Рыбный Мурман. 1993 г. Сентябрь.

12 стр Сложи песню «РЫБНЫЙ МУРМАН» 24 -3 0 сентября 1993 года Елена ЕКИМОВСКАЯ - каза­ лось бы, недавно мы познакомились с судовым медиком, пишущим в долгих рейсах стихи.Ан вот - и сбор­ ник поэтический уж вышел. Всем бы нашим кораблям такого плаванья! ТРИ СВЯТЫХ ГУДКА Найти так трудно нужные слова Чтоб описать прощанье пароходов, Дающих в море три святых гудка Перед разлукой долгой и отходом. Уж отданы швартовные канаты, Они - как руки преданных друзей. Обнявшись крепко, постояли рядом И разошлись. И что тех рук сильней?.. А на волне подпрыгивают кранцы, Звон их цепей, как колокольный звон. И сердце пляшет, словно в диком танце, И ком у горла тяжек, будто стон. Суда расходятся торжественно и плавно. Туманит резко пелена глаза. Как это странно! Право же, как странно, Что вдруг скатится по щеке слеза. Обрывки фраз, и разговор глазами. Взмах рук людских. а в них - прощанья боль. И так годами, долгими годами Суда встречаются, чтобы расстаться вновь. Лидия АЛИСТРАТОВА - старо­ жил Мурманска и... старожил нашей поэтической горницы. Осень, ханд­ ра, до печали один шаг, а до радости и того меньше. Затянуло вечер Сединой тумана. Не забылись встречи. Не закрылись раны. Зарыдать бы в голос - Да слеза не льется. Размечтаться, что ли. Раз душе неймется? Когда бывает слишком туго И в море слез себя топлю. Весло подкинет сердце друга - И я признательно ловлю. И вновь на сушу выплываю. И солнцу рада, как весне, А счастье лодочку качает В пути житейском на волне. Вячеслав КУДРЯВЦЕВ - луч­ ший пример того, как поэзия сбли­ жает и роднит журналистскую кутерьму с лиричной и штормовой душой моряка. Таких примеров у “РМ” много, и каждый - дорогого стоит. Все вы, конечно, знаете ста­ ринного друга нашей поэтической страницы, хоть и такого молодого. Твое сердце распахнуто в море. Ну а море не легкость, а груз, Ну а море не взлеты, а грусть, Только все же не горе, не горе... За кордоном страны лишь вода, Кроме судна да нашей команды. Ищем мы косяки, будто клады. И безрыбье для всех нас - беда. Не романтика здесь, а работа, Экстремальные ночи и дни. Да хоть чувства на дне схорони. Прикоснуться к земле так охота. С ней, далекой, незримая связь. Без нее б мы, наверно, пропали. И домой не вернулись из дали. Без надежды недолго пропасть. И когда приближается порт, И сверкает, как елка, огнями, Что творится с сердцами и с нами. Кто в морях не бывал, не поймет... О. деревенское раздолье, Лесная ягодная тишь. Как радость, смешанная с болью, Мое ты сердце посетишь. Я в снах цветных купаться буду. Как будто в речке за прудом... Тебя, как детство, не забуду. Как старый бабушкин наш дом. И щедрость солнечного лета, Природа, вновь мне подари, Когда гуляли до рассвета, Когда не спали до зари. Ну почему так страшно тянет, Зовет и манит в те края?.. Что встреча сердца не обманет, Уверен я, уверен я. Прости, что я примерным не был И забывал вдали подчас Твое задумчивое небо С туманным блеском синих глаз. Я поживу еще немного, Но и во сне, как наяву, Я вижу пыльную дорогу, Избу, упавшую в траву. А в небесах такая россыпь Далеких звезд, что сердце мрет. Ночная даль, ночные росы. Ночная грусть - души полет. О. деревенское раздолье. Лесная ягодная тишь. Как радость, смешанная с болью, Мое ты сердце посетишь! Владимир ДЕРЯБИН - корен­ ной мурманчанин, и стихи пишет лет с 20-ти, а в “РМ” публикуется впервые. Скромность? Впервые сти­ хи в газету он принес в 1976 году почти случайно: не было у парня на хлеб, так уж вышло, он и принес в редакцию стихотворение, оно было тут же опубликовано, но под псев­ донимом. Вот так, а кто-то утверж­ дает, что “будет хлеб - будет и песня”. Была бы песня, а хлеб най­ дется! ВЧЕРАШНИЙ ВЕТЕР Чтоб дело было за словами, Себя проявишь ты в былом... Вот прорастет оно столбами С еще не высохшим бельем. Каким-то небывалым треньем Зажжет себя и там и сям. Пока не очутишься сам В плену его мировоззренья. СУДНО У ПРИЧАЛА Неведомые вовсе мне Ты протаранишь горизонты. От них я даже и во сне Готов укрыться черным зонтом. Пример великий с них беря, Ты той же ржавчиной покрылось Что и они. и их моря. От их державы притупилось. Невольно сняло со всего Бескрайнее ты покрывало. Со мной молчишь ты оттого, Что не знаком язык мне шквала. НОЧНОЙ ВОКЗАЛ Как развязать мне этот узел Нерасторжимого родства, В котором только тяжесть груза Да что-то есть от колдовства. Как рад я встречному движенью Хоть мне оно не по пути - Я рад любому отклоненью. Я отклонился уж почти. В движеньи пестром и безмерном Потери кажутся легки. И если все пути неверны. Так будут же пускай долги. * * * Эй. парусник, куда плывешь? Лишь на минуту взор отводишь - Его ты сразу не находишь. А то и вовсе не найдешь. Уже совсем в другом пространстве Упругий парус он крепит. Тебя же удовлетворит Береговое постоянство. Ольга САМУСЬ - наш постоян­ ный автор, чьи стихи и проза при­ шлись по душе читателям, судя по их письмам ("Просим передать Оль­ ге...”). Вот новые стихи, присланные из рейса в Баренцевом море. СОН В МОРЕ Мне снилась сирень: лиловые кисти. Лиловые кисти, молочный туман. Росою омытые хрупкие листья И запаха нежного сладкий дурман. Я в стареньком парке. что рядом у дома. Земли чуть касаясь, брела не спеша По ровным аллеям. мне с детства знакомым. Стараясь рассвету ничем не мешать. Я к веткам тянулась прохладным и чистым - Ловила падонями солнечный луч И утро встречала с улыбкой лучистой На ясном лице, как небо без туч. Проснулась от шума сурового моря. От ветра, поднявшего бешеный вой. От волн, одичавших и бьющихся в ссоре. Деливших весь синий простор меж собой. Бросало корабль. как скорлупку ореха. Нахмурилось небо, и ночью стал день, На палубу падали хлопья из снега... ...А мне все казалось. что пахнет сирень. Евгений КУЛАГИН - из тех, ко­ го заслуженно называют “морскими волками”. Подборка его стихов уже знахома читателям “РМ”. Бывший тралфлотовец, а теперь капитан третьего ранга в отставке вспоми­ нает, как все начиналось... ФОРТУНА В годину житейских напастей Внезапно не стало отца. Соседи понуро в ненастье Стояли толпой у крыльца. На старой телеге родитель Уехал навеки от нас. Его приютила обитель С коротким названием - Спас Война просвистела осколком. Хоть были хранимы судьбой, Но жизни не видели толком И не были сами собой. Как все, озорник, непоседа. Вдруг понял житейский намек: Обуза для бабки и деда, А матери - в горле комок. С фанерным пустым чемоданом Ушел от родного крыльца, И мать в онемении странном Держала платок у лица. На многих морях-океанах Оставил бродяга свой след. Вернулся домой капитаном. Вернулся, а матери нет. Не жизнь, а мелодия Грига: Седой сирота-капитан. Как корпус забытого брига. Лишенного мачт в ураган. Дороги могли быть не эти, Морским по коварству под стать. Непросто на нашей планете Себя самого отыскать. Себя мы Фортуне вверяем. Когда нет опоры иной. Потом безвозвратно теряем Все то. что у нас за спиной. ПОСВЯЩЕНИЕ В “МОРСКИЕ ВОЛКИ” Свершалось посвящение. Дело, в общем, было так: В воду серую, холодную Зарывался полубак. Ветерок шумел, покачивал. Шла волна наискосок... Я желудок выворачивал И пускал зеленый сок. Опыт, предками завещанный. Перепуганно вопил: Парень, очень опрометчиво Ты на палубу ступил. Ведь родила тебя женщина По земле ходить пешком. Роду предками завещана Наковальня с молотком! Но упрямо мысль здоровая Проползала вверх и вниз: Обстановка здесь суровая. Зря ты. юноша, раскис. Все когда-нибудь кончается. Здесь твой первый в жизни фронт Не давай качаться палубе. Да смотри на горизонт. Исцелит тебя от недуга Трудовой тяжелый день. А врачи твои и недруги - Страх, невежество и лень. Наконец пришли на банку. Там пошли за тралом трал. Позабыл, как без привычки За борт “ смычки" выдавал. Быть осмеянным страшился. Потерять авторитет. Рассказать о том решился Только через много лет.