Рыбный Мурман. 1990 г. Октябрь.

ь , Из первых рук ■д А ВАИ Т Е так договоримся: я просто сам расскажу, как все было. В последнее время перед арестом я работал заместителем на­ чальника внутренних войск МВД СССР. Я был полнокровный генерал- полковник, имел звание лауреата Го­ сударственной премии СССР за блимпиаду-80. но это не остановило следователей. Сняли подтяжки с брюк, сняли галстук — и вот рас­ стегнутый, поддерживая штаны рука­ ми, я вошел в кабинет Каракозова. Там же находились Гдлян if Иванов. Надо понять то стрессовое состоя­ ние. в котором я находился. Начался перекрестный допрос, потом Гдлян дал мне ручку, лист бумаги... своя шариковая ручка у меня тоже была изъята, заодно изъяли часы и запон­ ки, и прямо начал диктовать мне за­ явление на имя Генерального проку­ рора Рскупкова о всех моих... престу­ плениях. — Он диктовал вам суммы ток? взя- — Да. у кого я сколько взял. Яко­ бы взял. А я. был в роли техническо­ го исполнителя. Я пробовал протесто­ вать. Но кто-то из них сказал: так бу­ дет лучше... А сопротивляться этой публике было бесполезно. Затем ме­ ня вывели через черную лестницу во двор, посадили в «рафик», по бокам сели молодцы, схватив меня за кисти рук, и доставили в Лефортовский следственный изолятор К Г Б СССР. — Какие обвинения вы писали на самого себя под диктовку Гдляна и Иванова, как вы говорите? — Все. которые им были угодны. — Ну, например? — Я написал за неполных десять дней 132 фамилии. Это фамилии лю­ дей, которые интересовали Прокура­ туру СССР и конкретно Гдляна и Иванова. Они называли фамилии, на­ зывали суммы денег — вот так по­ явились полтора миллиона рублей. Это они мне сказали: полтора мил­ лиона. Я говорю, помилуйте. какие деньги, откуда. Но мне дали понять... В общем, меня просто, обманули... Больше того, если мне не изменяет память. Каракозов даже предложил вернуть эти деньги и полюбовно ра­ зойтись... — И вы можете это доказать? — Он сейчас будет отказываться от своих слов. Доказательств пет. Как только я пытался сопротивлять­ ся, Гдлян мне заявлял: будете дура­ ка валять, отправим вас в Бутырку к гомосексуалистам. Это я дословно говорю, па всю жизнь в памяти оста­ лось. — Есть легенда, что вы пытались покончить с собой в Лефортово. Это правда? ТГеТ. Где-то порядка первых че­ тырех дней пе принимал пищу. Я был разбит, подавлен; Гдлян, Ива­ нов, Каракозов эту подавленность ви­ дели и знали, что перед ними — тот самый сырой материал, который очень легко обломать в удобную для них сторону. И они ломали. Обычно допросы длились но восемь часов, без перерыва, только па обед конвой отведет, и тут же — обратно, к следователям. Их-то много, им хва­ тало времени для передышки. В кон­ це концов у меня случился острый сердечный приступ, и я оказался уже не -па койке тюремного лазарета, а был вывезен то ли ночыо, то ли ра­ но утром на машине реанимации в одну из .московских больниц. Там в течение десяти дней меня приводили в себя. У следователя я просил: дай­ те мне хотя бы день отдыха, прийти в себя, собраться с мыслями... куда я от вас денусь. Нет. Они били пря­ мо но живому. I I я сломался. Я хо­ рошо знаю эту систему. Я знаю, как у нас убивают. А когда уже стало не­ вмоготу, я написал Генеральному про­ курору: все это ложь, прошу огра­ дить меня от Гдляна и Иванова. И приписал в конце: дескать, прощай­ те: Тут же примчался Каракозов: за­ чем вы написали это заявление, к чему эти угрозы; они решили, что я могу покончить с собой, вывели меня в соседнюю комнату,, обыскали, вы­ тащили шнурки, выдали новую аре­ стантскую робу. II снова пошел этот пресс. Я вам скажу так: ни в одной циви­ лизованной стране мира... даже с обычным человеком не делают то, что делали со мной, а уж с генерал- полковником тем более. Для них не существовало: генерал, не генерал; я тогда н звания лишен не был... А об­ ращались. как с последней сволочыо. И теперь они смеют уверять нашу общественность, что у них где-то хра­ нятся какие-то документы? У^них ни черта не хранится. Это оборотни... самые настоящие. Я как-то сказал Гдляну: Тельман ли и такие колебания, о которых вы говорите: ничто не вечно, а кто бу­ дет. а что будет... Как без этого? Но ведь я жеинлея-то не из каких-либо конъюнктурных соображении. И то. что Леонид Ильич, как пишет прес­ са, надевал на меня погоны и увеши­ вал орденами да медалями, ну. я вам скажу так: если бы Чурбанов был круглым дураком, вряд ли Генераль­ ный секретарь нацепил бы на него генеральские аксельбанты. Единст­ венный упрек, который я выслуши­ вал со стороны Леонида Ильича и жены на протяжении многих лет, — это, то, что я всего себя отдавал ра­ боте. Рабочий день у меня начинался в 7.20 утра, возвращался уже после программы «Время», обычно я мель­ ком смотрел ее па работе, там же. Предлагаем вниманию читате­ лей фрагменты интервью с Юри­ ем Чурбановым, полностью опуб­ ликованного в выходящей в Нью- Йорке эмигрантской газете «Новое русское слово». Юрий Чурбанов — бывший первый заместитель министра внутренних дел СССР, бывший зять Генсека Л. Брежне­ ва. Ныне — осужденный. Интересно отметить, что много­ численные попытки других журна­ листов взять интервью у Ю. Чур- банова в колонии не увенчались успехом. Правдивость сказанного Чурба­ новым остается на его совести. БЫВШИМ Хоренович, вы бы в 37-м году преус­ пели. у вас не одна награда сверкала бы на груди и сколько было бы по­ губленных люден! -У него прямо бе­ шенство сверкнуло, оп мог меня про­ сто разорвать на части... Не попра­ вилось. — Честно говоря, я не все пони­ маю: на суде вы признали, что полу­ чали взятки. Или нет? — Я вынужден был признать взят­ ки от Каримова. Худайбердыева, Ума­ рова и Есина. Я не боялся публично вступить в борьбу с руководством правоохранительных органов Узбеки­ стана, потому что они шли на свой последний, так сказать, суд... Но вот руководители партийных и советских органов выступали на моем суде в ка­ честве свидетелей, их дела еще не были закончены, за ними стояли Гдлян и Иванов... вся следственная часть Прокуратуры СССР. Опп про­ сто боялись. В той ситуации они не могли дать честных .показаний. И я... тоже боялся. — Сейчас открыто пишут о том, что ваша жена была замешана в ка­ ких-то цирковых делах, хищении бриллиантов, о ее молодых любовни­ ках и т. д. Разумеется, наша беседа носит добровольный характер, но ес­ ли вы хотели, чтобы именно я разго­ варивал с вами, нам не уйти и от та­ ких вопросов тоже. — Я понимаю. Могу сказать толь­ ко одно: здесь очень много наносно­ го. Видите ли, занимая такой пост и обладая... информацией, я бы, конеч­ но, все знал.” И, бесспорно, принял бы меры в защиту своей чести и че­ сти жены. Еще раз повторяю: от ме­ ня ничего нельзя было спрятать: МВД — организация серьезная, баро­ метр так называемого «московского трепа» здесь всегда был па контро­ ле. Поймите и другое: все-таки не нужно забывать, что Галина Леони­ довна была дочерыо не простого че­ ловека. А там своя служба. Навер­ ное. отца не хотели раздражать пли травмировать, я допускаю эту мысль, по в какой-то форме... он все равно бы знал. — Вы понимали, что. став членом «большой» семьи, входите в тот круг, где при перемене власти могут... по­ явиться проблемы? — В первую очередь были чело­ веческие колебания, конечно: по Ере- ме ли шапка? С другой стороны, бы­ иа работе, и ужинал. То есть возвра­ щался не раньше 22 часов. А первая встреча с Леонидом Иль­ ичом и Викторией Петровной. его супругой, происходила так. Мы ре­ шили подать заявление в ЗАГС , и Галя пригласила меня на дачу роди­ телей, я приехал туда днем, позна­ комился с Викторией Петровной, она угостила вкусным обедо.м и сказала, что Леонид Ильич подъедет познако­ миться часам к семи. — Это был выходной день, навер­ ное? — Нет, это был обычный день, а я находился в очередном отпуске. Конечно, состояние было такое, что... Знакомство с непростым человеком, лидером нашей партии и государства; мандраж, одним словом, был доста­ точно велик. Но Виктория Петровна, вы знаете, настолько обаятельный и чистый человек, и разговор оиа су­ мела так повернуть и направить, что ...если посмотреть со стороны, сиде­ ли за столом два хорошо знакомых человека и мирно беседовали па са­ мые разные житейские темы. Вечером мы с Галей были в кино­ зале, смотрели фильм, и я даже не заметил, как Леонид Ильич вошел. Только вдруг па фоне света увидел: стоит коренастый человек в серой ка­ ракулевой шапке-пирожке. Я поднял­ ся, а оп спрашивает: «Ты — Юрий?» — «Я». Тут оп говорит: «А чего ты такой высокий?». Я хотел отделаться шуткой, но оиа у меня как-то пе по­ лучилась, а он сказал: «Хорошо, я сейчас пойду разденусь, потом по­ ужинаем и поговорим». Вот так со­ стоялось знакомство. Потом был ужин: Леонид Ильич, Виктория Пет­ ровна и мы с Галей. В апреле месяце мы расписались, это был то ли год 71-й, то ли 72-й. никакую квартиру мы от Леонида Ильича пе получили и около года снимали комнату в обычном доме на Садовом кольце, недалеко от амери­ канского посольства. Хозяева, муж и жена, уехали за границу, одна комна­ та была закрыта па замок, там нахо­ дились их вещи, а в нашем распоря­ жении имелись другая комната, ван­ ная п кухня. Вот так мы жили. Лео­ нид Ильич пе был человеком опро­ метчивых решений. Разумеется, ни­ какой служебной машины у меня не было. Чтобы добраться до работы, жена тоже довольно редко вызывала «семейную» машину. Единственное, когда заказывали продукты, машина приезжала. И вот где-то в течение го­ да мы снимали комнату в квартире и платили деньги. — Как вам кажется, знал ли Бреж­ нев истинное положение дел в стра­ не? Или от него это скрывали? — Не знал. Я могу ответить одно­ значно. В полном объеме — не знал. В первую очередь речь о продоволь­ ственном снабжении страны. — Что вы думаете о Щелокове, Юрий Михайлович? — Как министр внутренних дел Щелоков — это личность. Я пони­ маю, что иду сейчас... вразрез — о Щелокове так много негативных ста­ тей, и у меня появятся серьезные оп­ поненты. Но ведь осужденному те­ рять нечего. Скажу только, что я ни­ когда не был близок с министром, как сейчас преподносит печать, но пусть это будет только деталью в нашем разговоре. Щелоков — это человек самостоятельного мышления; на про­ тяжении многих лет, особенно в пер­ вые годы, когда он действительно много работал, Щелоков глубоко изу­ чал корни преступности в стране. При нем органы внутренних дел стали бо­ лее уважаемы в народе. Сейчас го­ ворят, что это журналисты помогали создавать подобное «уважение», но я думаю, что ни один журналист ire может взахлеб рассказать о каком-то органе, если он плохо работает. Для милиции было многое сделано и в ма­ териальном отношении. — Вы враг перестройки, Юрий Ми­ хайлович? Простите за такой прямой вопрос. — К Советской власти я всегда относился с уважением. И .к партии — тоже. Независимо от того, в какой бы я ни был ситуации. Даже в стенах колонии. И у меня уважительное от­ ношение к советскому человеку, к партии коммунистов, к государству не изменится. — Понятно. И все-таки, как вы от­ носитесь к происходящим в стране переменам? — Из-за колючей проволоки пе очеиь-то разглядишь, что происходит в государстве. Мне кажется... сейчаф партия и государство больны. А ка*, ков диагноз этой болезни — сказан»' трудно. Наверное, за меня его поста­ вят другие, более компетентные лю­ ди. Но я уверен, что диагноз будет поставлен правильно. — Как вам живется здесь, в ко- конни? — С первых же дней, хотя и тру­ били, что меня встречали здесь чуть ли не с оркестром, я оказался обыч­ ным зэком, и после короткого време­ ни, проведенного в санчасти с подо­ зрением на туберкулез, меня отпра­ вили на производство. Колония имеет несколько цехов, я тружусь слеса­ рем, собираю вазы для мороженого. Никаких привилегий не имею, да вы и сами это видели: вместе со всеми — па работу, вместе со всеми — в столовую или в цех... — Как к вам относятся другие осужденные? — Да нормально. Люди увере­ ны. что дело сфабриковано. Кстати, я писал об этом в комиссию Верховно­ го Совета; не депутату Медведеву, как оп оповестил газеты, а в комис­ сию... — Получили ответ? — Но ответа пе получил. — Вы не боитесь, что это ин­ тервью вызовет новый поток статей в пашей печати? Что вы... рискуете? — Как вам сказать: одни приговор у меня уже есть. 12 лет... Как* гово­ рили древние, а .что будет утром, од­ ному Богу известно. То, что за этим разговором может последовать воз­ мездие, я пе исключаю, причем ре­ зультат может оказаться... просто не­ предсказуемым. Наверное, и здесь, в колонии, Чурбанов становится не­ удобным человеком. Получается, что этот сукин сын п в неволе, в заточе­ нии собирается с нами бороться... Ну что ж, давайте бороться. А если и случится что-то. но крайней мере останется ваша пленка... €7 с плюсом». рыбный мурман 13 !2 октября 190 года