Рыбный Мурман. 1993 г. Август.

14 стр. «РЫБНЫЙ МУРМАН» с 27августа по 2 сентября 1993 года (Продолжение. Начало в № 31, 33). Переночевав в костромской гостинице, мы рано утром уже были на причале. “ Метеор" на Юрьевец отходил в во­ семь часов, о чем я знал еще с вечера, справившись по телефону. Мы устроились в полупустом кормовом отсеке. Я вчера хорошо подготовился к дороге - купил десяток бутылок пива - и сейчас, глядя в иллюминатор на остающуюся позади Кострому, потягивал его “ из горла". Натали не выспалась и потому почти мгновенно заснула, откинув спинку кресла. Таким образом, я получил идеальную возможность обдумать создавшееся положение без помех. Итак, с Дмитрием сводили счеты. Но почему прибегли к таким сложностям? Гораздо проще его было попросту убить, если он уж так им надоел. Но его самого пощадили... пока, во всяком случае. Для чего? Сломать и сохранить для себя? Зачем? Хотя... Иметь собственного журналиста такого ранга, разумеется, заманчивая перспектива для любой мафиозной структуры. Нетрудно предугадать, какие шаги они предпри ­ мут дальше. Ну, во-первых, его прежде всего пропустят через “жернова" правосудия и общественного мнения. Под ­ писка о невыезде уже взята. Следом, видимо, должна поя­ виться какая-нибудь заметочка в какой-то газетенке о том, что, мол, бывшая жена известного журналиста подверглась заранее спланированному нападению и ее родственники подозревают именно его в причастности к этому преступле­ нию. В подобных делах главное - облить человека грязью, заставить отмываться, оправдываться... Ну а затем, скорее всего, последует такой ход. Дмитрию предложат разом все прекратить и предать забвению, если он сделает для себя "правильные выводы” . Преступление, разумеется, тут же будет раскрыто, найдется и преступник, который понесет за него наказание. Таким образом, полная реабилитация, извинения официальных органов, возможно, даже публично, через средства массовой информации и, пожалуйста, продолжай печататься, петь, наслаждаться жизнью , в общем. Но не вздумайте обмануть, господин журналист. Ведь кроме вашей собственной жизни , которой вы, разумеется, готовы рискнуть, есть еще жизнь одной маленькой девочки - вашей дочери. Так или примерно так будут развиваться дальнейшие события вокруг Дмитрия. Схема не новая, но весьма хорошо себя зарекомендовавшая неоднократно. Как поведет себя в этой ситуации Дмитрий? Уступит давлению и пойдет на предложенный компромисс? Если ориентироваться на мои наблюдения за ним в августовские дни , то это, по всей вероятности, исключено. Скорее всего он сделает вид, что уступает, а сам попытается переиграть, “ раскрутить" шантажистов. С его возможностями, точнее, с отсутствием таковых, обвести вокруг пальца Папу?! Наивно, мягко говоря. Его “ вычислят" элементарно и больше уж нян­ читься не станут. Политика - не та область, где рискуют дважды. Безо всяких сложностей быстренько организуют какое -нибудь бытовое происшествие или попросту само­ убийство. Не исключено, что именно мне и будет поручена данная операция. У меня мороз пробежал по коже, как только я представил себе подобную перспективу. Когда я пришел к этим неутешительным выводам, у меня, понятно, возникли вопросы и к себе. А что я могу сделать в этой ситуации? Как мне, вообще, поступить? Стоит ли вле­ зать в эту историю еще дальше? Что сделано, то сделано. Кто он мне - сват, брат, друг? Друг... Да , тут есть над чем задуматься. Три дня и три ночи мы прожили бок о бок и были готовы умереть рядом. Разве этого мало для дружбы? А потом я узнал, в какую мерзость втравил меня Папа. Одно дело - отправлять на тот свет уголовников, и совсем другое - участвовать в грязных политических “ играх". Благо, если бы в них играли люди, к * которым бы я испытывал хоть какое-то уважение. Но за всем этим - Папа, “ полосатик" Борис со своими головорезами, коррумпированные, гТогрязшие в преступлениях министры, партийные боссы. И мне служить их интересам?! Черт возьми! А чем же я занимался все это время? Да пропади все пропадом ! В конце концов мне глубоко наплевать, что будет с этой стра­ ной, потому хотя бы, что ничего хорошего ее не ожидает, пока людскими судьбами вершат такие “ папы". А это еще деся ­ тилетия беспредела. Но мне и на это наплевать! В сущности- то я ведь к будущему не имею никакого отношения. И если еще и не покойник, то уж безнадежно больной - определен­ но. Так что же из этого следует? А вот что. Коль прожил я свою жи знь по -скотски , надо хотя бы попытаться сдохнуть по-человечески. Не много у меня возможностей реабилити­ роваться перед Господом, но кое-что предпринять, мне ка­ жется, я еще сумею . По трансляции объявили, что наш “ Метеор" подходит к причалу Юрьевца. Я глянул на часы. Ого, почти четыре часа добирались. Я погладил Натали по щеке. Вот, кажется, еще одна проблема появляется. Ясно, что наши отношения этот отпуск изменит. Как, интересно? Впрочем, судя по вчерашнему поведению девуш ки в Костроме, предугадать нетрудно. А нужно ли мне это? Много лет в моей жи зни не было женщ и ­ ны, которую я подпустил бы к себе ближе, чем того требует краткосрочная постель. О друзьях и говорить не приходится - род моих занятий исключает присутствие рядом кого бы то ни было. Дмитрий ... Да, наверное, это последний человек в моей жизни , которого я могу считать своим другом . Хотя он сам об этом, конечно, и не подозревает, потому что... подозре ­ вать не может. И, значит, оставим его в этом неведении. А Бог, Бог - он все видит. Наш “ Метеор" теранулся о стенку причала. Заскрипело дерево, загромыхал трап, и народ двинулся к выходу из салона. - Натали, - позвал я и снова погладил ее по щеке, - прибыли. - А? - она распахнула глаза и улыбнулась. - Уже приеха­ ли? - Приехали, - я рассмеялся. - Хотя, вернее сказать, все только начинается. Пойдем ... Да, именно так начиналось наше житье-бытье на волж­ ских берегах, о чем мы сейчас и вспоминали лежа в постели. Довольно занятна история выбора места, где мы провели отпущенные мне пятнадцать дней. Сойдя на берег, огляделись. Перед нами простиралась огромная грязно-кофейная гладь водохранилища. - Воттам, наверное, и есть д ере вни ,-по ка зал я на другой берег, где вырисовывались низкорослые строения. - Теперь нужно туда добраться. Обойдя маленькое двухэтажное здание вокзала, мы об­ наружили с его торца железную лестницу, ведущую на вто­ рой этаж. Заканчивалась она площадкой, на которую выходила какая-то дверь. Кажется, это именно то, что я и искал. Мы поднялись и вошли в здание. - Ну вот, вышли точно, - констатировал я, показав Натали на стеклянную дверь с табличкой: “ Диспетчер ". В комнате за столом с несколькими телефонами и селек­ тором сидел мужчина в очках, облаченный в форменную куртку, и что-то бубнил в стоящий перед ним микрофон. Я постучал, и мы вошли. Мужчина щелкнул тумблером и уста­ вился на Натали. Я кашлянул, переключая его внимание на себя. - Здравствуйте, - шагнул к столу и протянул руку. Он привстал, и я аккуратно тиснул его ладошку. Александр ШЕБЕКО (Исповедьнаемного убийцы) щ &\ Ш Й ! | N I а щ [ I ы - Добрый день, - обворожительно прозвенел и голосок Натали. Когда в ответ эта очкастая физиономия расплылась в улыбке и усиленно начала предлагать нам располагаться, я понял, что без результата мы отсюда не уйдем . - Мы из Москвы, - начал я. - Специально к вам. Здесь же родился Андрей Тарковский... - Как же. как же, - надул щеки очкарик. - У нас и родился, у нас и крестился. Кстати, церковь, где его крестили, и поныне стоит. Сюда к нам в день его рождения знаменитые артисты приезжаю т каждый год. А вы никак тоже из арти­ стов? - он снова восхищенно оглядел Натали. - А вас я, кажется, видел где -то в кино... Натали ослепительно улыбнулась и кокетливо не опро­ вергла: - У вас прекрасная память, благодарю, - и поспешно меняя тему: - А мы не могли бы посетить эту церковь? - Еще как могли бы! Вы надолго к нам? - Да , наверное, на пару недель. Знаете, творческое "о к ­ но" выдалось, - подключился и я. - Хотелось бы вашим волжским воздухом подышать. Так сказать, духа русского набраться, - понесло и меня. - Ну что же, дело святое. Милости просим , - диспетчер поправил очки и принял серьезный вид. - А скажите, вы из Москвы... Как там у вас сейчас? Гадов всех пересажали? - Сажают, - успокоил я и напомнил: - Так где же церковь- то? В городе? - роль представителей богемы нужно было доиграть до конца, прежде чем приступать к главному воп­ росу. Но все неожиданно упростилось само собой. - А церковь на той стороне, в деревне . Там, я думаю , вы сможете и жилье себе снять. - Чудесно ! - Натали захлопала в ладоши. - Но, - продолжал очкарик, - теплоход туда пойдеттолько в шесть часов вечера... - Неужели? - огорченно воскликнула Натали. - А мы так устали, пока к вам добирались... - В самом деле. - подтвердил я. - И неужели ничего придумать нельзя? Очки блеснули, мы поняли др у г друга. - Есть у меня рейдовый катерок, - неторопливо произнес диспетчер. - Я, пожалуй, мог бы ребят попросить, - он выжи­ дающе замолчал. - Отлично! - я расстегнул сумку, достал бутылку коньяку и пачку “ Кэмела". - Спасибо вам, - водрузил все это на столе перед ним. - Ну что вы, - фальшиво заупрямился этот “ индивид ", - стоит ли? Я и так с радостью ... - Стоит! - перебил я его. - Не волнуйся, старина, у нас достаточный запас этого добра... Натали приподняла голову с моего плеча и рассмеялась. -Апомнишь, Максик, чтоты сказал, когда узнал название деревни? Да уж, название... Место, где находится знаменитая церковь, оказывается, прозывается Завражьем. Об этом нам сообщили ребята с катера, доставившего нас туда. - Завражье, - объяснил я тогда Натали, - значит “за врагом". То есть вражеская территория. Что ж, поглядим, как там, на чужой земле... Наш катер ошвартовался у небольшого деревянного тра­ па. служившего причалом, под высоким берегом, на котором возвышался полуразрушенный, закопченный, вщербатыхяз- вахи черных дырах окон с рваными скелетами решетокостов, некогда бывший церковью. Преодолев тягостное ощущение от увиденного и едва справившись с желанием тут же отвалить от этого вражьего места, я поблагодарил ребят, вручив им в качестве платы по две пачки сигарет, - и они, счастливые, пустились вобратный путь. На трапе-причале нас радостно встретил небритый “да- тенький" мужичок с удочкой и целлофановым пакетом, на­ битым крошечными ершиками. - Во, - заорал он, - на сладкую уху поспели! В гости? А к кому? - В гости, в гости, - подтвердил я, чувствуя, как мое недавнее раздражение растворяется в сиянии этой умиль­ ной рожи. - Только вот еще не знаем к кому. Хатку у вас снять можно? - Это - сколько угодно, - с готовностью отозвался абори­ ген. Мы сошли на берег и устроились на одном из березовых бревен, во множестве валявшихся вокруг. Ядостал “Зубров­ ку". Степан, так его звали, сбегал куда-то, притащил стакан и здоровенного копченого леща. - Я тут сторожем на рыбозаводе, - показал он на некази­ стое деревянное строение неподалеку, огороженное забо­ ром с воротами. - Так что без рыбки не будете. И верно, без рыбки мы действительно не были ни дня. И с жильем решилось, что называется, не отходя от кассы. Степан уступил нам свою хату, сам же перебрался на это время к матери, жившей на соседней улице. От денег он сразу же категорически отказался, заявив, что предпочитает натуру. То есть самогон, который у них гонят местные “ коо­ ператоры". - Есть у нас тут один паразит... Особенный у него получа­ ется. аж горит. Но, - он стрельнул на меня взглядом, - спекулянт, сволочь! А еще бывший моряк... Все у него свои - и председатель, и баба в магазине работает. Вот он на целый лишний “трояк" больше других берет. Но зелье... Ух-х! - Степан передернул плечами и опрокинул стакан “Зубров­ ки". Я его, конечно, успокоил в отношении “лишнего трояка", чем вызвал к себе новый прилив расположения. В общем, часа три промурыжил он нас на бревне, рас­ сказывая об особенностях местной жизни. Да потом, как привел в хату, ненавязчиво “раскрутил" меня еще на пару бутылок, которые он принес, сбегав к “паразиту". Кстати, поведал и историю так называемой “церкви Тар­ ковского". - Ни хрена он в ней не крестился. В ней всю советскую власть склады были. Она вот-вот в реку уйдет. Видал, как подмывает? - сделал страшные глаза. - Может, еще при моей жизни и вся деревня под водой будет. Берез сколько падает... Вы по берегу близко не ходите. - предупредил он. - Такие глыбы откалываются... - А где же Тарковский крестился? - напомнила Натали. - Нам сказали, что сюда даже артисты из Москвы приезжают день рождения его отмечать. Степан фыркнул. - Приезжают, а как же! Водочку под рыбку попить. Ах, ах, ах! Ох, ох, ох! Андрюша, Андрюша, - передразнил он кого-то. - А сами норовят стакан скорее заглотить да сумки лещем набить. А церковь, где Тарковского крестили, и деревня, где она стояла, давно на дне похоронены. Водохранилище еще когда затопило... Вот так. Не знают этого “деятели культуры", совершаю­ щие ежегодные паломничества к этим руинам? Как бы не так - знают! Но делают вид, что сие им неведомо, потому что, откройся истина, - и вычеркнут дармовую поездку из плана. Да к тому же “мировая общественность" вполне может уз­ нать еще и о том, как много лет представители советской культуры взирают на умирающий храм и молчат об этом. Мало того. Порой пользуются им походя, как “отхожим мес­ том". - Сам видал, - кричал Степан, стуча себя в грудь, - как этот, я его и в кино видал, он комиссара играл, заходил в церковь по малой нужде, сволочь! Да, такого деревенский сторож нафантазировать не мог. И я больше чем уверен, что именно этот самый “комиссар", после поездки, в каком-нибудь выпуске “ Кинопанорамы" проникновенно рассказывал о трепете, с каким он и его товарищи ступали по волжской земле, хранящей память об их великом парижском товарище. Фальшь и дешевка, да непременно на святом - для остроты ощущений - потребность подобных эмоций в крови у н а с т о я щ е г о советского человека. А уж кто как не они, "певцы коммунистического труда" - на экранах, за письмен­ ными столами, на сценах - и есть те самые “ cqeeTCKne люди" высшей пробы... - Максик, - услышал ятихий шепот и почувствовал мягкие пальцы Натали на своих губах. - О чем ты думаешь? - Что будет? - непроизвольно, сама прохрипела моя глотка. - Что?! - Не выгоняй меня, - словно шелест, донеслось в ответ. - Не гони... Нам нельзя друг без друга... “Нам вместе нельзя!" - едва не заорал я, но сдержался и лишь скрипнул зубами. Как, как объяснить ей, что в той игре, которую я начал, для нее места нет? Не могу я взять на себя еще и этот грех - ее жизнь. - Не бойся, не бойся, родной мой... Не жить мне без тебя теперь, не жить, - она словно слышала, о чем я думал. “Это, е с л и ты о с т а н е ш ь с я с о м н о й , ТЕБЕ не жить", - мысленно возражал ей я. - Только с тобой, только с тобой, - тут же отзывался горячий шепот... (Продолжение следует).