. Что там на каждом шагу пальмы, что на пляже всем дают мороженое на палочке и газирован­ ную воду с сиропом, а по радио игра­ ют современную песню “ Королева Р А С С К А З красоты", под которую все купаются в теплом, ласковом море, а потом выбе­ гают на берег и играют в домино. Са­ ма мама не видела, но знает. А на стене рядом с Марлен Дитрих была фотокарточка “ Город-курорт Сочи", и на ней были пальмы, белая беседка с колоннами и море. Но наставало лето и проходило, и наставало другое, а съездить все не удавалось! Потому что на поездку нужна куча денег, а кучи все не было и не было. Засыпая, я думал, где же взять денег на курорт, и где их вообще бе­ рут; и вспоминал, как днем мы с Во- лодькой и Пончиком ходили за сарайку смотреть дохлую кошку в ручье; и грустил, что, пожалуй, долго еще не смогу купить маме новые ту­ фельки на каблучке, которые каждый раз обещал к Женскому дню 8 Марта, да все никак, и приходилось снова дарить рисунок - пароход с красным флагом и надписью “Миру мир"; и вздыхал, и снова видел дохлую кош­ ку, но уже не в ручье, а в красном пальто по колено, и брел с нею по морю, и мы по очереди грызли крас­ ное яблоко. Если долго мечтать о чем-нибудь, то все сбывается, этому учит жизнь. Сбылась и наша мечта про Сочи. Это случилось так неожиданно, что мы с мамой даже испугались до слез: ей за хорошую работу выделили бес­ платную путевку в дом отдыха - и пря­ мо туда, на курорт! Мама носилась по квартире, перебирая платья и мои ру­ башки, вбегала на кухню и крепко об­ нимала мою голову, смеясь от счастья: “ Пашечкин! Пашечкин! Ты представляешь!". Отпивала остывше­ го чаю и опять бежала к чемодану. Но ждать поездки оказалось очень долго - почти две недели. Однако наш че­ модан и мой рюкзак с коньками, по­ даренными дядей Витей, мы собрали за первый же вечер и, стоя с ними перед трюмо - я в шортах и панаме, мама в черных очках, спадающих с носа, - смотрели на себя и очень вол­ новались, не забыли ли чего. - Это все Галина Васильевна, я знаю, - говорила мама, снимая очки, втягивая щеки и заносчиво глядя на себя в зеркало. - Ее надо как-то по­ благодарить, Пашечкин, потому что она очень хороший человек и чуткий руководитель. - Я нарисую ей пароход, - бросал­ ся я к столу, скинув рюкзак. Но целых две недели ждать!.. ... И вот наконец мы в поезде. Час был поздний, но мы сидели вдвоем в огромном купе с зеркалами, радио­ приемником и белой скатертью на столе и смирно смотрели в черное окно на проплывающие огни. Я очень любил кататься в поезде, особенно когда разрешали полежать на верх­ ней полке. Но в этот раз попался очень требовательный проводник с усами. Он открыл дверь и спросил проездные билеты, а потом, гремя в кармане ключами, строго спросил у меня: “ Как насчет чаю?". Мы, конечно, отказались. А когда заперлись и при­ тушили свет, то съели по пирожку, купленному на вокзале, и легли спать. Но долго не могли уснуть, перешеп­ тывались, хихикали в подушки, чтобы не разбудить кого-нибудь за стенкой, мама то ложилась, то привставала, глядя в окно, шикала на меня, не да ­ вая тоже привстать. А ночью надо мной склонился усатый проводник и, глядя прямо в глаза, жутко спросил: “А как насчет ботов? Вымыты?" - и уплывал в окно, гремя ключами и уно ­ ся мои боты на серебряном подносе. И я мучился: какже босиком-то? Ведь и коньки мама заставила выложить из рюкзака. А напрасно - скоро зима. Но зимы в Сочи, как оказалось, никогда не бывает, потому что там очень жарко. В городе-курорте и в самом деле растут прямо из земли пальмы, в точности такие, как на на­ шей фотокарточке. И пляж, и ласко­ вое море без обратного берега. Я видел море впервые, но нисколько не боялся, мама тоже, хоть не сразу, но привыкла купаться в волнах. Ну что вам рассказать о Сочи? Это очень красивый и зеленый город, в нем мно­ го парков, экскурсий, шашлыков и культурных ценностей, а главное - в нем продаются абрикосы. Если вы ни разу в жизни не пробовали абрико­ сов, то трудно даже объяснить, какая это прелесть. Под тонкой бархатистой кожицей видны золотисто-розовые прожилки, и когда тихонько разламы­ ваешь абрикос пополам, то на пальцы течет сладкий сок, в нем много вита­ минов! И пахнет абрикос так вкусно, как ничто другое на белом свете. Если вы хоть один раз скушаете оранжевую мякоть и подержите во рту крепкую шершавую косточку, то уже не сможе­ те никогда равнодушно пройти мимо лотка с чудесным южным фруктом под красивым названием абрикосы. Дивные абрикосы! Волшебные абри­ косы! Восторг мой и грусть моя - абри­ косы... Наш с мамой путь от дома отдыха до моря пролегал по тенистой аллее с розами и магнолиями, в конце кото­ рой, у самого поворота на пляж, сиде ­ ла дремлющая старушка в черном платье и платке, перед нею на земле была расстелена газета и высилась горка абрикосов. На фоне черного старушкиного подола они были еще ярче, еще зазывнее. И каждый раз, проходя мимо, мы с мамой покупали пять штучек. Потом мыли в фонтанчи­ ке питьевой воды, а на пляже мама оставляла себе два, а мне отдавала три сладких солнышка. Я сначала долго любовался, играл ими, как котя­ тами, прикасался к нежной кожице губами, оттягивая счастливый миг, и наконец надкусывал... Когда оставались лишь пять ко­ ричневых косточек, я аккуратно, чтоб не повредить орешек, раскалывал их камнями, и мы грызли ядрышки. И хотя пахли они так же ароматно, но в них уже не было столь желанной, не­ утолимой сладости, а оставалась только легкая горечь съеденных пло­ дов. Я закрывал глаза и мечтал о за­ втрашнем утре, когда мы снова пойдем на пляж под магнолиями, ми­ мо дряхлой торговки. Мама исподволь следила за моей игрой с абрикосами, ее это и забавля­ ло, и радовало, и даже смешило, хотя она сразу делала вид, что смеется над чем-нибудь другим, но я-то ви­ дел по ее несерьезным глазам, что ей тоже нравятся именно абрикосы, а не что-то там еще. И она весело бросала меня в зеленые волны и, брызгаясь как-то неумело, по-девчачьи, укрыва­ ясь от моих брызг, смеялась и крича­ ла: “Ой, Пашечкин, ну какая же на свете благодать! Ха-ха-ха! Пашка, чу­ чело, не брызгайся, завивку испор­ тишь. Ах, ты так, ну держись !". - Дама, я вас умоляю, вы же дитя чутьнеутопли, страшно глядеть. Ведь это ж море, страшное дело, хоп - и нет, шоб оно провалилось. Дитя, ты ж когда ныряешь под глубину, так хоть за мамин лифчик держися, я вас умо­ ляю, - слезно бубнила через головы большая женщина, смешно сидя под зонтом на плюшевом одеяле, отбива­ ясь от мухи и утопая пяточкой в раз­ давленном помидоре. Со всех сторон головы повернулись на нас и весело глядели, как мы застыли в одном по­ лотенце, дрожа, разинув рты и глядя на тетю, как дети на воспитательницу. В жизни бывают дни такие корот­ кие, что просто обидно. Нам остава­ лось быть в Сочи всего несколько дней. Настроение у мамы упало, хоть она и не подавала виду. Абрикосов она больше не ела, а предпочитала только косточки, что меня изумило. Настало то утро, когда она купила не пять, а только три абрикоса. Я сокру­ шенно молчал, и ей пришлось объяс­ ниться: - Понимаешь, - нежно обняла ме­ ня мать на ходу. - Мы должны поду­ мать об обратных билетах. Скоро уезжать. Я тут подсчитала - вроде бы должно хватить. Давай поэкономим на всякий случай, Пашечкин? А то еще не хватит денег, и останемся тут навсегда, в чужом городе, голодные и без копейки, представляешь? Я представил и очень заволновал­ ся, хотя не подавал виду. С этими абрикосами надо поосторожнее, а то... Но мама рассмеялась: - Не горюй! Уж на абрикосы-то у нас хватит. Однажды ночью я случайно про­ снулся и увидел, мама сидит на своей кровати и в лунном свете пересчиты­ вает деньги, что-то пишет на клочке газеты и даже порылась в кармане пальто, висящего в шкафу. Меня охватил ужас. Я видел: наш поезд уехал, а мы стоим с чемодана­ ми на перроне и роемся в карманах, на билеты не хватает, идти некуда, наступает ночь, мы бредем на пляж, укрывшись одним пальто, а старуха на углу торгует косточками и сквозь дре ­ му чему-то нехорошо улыбается и шамкает беззубым ртом. Наутро я предложил маме идти на пляж другой дорогой, чтобы наловить в траве божьих коровок, а потом запу­ скать по одной с пальца в небо и за­ гадывать желания. Мама весело согласилась, и я был очень доволен, что так легко удалось ее провести. Коровки были выпущены, каждая с нашим наказом. И был солнечный день ничуть не хуже, и такое же зеленое море, и та­ кой же белый пароход, и такая же “ Королева красоты". Накупавшись, я прибежал к нашему покрывалу и опе­ шил: мама дремала, прикрыв лицо га­ зеткой, а на моем месте светились три оранжевых цыпленочка - абрикосы. У меня перехватило дыхание. Не скажу, что я обрадовался, скорее наоборот, я заподозрил, что мама выкладывает последние деньги, чтобы только мне было все чудесно. Я осторожно при­ поднял газетку, на меня глядела мать с виноватой радостью. Я разревелся. Но все обошлось благополучно: через день-другой наш отпуск кон­ чился, мы стояли с чемоданами и рюкзаком на перроне, ожидая прихо­ да поезда. Мама обмахивалась моей панамой, с улыбкой глядя перед со­ бой, рядом суетилась большая семья, на скамейке два пьяницы шумно пили пиво, я перебирал в кармане пять аб­ рикосовых косточек. ... Мамы у меня давно нет. Но я часто вижу ее во сне. Такой, какой она была в те далекие годы - счастливой и молодой. И мне кажется порой, что она не умерла, а уехала в чужой ку­ рортный город и легкомысленно по­ тратила все деньги на зонтики, шляпки, заколки и абрикосы, и стоит на перроне, и никак не может оттуда вернуться. Ее старенькие туфельки, что я ког­ да-то подарил, стоят на прежнем ме­ сте. Каблучки стоптались, на узеньких носках трещинки, один ремешок на­ дорван и аккуратно подшит.