Рыбный Мурман. 1993 г. Апрель.

14 стр. Детектив «РЫБНЫЙ МУРМАН» 16 апреля 1993 года (Продолжение. Начало в N 14, 15.) 5 . Дмитрий жил на девятом этаже, в маленьком угловом номере. “ Мой корпункт", - пошутил он, когда мы вошли. Но оказалось все не так весело. Он поселился в “Ук­ раине" меньше чем за сутки до путча - во второй половине дня восемнадцатого. - Понимаешь, Макс... Он услышал, как величали меня ребята из охраны, и это ему понравилось. “А что, - сказал он, - Листьев для всего мира Влад, почему Шахов не может быть Мак­ сом?". - Понимаешь, Макс. - повторил он, - я жил до этого в "Останкино". Но числа пятнадцатого появилось объявле­ ние, что не позже семнадцатого все должны выехать из гостиницы. Хамство небывалое! - Я усмехнулся, но он не заметил и продолжал. - Я пошел выяснять, но девочки мне сказали, что пока сами не знают, в чем дело. И лишь сем­ надцатого августа, к вечеру, моя "агентура", - он улыбнул­ ся. - девчонки-администраторши мне по секрету сообщили, что вместо нас будут заселять... Кого бы ты ду­ мал? - Милицию, - ответил я и начал откупоривать бутылку коньяка, которую мы прихватили в буфете. А чтобы его еще больше заинтриговать, небрежно добавил: - Что-то около тысячи человек, кажется. - Точно! Девятьсот. А ты откуда знаешь? - и он подо­ зрительно уставился на меня. Я расхохотался. - Ты что же думаешь. Дима, у тебя одного агентура? Там же офисы фирм были. Например. Киевская фирма, с которой мы имеем деловые контакты. - А-а, - протянул он облегченно - Ну. слушай дальше. Есть у меня один приятель, на Калининском кабинет зани­ мает. Я ему позвонил и изложил ситуацию. А он мне так снисходительно: успокойся, мол, тебе что, не известно о конгрессе соотечественников? Обычные меры предосто­ рожности... Вот тебе раз! Но ведь и я получил такой же трафарет­ ный ответ. Дела... - И я. старый дурак. - продолжал он. - А сколько тебе, кстати? - вставил я. разливая коньяк по стаканам - Сорок два. А что? - Ничего С сорок девятого, значит. Я тоже Давай, - и я поднял стакан, мы чокнулись Потом он минут десять строчил информацию, которую затем и передал по телефону. Суть ее сводилась к тому, что героические защитники Белого дома будут стоять до конца, несмотря на все спецназы и "Альфы" вместе взятые. - На магнитофон мотают. Документальная хроника. Лю ­ бая мелочь сегодня-завтра может стать исторической ре­ ликвией. Нет. определенно чокнутый. И это мой ровесник? Не била его, как видно, жизнь, если он еще во что-то верит. Как сохракился-то, божий одуванчик? - О чем ты думаешь? - спросил он. пристально глядя на меня, будто подслушал мои мысли. Да. с этим парнем нужно держать ухо востро. - Так. ни о чем. - Ну ладно. - согласился он. - Не хочешь говорить - не говори Наливай. Я снова разлил по полстакана. Кивнув друг другу, мы молча выпили - А ты что, не москвич? - прервал я затянувшуюся паузу. - Коренной, родился здесь - А что же тогда по гостиницам? - Да так... Длинная история. - Ну ладно, - подстраиваясь под его тон, согласился и я. - Не хочешь говорить - не говори. Наливай. Он рассмеялся, взял бутылку и разлил. - Понимаешь. - начал он. - Я долго жил на Севере. Ходил в море... Там же начал работать в газете. Первый рассказ, первые стихи, первая песня, первая повесть... Же­ на вот только вторая появилась, - он покрутил стакан, но пить не стал. - Ну, в общем, опуская детали, скажу лишь, что, когда опубликовал повесть, с полгода пребывал в эйфории. А затем вновь перечитал ее и понял, что искра есть, Бог внутри вроде бы тоже. А вот работать еще не умею. Я писал эту повестушку легко, шутя как бы. А она все равно как-то получилась. Это было ясно потому, что был какой-то успех у читателей. Но знаешь, я, слава Богу, это понял почти двадцать лет назад: литераторство - не забава. И если уж берешься писать, то писать надо - кровью. А чтобы научиться писать, есть только один способ - писать. Тогда я решил забраться куда-нибудь на годик- два и поработать. К тому времени я уже в газете не рабо­ тал. Редактор сменился, а у меня с этой обкомовской сворой конфликтов было не перечесть. Я коммунистов не любил с детства, а когда подрос, вообще решил, что буду портить им кровь сколько сил хватит. Старый редактор как- то умудрялся прикрывать меня. Сам понимаешь, по указке брехню я писать не мог. Но его забрали в Москву, а нам дали нового - инструктора горкома партии. Расстались мы в два дня. О том. чтобы продолжать печататься в местной прессе, и речи быть не могло. В общем... Была у меня возможность поехать на маяк на остров в Баренцевом мо­ ре. Предложил жене... - А она кто была? - Тоже журналист. Но... Нет. я ничего плохого не хочу сказать. Просто нормальный советский журналист. - Понятно. Отказалась? - Естественно. Она была член партии, ее прочили в ВПШ. Кстати, потом она ее закончила. Пока я зимовал, писала письма, слала даже посылки... А через полгода, как по закону и положено, выписала меня и подала на развод. Отсудила двухкомнатную квартиру и быстренько соедини­ лась со своей мамой в трехкомнатной. - Вот сука, - не удержался я. - Брось, - он махнул рукой - Я ведь тоже не ангел. Ну, давай. Выпили. Закурили. - А как ты в “Украину"-то умудрился влезть? Это ведь ни какая-нибудь заштатная гостиница. - Все просто. Этот самый мой приятель с Калининского устроил. Короли, - он поморщился. - На депутатском блан­ ке написал заявку, меня по брони и оформили. - Слушай, - осенило меня. - Уж коли я пообещал, то хоть и идиотизм с моей стороны, но я с вами здесь тоже до конца останусь. Так чего же нам порознь быть? Давай я двухместный номер возьму. Будет у тебя люксовый кор­ пункт, да и вместе. И если что, в четыре руки глотки рвать будем. - Но ты же местный, - неуверенно произнес он. - Как же... в гостиницу? - Ты что, совсем младенец? - не выдержал я. - Не зна­ ешь, как это делается? - Не в этом дело. И я все знаю, не хуже тебя. Но тут. видишь, какая загвоздка, - он помялся. - У Белого дома, еще до того, как ты подошел, начали деньги собирать на продукты, медикаменты... - Понятно, - перебил я. - Это не твои заботы. А чтобы ты не чувствовал себя таким ущербным, держи, - я вытащил тысячную упаковку десятирублевок и положил перед ним. - Когда-нибудь отдашь. Только не вздумай кобениться! Я же коммерсант, не забывай. Удивительный парень! Разлил остатки коньяка, так же молча грохнул своим стаканом о мой. выпил и только тогда сказал: - Спасибо. Сочтемся... живы будем. Ну, ладно. Пойдем посмотрим, что там делается. Мне ведь передавать надо... 6 . А вечером этого же дня мы смотрели пресс-конферен­ цию этих самых гэкачепистов уже в двухместном номере, который я. разумеется, устроил без труда. Когда я увидел трясущиеся руки Янаева, фанатичные глаза Пуго, блики на стеклах очков Крючкова, бегающие глазки Павлова, вообще всю эту ораву, я понял окончатель­ но. что лягу здесь костьми, но шагу назад не сделаю. Вот она, эта мразь, которая искорежила жизнь Димке, вот они, эти суки, которые погубили и меня. Да я их, блядей, не только стрелять, я их зубами рвать буду. Я, наемный убийца, нанимаюсь с этого часа к демок­ ратам. Причем совершенно бесплатно. В этот первый день еще немногие из тех, кто был у Белого дома, понимали, что все происходящее - отнюдь не игрушки. Мы ожидали нападения спецназа днем, ожидали вече­ ром, всю ночь. Спали урывками, поочередно, на сидениях троллейбусов, иногда забегали в номер посмотреть хрони­ ку Си-Эн-Эн. Сообщения чередовались: там - передвижение танков, там - десантники “ зашевелились"... Тревога - отбой! Тревога - отбой! Белый дом уже весь был в окружении баррикад, уже не просто было забраться на верхнюю террасу. Словно бе­ лый еж. ощетинилось громадное здание железными ко­ лючками. Подняться к главному входу теперь можно было только по узкому гранитному бордюру сбоку. Перед центральным подъездом кроме отряда Сергея вытянулась цепь легковушек со спущенными колесами. На­ род вооружался кто чем мог - прутьями, палками, обрез­ ками труб. По обе стороны входа в здание расположились палатки с грудами медикаментов, перевязочного материа­ ла, едой. Все стены были испещрены, если коротко, сло­ вами проклятий коммунистам и клятвами в любви и верности России и ее Президенту - Ельцину. Поступил приказ удалить женщин. Могли остаться лишь врачи, и самые сильные и молодые, уверенные в себе, потому что вид крови страшит даже мужчин, а им придется иметь дело с.мертвыми и перевязывать еще ж и ­ вых. Когда мы в очередной раз заскочили в номер, чтобы в очередной раз Дмитрий мог передать информацию, он сказал мне: - Я много писал о войне. Трижды - о женщинах на вой­ не. два раза в газете о санитарке и один раз рассказал по радио о партизанской связной. Кажется, неплохо писал - люди плакали. Но теперь, если мне доведется, конечно, я напишу так, что мужики будут кланяться вообще каждой встречной женщине. Он передал о том, что бабушки ходят с горячими пи­ рожками и раздают их защитникам Белого дома. И о том, как женщин приходится в буквальном смысле силой уво­ дить с террасы. Он рассказал и об отце с сынишкой, ко­ торых увидел вечером, - тех самых, кого в первый день встретил я. А я рассказал ему о том, что именно этот отец сказал сыну: “ Мы все здесь - Россия". Он передал и это. А потом наступил завтрашний день. И снова мы ждали нападения. Всех предупредили о готовящейся газовой атаке - и начали раздавать противогазы. А те, кому не хва­ тило, стали мастерить марлевые повязки, чтобы хоть как-то прикрьпъ рот и нос. А вечером где-то там недалеко “зашевелились" танки - и мы стали получать бутылки с зажигательной смесью... А дождь все лил, лил, лил! Дмитрий еще мрачно пошутил: - Бог - за нас. И если что, недолго им по нашей крови ходить. Да, это верно. Большинство из нас понимает, что если начнется штурм - с железяками долго не продержаться, и кровушка польется рекой. В самом деле, скорее бы все началось, пока дождь не кончился, пока есть надежда, что хоть на том свете не будут они нас пачкать своими сапогами. Неизвестно откуда на людях появились синие прозрач­ ные накидки. И вскоре перед ослепительно белым домом уже перекатывались громадные синие волны, а между ни­ ми. словно блики звезд, посверкивали тысячи раскрытых зонтиков. Нет, я - не идиот и не сошел с ума. И выражаясь по­ добным стилем, я всего лишь пытаюсь пересказать то, что услышал от Дмитрия, увидевшего эту картину. - Это словно Север. Там все так же неправдоподобно прозрачно и ярко. Так же чисто, как здесь сейчас. А потом пришла эта безумная ночь, сделавшая всех нас - бессмертными. Броня разбилась о тела трех мальчиков Три мальчика - раздавили путч. И тут я с Дмитрием абсолютно согласен. Потому что теперь каждый из нас стал втрое сильнее. И сколько бы нас, физически присутствующих сейчас здесь, потом не насчитали - истинным число людей, вставших в эти дни на защиту России, будет лишь тогда, когда его умножат на Три. И вот оно, утро Дня Победы. Объявлен митинг. - Пойдем? - спросил я Дмитрия. Он отрицательно покачал головой и кивнул на людские реки, со всех сторон стекающиеся к Белому дому. - Теперь они все будут кричать: “Слава Ельцину!" и “Долой коммунистов!". А ты их видел здесь в эти дни и ночи? - и он как-то болезненно скривился и отвернулся. Но тут к нам подбежали. НАШИ! Мы обнимались и не стыдились слез. Чего уж там. Мы, мужики, народ хлипкий... когда нас никто не видит. А потом Димка был счастлив. Он первым из коррес­ пондентов вышел по телефону в прямой эфир 22 августа в четырнадцать часов - с репортажем о последней ночи у Белого дома. Попробую процитировать по памяти, думаю, не очень ошибусь. Думаю, не забыл. Знаю - никогда не забуду. “Добрый день! Воистину добрый день 22 августа 1991 года! Ночью от гостиницы “ Украина" ушли танки, охранявшие Президента, и началось освобождение моста, ведущего к Белому дому, от баррикад. А еще с вечера двадцать первого мы ожидали вылазки спецназа. Хотя лично я уже не верил в это безумие. Ради кого убивать и быть убитыми? Ради кучки по сути уже мер­ твых негодяев? Разум возобладал - спецназ не появился. Ушли танки, а уже к десяти часам утра стал возможен проезд по мосту. Но эйфории не было даже в это счастливое, не побоюсь высоких слов, утро. Бдительные защитники Белого дома - России! - стояли на подступах, останавливали машины и вежливо, корректно досматривали их. Да, эти дни и ночи, которые мы провели здесь, научили нас бдительности. И все же... Ранним утром я говорил с одним из командиров защитников, охраняющих Белый дом на самой опасной - первой полосе. Это не мальчик, человек рождения конца сороковых - мое поколение. Мы видели много грязи, как могли пытались разгребать ее - потому и оказались на единственно возможных для нас баррикадах. И все же, повторяю, и его, и меня не покидает чувство тревоги. Да, мы - победили! Но тысячи и тысячи пособников этой бан­ ды еще предстоит выявить. Мы найдем их! Мы не мсти­ тельны, но убийц - к ответу! Это абсолютное мнение защитников России. И я возьму на себя смелость - эти три дня так сплотили нас, что мы, даже не зная имен, а только в лицо друг друга, сегодня обнимаемся, встре­ чаясь, - потому я беру на себя смелость и, безусловно, присоединяю свой голос к их голосам: "Убийц - к ответу!". Когда Дмитрий передал все это на весь мир, я заметил ему, что они такого не забывают. К тому же я уже знал, как зимой и весной этого года, работая в прямом эфире с Крайнего Севера, он серьезнейшим образом участвовал в проведении там предвыборной кампании Ельцина. Как “ выдавал" в эфир репортажи о махинациях чинов из вы­ сших эшелонов местной партийной верхушки, включая и кое-кого из командования Северного флота. - Ты поберегись, Дима. Это я, бывший опер, тебе го ­ ворю. Я знаком с их методами. Помимо всем известных КГБ и спецназов у них есть собственные “ карманные", так сказать, люди, способные убрать кого угодно. У них ведь “ бабки". И какие! Так что. старик... - А знаешь. Макс, - перебил он меня, - давай “ нажрем­ ся" и отоспимся? Как ты? - и рассмеялся. И мы нажрались и почти двадцать часов дрыхли. И во сне я забыл, кто я есть. Но... Наступило утро. (Продолжение следует.) Александр ШЕБЕКО наемного убийцы)