Рыбный Мурман. 1993 г. Апрель.

14 стр. ДЕТЕКТИВ «РЫБНЫЙ МУРМАН» 23 апреля 1993 года (Продолжение. Начало в № 14, 15, 16.) 7 . - Знаешь. - сказал мне на прощание Дмитрий 23 августа, когда я собрался уезжать домой. - кажется, американские ученые установили, что при аборте ребенок чувствует при­ ближение хирургического инструмента и начинает биться в утробе матери. А ведь ему всего несколько недель. Нам же пока только двое суток. И к нам еще полезут с инструмен­ тами. Но ведь мы теперь не беспомощны и из утробы вы­ рвались. Прорвемся и дальше. Как думаешь. Макс? - Уверен! Мы обнялись, и он вышел меня проводить. Перед тем как расстаться - святое дело! - завернули в буфет, выпили коньяку и обменялись телефонами. Я дал ему домашний, а он - своего товарища, президента какой-то небольшой фир­ мы. - Он мне дней через десять обещал квартиру снять. Мне ведь писать надо, он понимает. - Меценат, что ли? - не удержался я от усмешки. - Что-то слабо верится, чтобы в наше время - и такие порывы... - Поверь. И потом. - он улыбнулся. - не так уж все бес­ корыстно. Он - деловой человек и прямо мне заявил, что придет срок и он на мне еще неплохо заработает. - A-а. Это другое дело. Это я понимаю. - я забрался в машину. - Дня через два позвоню тебе в гостиницу. - помахал рукой и включил скорость. - Пока! Вчера я выбрал минуту, заскочил к девочкам и на пол­ месяца вперед оплатил наш двухместный номер. Не с его же деньгами шиковать. Да и вообще вопрос, кто кому должен платить сегодня - он им или они ему? Дома я едва принял душ и плеснул себе коньяку, как "запел" телефон. Ну. началось. Снял трубку. - Слушаю вас. - Ты где шляешься? Ты что. совсем с ума сошел?! Да ты соображаешь .. - Слушай. Папа. - перебил я его. - Если ты не прекратишь орать, я вообще брошу трубку и к телефону не подойду. Мог бы вначале и поздороваться. Кстати. А может, я в больнице валялся, а? - По постелям с девками ты валялся, будто я тебя не знаю Привет. Макс! - Ну вот это другое дело Здравствуйте. Папочка - Ты что. пьян7 - подозрительно спросил он. Я рассмеялся - Не совсем Просто настроение хорошее. Слушаю вас внимательно - Нет. это я тебя слушаю Ты где был? - А где все нормальные люди были эти три дня? - У Белого дома?! Ну. дурак... Тебе-то что за дело до этих игр7 Совсем с ума сошел. Да пока они там копошились, можно было бы под шумок работу шутя сделать. Это-то ты понимаешь? Я отхлебнул коньяк и медленно произнес: - А ты понимаешь. Папуля... Не надо мне. наверное, этих денег. И вообще .. - Что-о-о?! - он захохотал так. что у меня зазвенело в ухе. - Хлебнул воздуха свободы? Поверил во все?! Ладно, поговорим серьезно. Ты меня слушаешь? - Да. - произнес я после паузы. - Так вот. слушай. Сегодня-завтра все газеты, радио, те­ левидение затрубят о том. что Янаев - хронический алкого­ лик Оказывается! Об этом они узнали только сейчас. - произнес он саркастически. - Соображаешь? А теперь вспом­ ни как Горбачев его пропихивал в вице-президенты. На эту "лошадку" поставили уже вон как давно... У меня перехватило горло, и я еле выдавил: - Фарс? - Ну наконец-то. - он рассмеялся. - И ты снова хочешь им служить? - Не может быть. - я проглотил коньяк. - Может, может... Я старше тебя на двадцать лет. и у меня все же генеральские погоны, хоть и в отставке. Но такие люди, как я. - голос звучал негромко, но слова падали как гири. - в отставку не уходят даже после смерти - дела их продолжают работать. И потому тебе без нас - никуда. Пока ты с нами, ты сыт. обут, богат. Здоров, наконец, что тоже немаловажно в этой жизни. - Угрожаешь? - я закурил, а он снова рассмеялся. - Ну что ты. Угрозы не для тебя. Ты - умный. И потому любишь жизнь, и она сегодня любит тебя. И ты - не само­ убийца. Я понял и оценил это много лет назад. В общем, так. не дури. Денек отлежись - и в путь. Командировочные будут на месте. Соответствующие заказу. - подчеркнул он. - Билет, разумеется, тоже. Твой поезд завтра в девятнадцать. Привет. Удачи. - и он положил трубку. - Привет. - пробормотал я и швырнул свою. Значит, завтра... Ну и до чего я успею додуматься? При любом раскладе мне нужно время, чтобы привести мысли в порядок и быть, по крайней мере, в форме. Для любых по­ ступков и дел. Я взял телефон и набрал номер. - Это я. Завтра выезжать неразумно. - и. не давая ему опомниться, продолжил. - Сам подумай, какой смысл в этой гонке? С этими событиями в стране все кувырком. А вдруг она - патриотка и торчит сейчас в Москве? Или шляется по собраниям и митингам? Или из отпуска еще не вернулась, не смогла, скажем, из-за этого бардака билеты взять? Такое разве не возможно? Я приеду и буду в городе "светиться", как идиот. Или ты меня специально “завалить" хочешь? - Эх. - голос в трубке звучал сокрушенно. - У тебя совсем за эти дни мозги сдвинулись. Макс. Мы же логики, сынок. А где логика в твоем подозрении "завалить"? Ты - мой луч­ ший кадр, ас! Ты один стоишь сотни, тысячи болванов. Ты досконально знаешь систему. Н а ш у , - подчеркнул он. - с и с т е м у. Ты попросту неуязвим. Шалишь! - он рассме­ ялся. - Да я скорее себя под удар подставлю, чем тебя. Я - старик. Я сделал все что мог. Продолжать тебе. В общем, не говори глупостей. - помолчал. - А вот в том, что ты сказал, в смысле повременить, логика действительно есть. В этом деле надо сработать наверняка, накладки недопустимы. Тут ты, безусловно, прав, рисковать не стоит. И потому пое­ дешь в сентябре, с началом занятий. Чтобы наверняка. Ре­ шено. - И добавил перед тем, как положить трубку: - А ты молодец, в форме. Я много передумал за эти дни. Телевизор почти-не выключал, на телефонные звонки не отвечал. Слушал Гор­ бачева, слушал Ельцина. Слушал, как распинался Попов, внося предложение о награждении Президента России Звездой Героя Советского Союза. Я позвонил кое-кому и узнал, что при выводе техники из Москвы уже тогда, когда все кончилось, на Калининском проспекте из окна гости­ ницы Верховного Совета автоматными очередями были “ сняты" с брони - убиты наповал - четверо солдат. И где- то погибли еще семеро. Итого - одиннадцать человек плюс эти три паренька под мостом. Но об этих одиннад­ цати молчит эфир, молчат газеты. Почему? А о том. что в ночь, когда сдергивали памятник Дзер ­ жинскому. в здании на Лубянке было оставлено всего де ­ сятка три прапорщиков, а весь оперативный состав был и вовсе разоружен, - почему ни слова? Тридцать человек руководство КГБ фактически бросило на растерзание тол­ пе, категорическим приказом запретив применять оружие. А где-то наготове стояло несколько сот вооруженных бо­ евиков. только и ждавших, что у парней с Лубянки не вы­ держат нервы и они откроют огонь в ответ на то, как их двери брали штурмом, поливали бензином и поджигали. Это же на­ ивно думать, что людей, находящихся в здании КГБ. можно и в самом деле разоружить. Да там столько оружия, что не на один полк, наверное, хватит. На это. видимо, и был расчет: дескать, когда толпа разъярится всерьез, ребята не выдержат, плюнут на все запреты и приказы, вскроют ружпарки и по­ стараются подороже продать свои жизни. Тридцать автоматов в руках профессионалов против многотысячной толпы... Кому понадобилось провоцировать э т у кровь? Я - старый волк, и чутье у меня в порядке. Я могу чего-то не знать в деталях, но вот сопоставлять и думать мне никто не запретит. Пролитая кровь в дни путча кого-то явно разочаровала. Потому что ее, безусловно, недостаточно для принятия кардинальных решений и мер в масштабах страны. Наказание должно исходить из преступления. А тут всего-то три мальчика... Господи, да что же это такое?! Я - кретин. Эти три пар­ нишки и сорвали чьи-то государственные планы. Ведь если бы БМП с боеприпасом рванула под мостом, тогда бы уж точно можно было крушить направо и налево. Любые меры были бы оправданы за такую кровь, которая могла пролиться на Калининском. Там не вышло - придумали Лубянскую пло­ щадь... Да этот путч не что иное, как попытка спровоцировать б о л ь ш у ю кровь! Чей же ум разработал такой план? Кто за этим? Полити­ ки? Тогда чем я, убийца-одиночка, презренная тварь, как на­ верняка бы заклеймили меня Димкины коллеги, хуже этих тварей в роскошных кабинетах и лимузинах-"членовозах" с генеральскими лампасами и государственными постами? Кто мы для них? Быдло, убойный скот. Это доказали почти во­ семьдесят лет той власти и это же подтверждает власть ны­ нешняя. Значит, изначально задумано так. что “хомо советикус" самой природой созданного в этой стране режима поставлен вне закона. А стоящего вне закона - закон разре­ шает и даже обязывает убивать на месте, как собаку. Сле­ довательно. я в своей деятельности всего лишь законопослушный гражданин. Ну а если мне за это еще и платят, значит, прав Папа - мне действительно цены нет. Как я “ вырубился", не помню. Лишь проснувшись утром и обнаружив три пустые бутылки из-под коньяка, понял, что со мной была накануне обыкновенная истерика. Но тему ее я помню. И далеко не все из того, что я помню, кажется мне сейчас таким уж бредом. В баре, конечно, шаром покати. Заводить “тачку", ехать за выпивкой... Нет. на это я сегодня не способен. Я набрал номер телефона. - Натали? Слава богу, ты еще дома. Хватай пойла по­ больше. жратвы пожирней, цепляй “тачку" - и бегом ко мне. “ Бабки" не жалей. Жду. - и бросил трубку. Александр ШЕБЕКО И Я НАЧАЛ СТРЕЛЯТЬ (Исповедь наемного убий Вот теперь я - дома, теперь мне - покойно. Тут другой мир, другие манеры, другие законы. Тут закон - я. И он. Я переложил “Магнум" из-под подушки в ящик тумбочки. Зачем пугать девочку? 8 . Натали трудилась надо мной, а я. закинув руки за голову, лежал и смотрел в потолок, который почему-то слоился у меня в глазах. В висках стучало, как в колокол. Свет ночника над головой виделся будто сквозь туман. Я покосился на окно - там была темень. Вот это да. На­ тали приехала часов в десять утра. Понавезла всего. Так, что потом? С порога - в постель. И уже больше не вставали. Натали только вскакивала за очередной бутылкой. Замеча­ тельно! Выпивка и секс... Как они там орут? “Секс - без пе­ рерыва!". Вот это жизнь, я понимаю. Век бы не вставал, как на волнах. На волнах... Что там Димка говорил про волны. A-а. синие плащи, дождь... И вдруг потолок остановился и как на экране замелькали видения. Я получаю противогаз... Я пью водку... Женщина упира­ ется. не хочет уходить... Старушка с пирожками... Девочки- санитарки... Санитарки? Откуда санитарки? Ах. да. Нас же сейчас будут убивать... Убивать! Перед глазами потемнело, я резко рванулся. Натали ку­ барем покатилась с тахты. Макс. Макс. - услышал я. как сквозь вату. - что с тобой? Ну-что с тобой? Я не видел лица, я видел только какое-то пятно. Но я знал, что там - Натали. И потому спросил: - Ты где была? - Когда. Макс? - испуганно ответило пятно. - Эти три дня. путч... Ты где была? - Дома. Максик. Страшно-то ведь как было... - Страшно?! - я чувствовал, что ору, но голоса почему-то не слышал. - А им не страшно?! Сука, проститутка! Они там под танки, а ты под черных?! И та стерва такая же... Слы­ шишь. ты?! - Слышу, Максик. - донеслось испуганно. - Девчонки, девчонки! А ты. а ты?! - я задыхался. - Уби­ вать вас надо. Всех! Проституток, учительниц! Поняла? Я уже не соображал. Рванув ящик тумбочки, выхватил “ Магнум" и ткнул стволом в пятно. Дикий визг резанул бритвой. Мгновенно все обрело свои очертания. Я стоял голый с пистолетом в руке, направленным на тоже голую, забившуюся в угол Натали. Ее полные ужаса, готовые выскочить из орбит глаза и открытый в крике рот меня окончательно отрезвили. - Ладно. - я вытер пот со лба и швырнул оружие снова в ящик. - Успокойся. Привиделось мне что-то. Я в ванную, а ты приготовь чего-нибудь. Когда я вернулся, журнальный столик был заставлен едой, и посредине красовалась бутылка бренди. Натали си­ дела в кресле. - Это какая по счету? - спросил я. усаживаясь напротив и кивая на бутылку. - Четвертая. Ведь ты две выпил очень быстро. - сделала паузу. - Стаканами пил. - Понятно. Ну и что говорил? - я напрягся, хотя виду не подал, и принялся свинчивать пробку. - Ничего. - она пожала плечами. - Говорил, что меня любишь. Что женишься на мне. Нет. ты бешеный. Если бы я тебя не знала, то. наверное, умерла бы со страху. Ведь ты же мог выстрелить, мог? Я разлил коньяк и кивнул: - Мог. - В меня? - Нет, в тебя нет. - А тогда, - она помедлила. - в учительницу, да? - Какую, к дьяволу, учительницу? - взорвался я. - Ты что несешь? - Ты сам кричал: “Убивать вас надо. Проституток, учи­ тельниц". Она. что, тебя бросила, да? - Была когда-то такая потаскушка. Давай выпьем, - и под­ нял рюмку. - Давай. А ты ее и сейчас любишь? - Нет. Сейчас - ненавижу. - Я знаю. - с важным видом произнесла она. - Так всегда бывает: сначала - любишь, потом - ненавидишь. У меня тоже было. - она вздохнула. - Давай. Мы выпили. - На. вот. поешь. - она протянула мне бутерброд с крас­ ной икрой. - Подкрепись. Ведь целый день. - она хихикнула, - и полночи из постели не вылазили. Я куснул бутерброд. - Откуда икра? Мои запасы вроде кончились. Ты что, в кабаке отоваривалась? - Конечно, - она легко кивнула. - Я же знаю, ты любишь. - Так. понятно. Сколько “ бабок" угрохала? - Не надо, Максик. Деньги у меня есть. - Что. хорошо поработала? - Да, - ответила она. ничуть не смущаясь. - Японцы “ бак­ сами" расплатились. Я кивнул и продолжал жевать бутерброд. Что тут поде­ лаешь? Такая профессия. Такое родство душ. Такой покой. Мне с ней действительно покойно. Ничего не требует, ничего не просит. Разве что денег иногда. Чистоплотна до невоз­ можности. Ей при ее работе иначе нельзя. И всякие там раз­ говоры про СПИД и иную мерзость у профессиональных проституток - просто бред. Какая-нибудь случайная мокро- щелка - это в самом деле опасно, и очень. А такие, как длинноногая Натали, кроме удовольствия ничем наградить не могут. - {Иаксик, - тихо произнесла она. - Можно я у тебя на ночь останусь? Я улыбнулся. - Само собой, малышка. Наливай еще по одной и пойдем баиньки. И все равно заснули мы только под утро. (Продолжение следует .)