Рыбный Мурман. 1993 г. Апрель.

14 стр. «РЫБНЫЙ МУРМАН» 9 апреля 1993 года (Начало в № 14) 3 . Ну вот, не прошло и суток. Приехали! Придется вам подождать, незнакомая мадам учитель­ ница. Похоже, покалечу я вас чуть позже, а пока... по ЦТ - “Лебединое озеро". Не до вас. Диктор мертвым голосом читает Указ о создании Го­ сударственного комитета по чрезвычайному положению. ГКЧП. Звучит-то как! Тут и горком, и Ч К - вместе. Зло­ веще... Ни хрена даже не пьется. Перещелкнул на канал Си-Эн-Эн: “На московских ули­ цах танки". Вот теперь можно спокойно и выпить, теперь хоть ка­ кая-то ясность. Борю-то нашего, Ельцина, нужно вытаски­ вать. Пропадет ведь мальчишечка, а с ним и все мы за компанию. А это не дело - Свободы-то уже хлебнули, на­ зад не хочется. “Тачка" завелась с пол-оборота, она у меня понятливая. Решил проскочить мимо “Останкино". Десантура и танки. Весело. Но по Королева проехал без помех. До проспекта не дотянул, свернул у гостиницы “Звездная", поплутал и по набережной.добрался до “Украины". Пока ехал, было такое ощущение, что танки никогда Москву не покидали, - настолько уютно они себя чувство­ вали в дорожной толчее. И что самое удивительное, даже реагировали на сигналы светофоров. В этом была какая-то кукольная, но страшная одновременно неправдоподоб­ ность. У “Украины" царило оживление. Иностранцы, вереща как жаворонки, с чемоданами выскакивали из главного входа и, распихиваясь по лимузинам, поспешно ретирова­ лись в неизвестном направлении. Припарковавшись, я вошел в вестибюль гостиницы. мальчики из охраны мне были хорошо знакомы, так как я довольно часто заезжаю в здешний кабачок. Или бывает нужен номер, чтобы не тащить девочку к себе. Ребятки эти с понятием и умеют отличить ханыгу и фрайера от чело­ века. У прохода, где пропускали постояльцев два мордово- ротика, мне пришлось приостановиться. Какой-то борода­ тый тип, довольно крепкий “паренек" примерно одного со мной возраста и явно не “коммунистической" закваски, громогласно вопрошал: “Ребята, вы с нами?". Охрана, разумеется, была “с ними", в чем я нисколько не сомневался. Ельцина сегодня любили мы все. Наконец, бородатый оставил ребят в покое и выскочил на улицу. Я подошел. - Привет, - мы пожали друг другу руки. - Дурдом, а? - Не говори, - отреагировали оба. - Но мы им башку свернем. Ты у Белого дома был? - Не успел, - я пожал плечами, - только подъехал. Сей­ час “отмечусь" и схожу. Поднялся на этаж, выпил в буфете коньяку и через пол­ часа вышел из гостиницы. Мост к Белому дому уже был перегорожен троллейбу­ сами, лишь слева, по тротуару, оставался узкий проход для проезда легковых машин. Бравые ребята стояли вокруг, но еще никого не задерживали. Я подошел к группе парней, и они мне дали прочитать то самое знаменитое Обраще­ ние, где граждан России призывали не подчиняться этому пресловутому ГКЧП, устраивать забастовки и т. д. Господи, это была какая-то вселенская бодяга. Все орали: “Путч!". А путча-то и не было видно. Танки - были, бронемашины - тоже, десантура - налицо. Но - тишина! И только народ все прибывал к Белому дому. “А может, я чего недопонимаю? - стоял я, мысленно рассуждая сам с собой, в то время как молодцы у трол­ лейбусов делились со мной последними новостями. - Мо­ жет, это действительно переворот... мягкий, скажем так?". В это время в проход устремились две милицейские “девятки" с мигалками. В каждой - по пять крепеньких мен­ тов в форме. И уж так получилось, что я, проникшись мо­ ментом (кто его знает, с кем милиция?), встал на их пути. Ко мне подбежали несколько ребят. Бампер первой маши­ ны уперся мне в колено. Боже мой, какие ненавидящие глаза смотрели на меня сквозь ветровое стекло! Я чуть было не вырвал из-за пояса свой “Магнум". Но, видимо, старший из оцепления подошел к машине и потребовал предъявить российский пропуск к Белому дому. Такового у граждан милиционеров не оказалось. Обе машины дали задний ход, и я не мог отказать себе в удовольствии - похлопал на прощание по капоту теранувшей меня машины. Менты бегут! Это уже что-то. Как только они уехали, мы закрыли проход скамейкой. Я уже было собрался перейти мост и наведаться к Белому дому, как вновь подъехала машина, но уже - черная “Вол­ га". К ветровому стеклу была прилеплена трехцветная бу­ мажка. Смотри ты, а ведь действительно существует пропуск. И когда только успели отпечатать? На ступеньках к Белому дому уже была наворочена ку­ ча железяк. Так что мне пришлось очень постараться, что­ бы не порвать джинсы, пока я выбирался на верхнюю террасу, к главному подъезду. А вот здесь уже было серьезно. Человек сорок боевиков, все как на подбор рослые, крепкие - закрывали доступ к двери. За их спинами, сквозь стекла, мелькали офицеры в милицейской форме с авто­ матами. И тут я увидел бородатого, который “пытал" гостинич­ ную охрану. Он тщетно пытался прорваться сквозь кордон к входу. - Ребята, - донесся до меня его возбужденный голос. - Я с “Радио России". Мне Борису Николаевичу только записку передать. Я ведь тут с вами до конца останусь, может, пригожусь. Поверьте, не хуже вас все умею. - Ладно, пиши, - сказал ему крепкий мужик с щеголе­ ватыми усиками, стоявший несколько вне шеренги и, ви­ димо, бывший тут командиром. - Я передам. - Ну нет, - тут же возразил бородатый. - Я напишу, а ты меня проведешь к начальнику охраны, и я сам ему вручу записку. - Ну хорошо, хорошо, - тот рассмеялся. - Валяй... если вы с Ельциным такие друзья. Бородатый достал блокнот и на колене стал быстро что- то писать. Затем вырвал листок, сложил его и потребовал: - Веди! Строй разомкнулся, и я увидел, как из дверей вышел капитан с автоматом. Они о чем-то потолковали с минуту, дружески пожали друг другу руки, и капитан исчез в глу­ бине здания. Напряжение спало. Шеренга быстро превратилась в кружок. Я подошел ближе. - Ну вот, - гудел усатый, шутливо толкая бородатого кулаком в грудь. - Чего же ты сразу фамилию-то не на­ звал? Мы тебя в этом году не однажды слышали. Только почему-то с Севера. Чего ты там забыл? Тут нечего делать, что ли? - А флот, дядя? - бородатый уверенной рукой постучал собеседника по лбу. - Он, что, России не нужен? Или как? Патриоты, мать вашу. Я плюнул и отошел к краю тер­ расы. А они стояли и гоготали, как пацаны. А вокруг сооружались баррикады и совсем рядом были танки и БМП. Была “Альфа". Был спецназ. Я-то хорошо знал, что могут парни оттуда, если им скомандовать: “Фас!". Но ведь это наверняка знали и они, те, кого я видел перед собой сейчас. Не могли не знать. Нашивки за ра­ нения, медали, тельники сквозь отвороты рубашек... Бой­ цов в них не признать мог только идиот. Да и этот, журналист, кажется, тоже парень не промах - вон какая лап­ ка-то широконькая, да и костяшки набиты. “А ты-то что здесь делаешь, урод? Тебе-то какое до всего этого дело?" - обругал я себя и уже было повернулся, чтобы уйти окончательно и продолжить наблюдение за этим детективом по телевизору, как вдруг до меня доле­ тели обрывки разговора, заставившие насторожиться. 4 . - Да бросьте вы, ребята! Ерунда это все. Никто Ельцина трогать не собирается... Чрезвычайный Комитет? А чего же АлександрШЕВЕКО И Я НАЧАЛ (Исповедь наемного убийцы) вы хотите? Горбачев болен, не выступать, ни по телефону говорить не может... Вам же сказали. Страна без Прези­ дента... Два молодых мужика в застегнутых до середины груди легких куртках. Они, видимо, подошли к подъезду в тот момент, когда я отходил. Этот монолог прозвучал в испол­ нении одного из них. - А танки-то зачем? “На всякий случай?" - язвительно произнес бородатый. - Чтобы чего не вышло, так, что ли? Но это уже было, помнится. Съезд вроде под охрану тогда брали. А сейчас кого “охраняют"? И вообще, ребята, вы откуда? - Слушай, друг, - вмешался второй. - Ты вроде мужик неглупый... - Ага, - встрял кто-то из оцепления, - он журналист. “Радио России . Вот и поговорите. - Тем более, значит, понимать должен. Горбачева нет? Нет. Могут на этом сыграть провокаторы, что, мол, Прези­ дента от власти отстранили? Могут. Вот и ответ. Еще в Рос­ сии гражданской войны не хватало. Так что не стоит нам быть такими воинственными... Вот тут-то я и не выдержал. Мне “музыка" такой тупо­ ватой “тональности" хорошо знакома. У меня немало при­ ятелей в подобных структурах. Да и сам Папа нередко по своей номенклатурной привычке переходит на подобный нравоучительный тон. Я быстро подошел и, глядя на бородатого, но обраща­ ясь ко всем, сказал: - Слушай, журналист, ребята, разве вам не понятно, от­ куда ветер дует? Голову даю на отсечение, что у них при себе нет никаких документов. Моя провокация удалась. - Подставляй голову, - мгновенно взорвался один из двоих и выхватил из кармана паспорт. - Я коренной моск­ вич, “водила". А ты кто такой? Я улыбнулся ему, как можно лучезарнее и попросил: - Подожди, дай закончить. Так вот, послушайте меня - проверьте этих ребятишек, не отпускайте сразу. Это же ка­ кие-то лекторы политпроса... Может быть, мои слова подействовали, а может быть, ребята из оцепления и сами сообразили, что здесь не все чисто, только вокруг этой парочки незаметно образовалось полукольцо. - Проверим, - согласно кивнул усатый, тот, кого я оп­ ределил за старшего. - А действительно, ты-то кто такой? Я пожал плечами. - Юрист. Сорок лет. Максим Шахов. Работаю в одной из коммерческих фирм консультантом. - Ага! - торжествующе воскликнул один из “лекторов". - Все с тобой ясно. Помогаешь спекулянтам грабить Рос­ сию. Я расхохотался. - Глупенький! Моя профессия - мешать грабить. - И к “старшому", - меня проверить легко - охрана “Украины" меня знает. А вот он, - я кивнул на бородатого, - подтвер­ дит, что ребята из “Алекса" с вами. Бородатый кивнул. - Верно. Я его видел, когда выяснял этот вопрос у ох­ раны. “Ого, - отметил я про себя. Глазастый. Не ошибся я - шустрый писака". - Ну, хорошо, - усатый повернулся к своим. - Заведите их в вестибюль, обыщите, и пусть ими займутся кому по­ ложено. Парочка попыталась было возмутиться, но куда там... Из рук ребят, прошедших Афган, не уйдешь. Они исчезли за стеклянной дверью. - А ты-то чего здесь делаешь, коммерсант? - снова по­ вернулся ко мне усатый. - А ты? - в свою очередь спросил я. Он рассмеялся. - Ладно, давайте знакомиться. Сергей, вроде как ко­ мандир этих орлов. Четыре года Афгана, капитан, - и он протянул руку. - И мои ребята тоже в основном все оттуда. - Максим. А я ведь так и понял, что вы - афганцы. - А я, хотя в Афгане и не был, но тоже воробей стре­ ляный, - засмеялся бородатый. - Дмитрий, - и он пожал мне руку. - Как, а? Да уж, ручка у этого журналиста была дай Бог. И тут не ошибся, не удержался я от мысленной похвалы в свой адрес. Когда мы перезнакомились с остальными, Дмитрий предложил мне пойти с ним “прогуляться по баррикадам". - Ты нас держи в курсе, Дима, - попросил Сергей, - что там от своих коллег узнаешь. А мы соответственно - тебя. Ушки на макушку, ребята. “Альфа" не дремлет. И ни­ кто не знает, что будет через минуту. Хотя с нами таманцы, но десять танков против сотен... - Он сплюнул. - Но сюда они так просто не войдут. Хотя “мясорубка" получится от­ менная, - он помолчал. - Так вы заглядывайте, лады? - Брось, Серега, - Дмитрий положил ему руку на плечо. - Отсюда мы уйдем вместе или... не уйдем никогда. Ты же сам это понимаешь... И кто меня дернул за язык, кто меня втравливал в эту историю - Бог или Черт? - не знаю, но и я, поддавшись общему настроению, как сопливый, восторженный малолет­ ка, не менее театрально, чем они, но и так же, от всей души, с давно небывалой искренностью воскликнул: - Мы этому дерьму устроим, если что. Ты не сомне­ вайся, командир. В твоем отряде на два человека стало больше. Мы спустились на набережную, где уже было тесно. Как сказали бы в старину, тут был и стар, и млад. Я поче­ му-то особенно запомнил одну пару - отца с сынишкой лет примерно одиннадцати-двенадцати. Потом я неоднократно встречал их в эти дни. Но в то первое утро я слышал, как отец сказал: - Смотри и запомни на всю жизнь, это, - он обвел толпу рукой, - Россия. Все плохое уйдет, а вот ты, я, они все - теперь останемся навсегда. - И он повторил. - Потому что мы - Россия. Сколько высокопарных слов наслушался я в эти дни и ночи, сколько сказал сам! Но могу поклясться, что все эти слова отвечали действительным мыслям, чувствам, стрем­ лениям людей, произносивших их. И звучали как самая что ни на есть высокая Истина. Над башнями танков, закрывавших подходы к Белому дому со стороны моста, развевались российские флаги. На броне лежала всевозможная снедь. Мальчишки-танкисты, уминая бутерброды, улыбались. Но не глазами. На нас - или в будущее? - из смотровых щелей в это утро смотрели - мужчины. Это было и жутко, и радостно - одновременно. Неужели этим козлам из этого самого ГКЧП не понятно, что вот именно они, те. кого называют “молодежь", кого брюзжащее стадо скотов с партбилетами в карманах и с кагэбэшными удостоверениями отдела “3" нарекли “горба­ чевскими", “перестроечными" выблядками, именно они, эти мальчишки и девчонки, теперь уже никогда - никогда! - не позволят изголяться над собой так, как изголялись над на­ шим поколением - поколением, воспитанным чистейшими и честнейшими людьми, одолевшими войну и сумевшими в детстве вложить в своих детей, передать им свою чистоту и наивную веру в идеалы и идолов. А потом нас приняла Жизнь. И мы увидели, что нет в этой стране ни идеалов, ни идолов. А то, что подразумевалось под этими понятия­ ми, есть не что иное, как - гнусь, фальшь, профанация. Ложь! Рушились идеалы, развенчивались идолы - руши­ лись судьбы и жизни. Кто-то стрелялся, вешался, резал ве­ ны. Кто-то вставал на колени или бежал из страны. Кто-то начинал мстить этому проклятому режиму, вымещая злобу на быдле (по сути таком же, как и он сам), называемом коммунистическим обществом, - и гнил в лагерях и “пси­ хушках" или подыхал по приговору “народного суда". А кто- то, спалив душу дотла, приходил к очищающей мысли, что особь, именуемая “советским человеком", вообще не имеет права на существование на Земле, - одна шестая гниющая часть тела способна погубить все тело. И чем быстрее гря­ нет взрыв - неважно какой и по какой причине, - тем бы­ стрее что-то изменится. И мир, наконец, ужаснется и вмешается в это безумие, творящееся в закрытой зоне, именуемой “СССР". Боже мой, неужели я еще способен обо всем этом ду­ мать?! Кто я? По любым законам, Божеским и человече­ ским, - недочеловек, чудовише, хладнокровный убийца, зарабатывающий себе на хлеб (правда, с маслом и икрой) нажатием на спусковой крючок. Нет мне прощения и не будет никогда. Они виноваты, довели, мол? Беспомощный аргумент для защиты. Конец один. И какая разница, где меня найдет пуля - здесь, у Белого дома, или у тюремной стенки. Но тут-то я хоть как-то смогу оправдаться перед Богом, угробив двух-трех головорезов из спецназа или - как ее там? - “Альфы", если они сунутся. А коль даже по­ везет и я невредимым выскочу из этой передряги, то и это ничего не изменит - все равно дороги назад для меня не будет. И значит, выхода остается всего два: или ствол в рот, или продолжать. Засунув руку в прорезь, имитирующую боковой карман куртки, я сжал массивную и надежную рукоятку. Вот уж кто в трудную минуту не продаст. Как там у Лермонтова про коня: “Он и от ветра в степи не отстанет. Он не изменит. Он не обманет". Прости меня, лошадка, но пуля - еще на­ дежнее. - Слушай, Максим, - вывел меня из транса голос Дмит­ рия, а я впал, кажется, после всего увиденного и услышан­ ного за эти несколько часов действительно в состояние, очень похожее на транс, - давай в “Украину" забежим. Я по телефону в редакцию быстренько информашку передам и заглянем потом в буфет. А то что-то я околел... В самом деле, погода портилась на глазах. Тучи клу­ бились, воздух быстро остывал, накрапывал дождь. - Хорошая мысль, - согласился я. - По стакану за упокой мне сейчас самое время. Он бросил на меня удивленный взгляд, но промолчал. Мы вошли в гостиницу. (П р о д о лж е н и е следует .)