Рыбный Мурман. 1989 г. Январь.

Член Союза журналистов Надежда Добычина (Сарсако- ■а) живет в М урманске с 1980 .года . Публиковала стихи в ' журналах, коллективных сборниках, в газетах. В про ­ шлом году областное книжное издательство выпустило в кас­ сете молодых авторов и пер ­ вую • поэтическую книжечку Н. Добычиной. Надежда Добычина Невыдуманное У газетного киоска — безутешно, не шутя! — нет не ива, не березка — плачет малое дитя. Что же, девочка, с тобою? Вытри слезы, не дрожи! Горе-горькое людское мерит всяк на свой аршин. ...Кто-то рядом тихо ахал, помогал в снегу искать. Что? — Талоны, чтобы сахар ей могли на месяц дать. Три талона — это значит три кг на всю семью. • Потеряла — вот и плачет дочка в северном краю. Ничего, крепись, ребенок! Мать накажет — не убьет. Ведь потерь твоих, зайчонок, только начался отсчет. Утешаю, как умею, обнимаю малыша. Но заплакать вместе с нею так и просится душа. Что мне вспомнилось? — Блокада. Голод. Холод. Полубред. О, как мать бывала рада, получая клейкий хлеб. Как рыдала безутешно, потеряв талон на хлеб. Пет войны у пас, конечно. По достатка — тоже нет. ...У газетного киоска плачет малое дитя. Тьма вокруг. Но сколько взрослых ищут сахар для тебя! Не одна ты в этом горе:^ мы на всех разделим пай . Впереди талонов — море: хочешь — хоть всю жизнь теряй! Бабушка Евдокия Год сорок шестой. В России голод голью. Бабушка для внуков варит щи. — Евдокия! Щи-то варишь с солыо? — Калика захожая пищит. Посидит, качаясь, у порога: и чигин ноздрями может съесть... Чем помочь ей? Голод — не дорога: нескончаем, как дурная весть. Дом у Евдокии — при дороге. Всех пускает словом обогреть. А со стен — задымлены и строги — смотрят лики переживших смерть. Калики прохожие России по головкам гладили внучат . Ничего у бабки не просили в жалостных стенаниях- речах. — Евдокия! Щи-то варишь с солыо? — С солью, с солыо... На-ко, подкрепись! — Сунет свеклину . I I льется сок свекольный в чью-то кровь. JI — продлевает жизнь. Литературная страница 13 В молодости поэт Леонид Вьюнник служил на кораблях Се­ верного флота. Но и теперь, живя в Москве, не порывает с морем . Член Союза писателей, автор нескольких поэтических сборников, он каждый год бывает в рейсах, в том числе и на рыболовецких судах Северного бассейна. Сегодня мы предла­ гаем вашему вниманию фрагменты его новой поэмы о рыбац­ кой жизни — «Пучина». Автор читал ее морякам , будучи в про ­ шлом году на судах «Севрыбы». Леонид Вьюнник Пун (рыбацкие морские монологи) Развернул свою судьбину кр у то : Море предо мной — со всех сторон... Обживаю новую каю ту . Ка к благословил на то старпом. Ничего земного мне не хочется. Рядом стол и койна- нолыбель. Это мой сегодняшний Дом творчества — Маленький квадратный Коктебель. Вот и призадуматься есть время, Дальше к а к в морской пучине жить? Океан — сплошная теорема, Надо ее только разрешить . Объяснять подробности — излишне. Он в моем рассказе, к а к пролог; В разговоре дружеском и личном, Этот самый первый монолог. Монолог тралмейстера Да какие там к черту цвета и пастели, Я на палубе черной продрог, как пострел, Доползти б как-нибудь до желанной постели 11 упасть — как убитый — в сухую постель. Позабыться бы в снах в гулливеровском море, Где на ноги любого поставит аврал, Отоспаться б хоть раз на крамольном просторе. А пока выбираем захватистый трал. Но команда звучит, что корсаровский рапорт, П волна обдает с головы и до пят: Весь улов, как назло, надо выбросить за борт! Потому, что лебедка не тянет опять. Для меня тот приказ, словно хлесткая плетка, Словно совесть свою отодрал от души . Но плывет по волнам кверху брюхом селедка, I I когтисто летят на нее глупыши. Я хочу сохранить морю рыбному верность, Но нельзя позабыть преступлений следы. Зарываюсь в постель, чтоб не видеть поверхность Серебристо-кровавой кричащей воды. От та ко го горько го признания , Что и сам не сразу все пойму, За рыбацким опытом и знанием Вы хож у к матросам на корм у . Можно там всегда уединиться И наговориться обо всем. В море все мы вышли за жар -птицей , Что зовется просто «ивасем»... Интервью с матросом- рыбообработчиком ...Было настроенье поначалу Провернуть громадные дела. Экипажу много обещали, Мы людей хороших асокращали», А зарплата та же, что была. Получилось как-то не по-русски , «Удовольствий» нету от труда. Ждешь, бывает, в море перегрузчик, Как зарплату в кассе иногда. Так за что oicc мы тогда боролись, I I к чему все эти вот рывки? «Вот на то, видать, и напоролись», — Шутят в раздевалке рыбаки. Нам, конечно, в морс не до шуток Да и не бездонен водоем. По мильону каждые пять суток Государству денег выдаем. Это, согласитесь-ка, немало, А взамен — кино да домино. Будто баскомфлот не донимали О местах в проклятом ДэМэО. Негде отдохнуть или погреться Там, на долгожданном берегу. После многомесячного рейса , Ну куда податься рыбаку? Ну а рейсы дальше все и дольше, А домой придешь — не рад своим. Двадцать лет, а иногда и больше На жилье в очередях стоим. Я и сам уж начинаю зли ть ся . Кула ки от напряженьл сжал. Он же из подмышек рукаЕицьг Протянул и .дальше продолжал : Ка к дож да ться пар убеж ной чипы, Так с большим скандалом и трудом, Па год выдаются рукавицы Из брезента жесткого притом. Что же говорить о нашей робе, От нес и треск стоит, и звон. Ведь такие робы и с Найроби Негры не возьмут и на сезон. Неужели мы не заслужили. По морям полжизни колеся?.. Так они и жили — и тужили , Проклиная все порой и вся. А ко гда задул заморский ветер И окрест разбойно пробасил. Мне рыбак ухмы л кою ответил И к себе в каю т у пригласил. Я шагал за ним по коридору . Из пословиц ко л ки х и острот, Он, шутя , бросал при разговоре Камни в свой рыбацкий огород. Он мне не показывал мозоли. Лишь легко лукавил иногда: «Все пропьем, но флот не опозорим»». А кр у гом соленая вода... А когда буфетчицу увидит, То протянет сладкое, к а к мед: «Эх, рыбак с тар уш ку не обидит», — И ее за талию возьмет. А она рассерженною львицей Изречет, чтоб каждый услыхал: «Извини, чешуйчатый , подвинься, — И вдогон, рискованно : — Нахал!» Сколько же пословиц в обиходе Обитает у людской молвы. М н о г о я у з н а л н а п а р о х о д е . Но одну запомнил мимоходом: Ту, что рыба тухне т с головы. Монолог плавбазы Подходим к борту — нервы сверьте, Пройдите с бака и на ют. Опять инструкторы, проверки, Как петухи, вас заклюют. Припомните, как при отходе У штурмана случился стресс. Вопрос: зачем же пароходу Мешают выйти в рыбный рейс? Ах до чего же надоели: И время жаль, и план горит. Лишь где-то там, через неделю Мы набираем нужный ритм. Ребята в морс фильм отменя т, I I отдых сократят они. Но кто же, кто шее им ответит За те потерянные дни? Хотя и до смерти устанут, Хоть пробивать их будет дрожь, Но план законный наверстают I I перевыполнят, а все ж Не знать покоя экипажу. Вопрос пойдет наперевес: В m i рях проверенной плавбазе Зачем мешают выйти в рейс? Сейчас приход — другое дело. По каждый мускул бомбой сжат. И как бы мы ни захотели, I Придирок нам не итбе.чтть. Инспекторов у нас ном и<г'у. Меня, как ворон крепц , ж Пут. Па каждого по моуо.юг //. Их — пушкой не щюГчеап- редуг. У них спои начеты сче/ы. 11 — на семг, бед один отпел — Инспекторов у нас до черта. А пот причалов пет как нет. Не то, что пет, а не хватает. И — пропадает наш задор. Полгода в море обитаем. Придешь домой — и тут затор. II сердце , словно канарейка. Трепещет в запертой груди. Стоим неделями на рейде . Не можем на берег сойти. Торчишь , как будто ПрокаЖГИ П смотришь в порт, как в рыбью пасть. Оттуда матери и жены Не могут тоже к нам попас ; ь. О , эти вечные проблемы: Причал , квартира, ДэМэО. Когда о/с придет такое время, Что будет так, как быть должно? Монолог автора Я в промысле рыбном, конечно , профан , По боль мою душу снедает: Сследка пропала, и.палтус пропал, I I мойва совсем пропадает. Заноет рыбак от зеленой тоски: «Не с теми, кто в море, не с теми я!» Не видно зубатки, не встретишь трески , Исчезла совсем нототения. По мастер врубает опять гидрофон — Ищейкину аппаратуру. I I вот перед ним акустический фон. И мечется рыба-дура. «Спасайся по шхерам, спускайся на дно!» — i Я рыбе кричу прямо с сейнера. Акустик косяк засечет все равно , I I нет ей нигде спасения. Мне видится часто: пустой океан. Ни рыб, ни моржей, ни креветки. Матросы на берег сошли по домам, Остались в нем штормы — да ветры. Я морем соленым навечно пропах, Мы ловим и днем, и в потемках. Селедка пропала, и палтус пропал... А что мы оставим потомкам?! Северный Ледовитый океан. 1986— 88 гг. рыбный мурман 20 января 1989 года