Рыбный Мурман. 1989 г. Октябрь.

& Встреча для вас 13 Г iм »иХЩЦШдВ<>^4:;;Ж , « V - -•::':Ж У драматического театра красиво одетые люди за час до представления останавливали прохожих и спрашивали, нет ли Лишнего билета. А что было день-другой назад у кассы филар­ монии... Гурченко в Мурманске! Гур-чен-ко! Газетчики, телеви­ зионщики в унынии: объявлено, что никаких интервью, ника­ ких — боже упаси — съемок не будет. Потому что знаменитая актриса приехала всего на несколько дней и исключительно для встреч со зрителями, им она отдаст свое время — «свобод­ ное» тоже (тому мы скоро стали счастливыми свидетелями). Го­ ворят, что во время концерта на балконе появилась некая «не­ легальная» телекамера — представление было тотчас прервано и виновница праздничного ажиотажа деликатно попросила пре­ кратить телепнратство. Но невозможно было смириться с тем, что вот она здесь, среди нас, в нашем городе, а встретиться и поговорить не удастся. каждую .мою мысль: стоило подумать про говорок плюс велпкосветскость — как тут же все было разъяснено. Чтобы, не дан бог. не до­ пустить паузы (времени в обрез, в обрез!), я решил спросить, осталась ли в ду­ ше обида за годы безработи­ цы. Сам я, например, не мо­ гу простить своей стране, что она десятилетиями пинала, травила, сживала со свету лучших своих людей, л мно­ гих не вернуть, «иных уж нет, а те — далече». Не­ вольно помянешь «Короля Лира» — вечную человече­ скую драму. Но Актриса заговорила о времени после «Карнаваль­ ной ночи» как-то без особой охоты, без позы «праведного гнева».: Рассказала, словно руку подняла — и опустила: чего там!.. — А потом — приглаше­ ние па главную роль в «Ста­ рые стены» Трегубовича. Я уже и думать почти переста­ ла о кино, надежды снимать­ ся иссякли, устала, замкну­ лась на эстраде. II вдруг... Но роль! Мне, танцующей, поющей, смеющейся, такой «второстепенной», как тогда принято было судить об ак­ терах музыкального жанра, мне — играть директора ткацкой фабрики? Ха-ха!.. Я взялась. У каждого времени свои в этой ленте Михалкова, бе­ седуя со мной: «— Ведь какой бы была эта прекрасная женщина, ес­ ли бы не война, не разлука! — Да , — А кстати, что это за квартира, в которой она жи­ вет: там столько дверей, вы­ ключателей, какие-то люди... — Обыкновенная комму­ нальная квартира (или мы в таких не жили!) — Ком-му-нальная? Это что же, коммунизм в квар­ тире? — Что-то вроде». Для меня было чрезвы­ чайно важно сыграть эту роль. Чтобы, сидя с засы­ пающим на диване - Сашей (его играл Любшин), отпла­ кать и о своем личном, от­ праздновать и свое счастье. Я люблю свою * героиню. Цельная, терпеливая, вер­ ная себе. Гордость — и без­ оглядное сострадание. Замк­ нутость — и самопожертво­ вание. Та самая загадоч­ ность русской души. Рус ­ ская женщина уникальна. Не зря выбирали их в веч­ ные спутницы Дали, Пикас­ со, Леже... Гении знают толк в женщинах. U ЕОЖИДАННО Людми- *■ ла Марковна предло­ жила: — Вот что, я спою вам одну песню, которую пел мой незабываемый, мой лю- на нее. Людмила Марковна просто-таки болтала сама с собой п явно прятала глаза. Наверное, я иронически улы­ бался, потому что она резко сменила топ: — Нет, дорогие мои, «Вокзала для двоих» уже не будет. Куда там! Партнеры па экране у меня пошли... увы... па 10. 15 лет меня моложе. Все какие-то ста­ рые, с лысиной. Какой уж тут «Вокзал». Но зато я сде­ лала карьеру! — из офици­ анток — р-раз — в зав. пив­ ной в «Ожоге»! Правда, в ресторане я подворовывала гарнир па ужин — и заслу­ жила любовь. А тут я... — села в тюрьму. Перестрой­ ка! Мы рассмеялись. — А впрочем, что вы сме­ етесь. Перестроечные филь­ мы — они раньше были, за что их и резали нещадно. «Любовь и голуби», напри­ мер. Там я была такая... та­ кая, знаете ли... Мы с Ми­ хайловым даже пили «ёрш». Но тут по стране навалились на алкоголиков — и давай вырезать из прежних лепт все банкеты, дни рождении, вечерники. Вырезали и наш чудесный «ёрш». И вот мы пьем вместо пего какой-то кофе через какие-то соло­ минки. Простите, но на ку­ рорте какая после кофе в жару любовь? Н О КОМУ-ТО ИЗ НАС удалось. Это произошло неожиданно и невероятно. Мы говорили почти одни на один. Долго, задушевно и очень серьезно. Если бы мне посчастливилось потанцевать с Мерилин Монро или вы­ пить по бокалу шампанского с Марлен Дитрих, ощущение было бы такое же... ...Я сидел в кресле, вертел в, руках блокнот. Ждать дол­ го не пришлось. Она вышла г простотой и достоинством. Невозможно было не пора­ зиться ее внешности: неувя­ даемой свежести, хрупкости девочки-подростка в сочета­ нии с пластикой знающей себе цену женщины. Разве не удивительно: пережить столько несправедливости к себе, публичных обид, заб­ вение — и оставаться выше этой суеты, такой же искро­ метной, жизнелюбивой, мо­ лодой, в блеске таланта. По­ началу я даже забыл про блокнот — слушал, смот­ рел. Словно прочитав мои мысли в глазах, Актриса с того и начала: — Ну о чем говорить? Знаете вы меня давно. Я все еще жива — это вы видите. Как сохранилась? Что за слово такое холодильнико- вое — я что, мясо, что ли? Как это было и всегда, я по- прежнему выступаю на эст­ раде. Пою. Танцую. Расска­ зываю. И когда я не могла & появиться на экране, я все равно пела и танцевала для зрителей вот так же, на сце­ не. А если бы у меня вдруг не стало бы и сцены, я пела бы, танцевала и рассказыва­ ла где угодно — на улице, на балконе, на грузовике. Потому что это удивитель­ ное чувство — когда тебя слушают, тебя хотят видеть! — и отречься от него, кто хоть раз испытал, невозмож­ но.- Мысль изменить профес­ сии — даже когда было так трудно, — никогда не при­ ходила ко мне. Я актриса! Я актриса с детства. Я знала, что стану актрисой — и ни­ кем иным, — и ею стала. Изменить этому невозможно. А р и с т о к р а т и ч е с к а я раскованность в сосед­ стве со знаменитым ^ отцов­ ским «харьковско-брянско- смоленским» говором и едва уловимой интонацией про- Танго с Людмилой Гурченко винциалочки создавали не­ повторимое своеобразие этой женщины. Всем такой зна­ комой, почти родной — II такой неразгаданной. Чер­ ное платье. Нить жемчуга. Почти без грима. Глубокий грудной голос. И при все.м этом сдержанном шарме — подобрала со стола сморщен­ ный лепесток хризантемы и по-детски катает в пальцах комочек. — Моей маме 72 года. Папы уже нет среди живых. Я всегда была в отца и гор­ дилась этим. Сейчас во мне все больше проявляется моя мама, и я этому рада. А они ведь очень разные люди. Ма­ ма — рассудительная,спокой­ ная. Папа — взрывной, эмо­ циональный; зажигается от слова, как стог на ветру, на­ говорит, накуролесит, а уж потом начнет соображать, что к чему и где был не­ прав. До революции папа был крестьянин-батрак. Ма­ ма — голубых дворянских кровей. Папа делал револю­ цию, воевал на гражданской. Мамина семья октябрьский переворот не приняла. До сих пор помню, как ее мама, моя бабушка, бывало пьет чай из блюдечка, неизменно сидя под образами, и вор­ чит, и корит большевиков за то, что разорили, разво­ рошили всю жизнь; сами не знают, чего хотят. Спорили, ссорились. Противоречия и конфликты были просто ор­ ганической частью нашей, тем не менее, дружной семьи. И папа учил, сажая меня на колени; «В пашей семье, до­ чурочка, уся Советская власть. А может быть, даже и электрификация усей стра­ ны. И пролетарии, и интел­ лигенция, и дворяне». Эту двойственность, противоре­ чивость я ощущаю п в себе, — Людмила Марковна ка­ ким-то пацаньим жестом под­ бросила колючек из хризан­ темы за спину, в глазах за­ светилось лукавство — так, будто она меня сейчас здо­ рово в чем-то надула. Я понял, я был теперь уже уверен, что она знает киногерои. В 40-х — наив­ ные и неунывающие, обре­ ченные на счастливый конец, влюбленные; в 50-х — ро­ мантически - взволнованные, во всех отношениях безуп­ речные и безусловно счаст­ ливые; в 60-х — рефлекси­ рующая, но честная и фун­ даментально - принципиаль­ ная молодая поросль с пра­ вильным профилем и твер­ дым взглядом. А 70-е годы начали проникать в противо­ речия личности, или, как го­ ворили, раскрывать диалек­ тику характера. Чего-чего, а противоречий в душе Гур­ ченко к тому времени было более чем достаточно. — В общем, фильм по­ правился. он имел широкий прокат. Я снова вошла в лю­ ду. Нет, это вульгарно зву­ чит. Я вошла в это время. И ТРЕТИЙ ФИЛЬМ, ставший для .ме­ ня важным, нужным. Я жда­ ла именно такую роль, она мне необходима. Представь­ те: женщина, когда-то моло­ дая, удивительно хорошень­ кая — любимая! — разо.м потеряла все и была обрече­ на па долгое ожидание. Го- дамн ждать! И уже махнуть па себя рукой и отдать си­ лы и остатки энергии другим делала в общем-то, важным, но таким призрачным по сравнению с невериувши.мся счастьем. Гигантская комму­ налка. Халат. Бигуди. За ­ бытьи! всеми гралкмофон. Увядающее лицо, до кото­ рого Тамаре, моей героине, давно уже пет дела. Но слу­ чается же хоть раз в жизни у каждого — такой неожи­ данный от долгого ожидания стук в дверь поздним вече­ ром. Это был их первый ве­ чер, постаревших, потеряв­ ших друг друга людей. Все еще изматываемых неудов­ летворенной любовыо, 110 уже посторонних друг другу. Пять вечеров оттаивания. От ожесточения, от шока войны, от унизительного, горького одиночества. На одном из иноземных фестивалей ре­ жиссеры поражались всел!у бимын учитель. Эго Марк Бернес. Спела «Я спешу, извини­ те меня» (я остался сидеть на месте), потом, усмехнув­ шись, «Московские окна». Потом незнакомую мне пес­ ню «Мария», а потом изви­ нилась и сказала, что ей нужно переодеться, и вышла. А я думал о «Марин». Пес­ ня мне очень понравилась, потому что сна переклика­ лась со многими героинями Гурченко в кино. «Полеты во сне и наяву» — помните фокстрот на холодном осен­ нем пикнике, неуловимый, но щемящий сердце драма­ тизм танца, простенького для праздных зевак? «Пять вечеров»: старое танго, по­ лоснувшее по сердцу вос­ поминанием, — н сумасшед­ ший берет на сумасшедшей голове героини. — Ва.м поправилась пес­ ня? Я с благодарностью кив­ нул. " — Сейчас я бы уже пи за что не спела ее. Это уж я сегодня так... играю. А на деле, в жизни... про любовь — хм... Да нет, конечно, в кино, возлюжно. для друзей еще... Все бывает. Но прой­ дет 10 лет... Я слушал и недоумевал. Возраст Актрисы лше неиз­ вестен, вычислять я бТо не собираюсь — ну уж, навер­ ное, 40-то есть, хотя и вы­ глядит гораздо .моложе. От­ куда и зачем эти сожаления? — Но пройдет 10 лет и — «Нет, что вы, теперь уж пет. Я? Сейчас? Да боже упаси. Лучше о чем-нибудь другом. Нет, нет и нет». По- то.м еще пройдет 10 лет, (Людмила .Марковна сказала это позевывая и вроде как одергивая теплый шарф па плечах.) А потол 1 еще 10 лет — и вопрос отпадет сал 1 со­ бой. Ха!! Вот тогда начнется салюе интересное. Является ревизор и начинается... Что ты сделала не так, а зачел! говорила это, а зачем то — ну тогда, помнишь, тогда?.. Я снова забыл про блок­ нот н недоверчиво смотрел II она. сминая «неправду жизни на экране», запела что-то зажигательное, почти студенческое, и не подпе­ вать этол 1 у было совершенно невозможно. Последний раз я с такой готовностью и радостью, упоением подхва­ тывал припев разве что в детском хоре, повинуясь ве- селому дирижеру: — Ходишь в турпоход? — Нет! — Хочешь миллион? — Да! ...Только потом соображая, что .отвечать-то надо наобо­ рот! А еще меня то н дело подмывало попросить Актри­ су о вещи... какой-то даже нахальной. Я бы попросил ее так*: «Людмила Марков­ на, я мечтаю хотя бы чуть- чуть потанцевать с вами. Бог знает, что за идея. Но вы ведь веселый человек? Людмила Марковна, пригла­ сите меня, пожалуйста». И я бы попросил — Да не смог. И жалею теперь. Ко­ гда-то мы снова увидимся? ПОТОМ МЕЖДУ НАМИ * * появился некий пок­ лонник ее таланта. И она по­ дарила ему свое фото с надписью. Цветное! С над­ писью! А я со своими глу­ пыми мечтами остался в стороне. И лишь попытался галантно помочь ей поднять­ ся, придерживая за локоток. Но она этого даже не заме­ тила. Куда там! Она и сама кому хочешь по.может под­ няться, если уж будет нуж­ но. Мы распрощались. И я долго бродил по улицам, ошеломленный встречей с замечательной Актрисой, прекрасной женщиной, доб- ры.м человеком. Простите, Людмила Мар­ ковна, что несмотря на стро­ жайшие запреты и полное инкогнито вне сцены, я все- таки говорил с вами, о чем вы и не ведали. И никогда, быть может, не узнаете. С. АРХИПОВ. (Наш корр .) рыбный мурман 6 октября 1989 года