Рыбный Мурман. 1988 г. Апрель.

(Окончание. Нач. в ЛЗ 18). v Но ведь все это потребовало бы от ответствен­ ных лиц инициативы, расторопности, знаний и уме­ ний в гораздо большей .степени, чем ныне, застави­ ло бы в действительности делать то, 0 чем сейчас в основном только говорится. Так зачем же все это, когда есть палочка-выручалочка — Микола! И вот поют фанфары на берегу, прочищает гор­ ло Представитель, сжимая папочку с почетными грамотами, реют кумачовые лозунга — судно с пла­ ном возвратилось в родной порт. Будут речи, будут поздравления, слова «трудовой подвиг», «бойцы» и т. п., и, наверное, немногие задумаются над тем, что все эти слова, распространенные повсеместно, несут не только отпечаток нашей любви к треску- чим фразам, и не столько воздают людям за их дей­ ствительные заслуги, сколько являются фиговым листком, прикрывающим элементарную бесхозяйст­ венность, отсутствие настоящей заботы о людях, не­ умение и нежелание спросить с других и с себя. Достаточно сказать «Спасибо за трудовой подвиг!» — и списываются, и зачеркиваются крохотные ка- ютки на нескольких человек, в которых приходится находиться месяцами, ножи, тупящиеся после полу­ часа работы, отсутствие элементарной механизации при разделке рыбы, несовершенные тралы, взаимо­ исключающие указания, поступающие в течение су­ ток. многочасовой, не предусмотренный никаким КЗОТом трудовой день, ибо подвиги и совершают­ ся вопреки условиям, а так, когда все есть, мол, каждый сможет. Удивительное дело! Ратуя за комфорт и челове­ ческое отношение, я вовсе не уверен, что все мо­ ряки меня поддержат. У многих из них (нас) сло­ жилось такое, имеющее под собой основание, убеж­ дение, что заработки обратно пропорциональны ком­ фортности; или, говоря попросту, чем хуже условия работы, тем больше тебе будут платить. В этом, повторяю, логика есть. А если так, то согласились 'бы моряки потерять в заработке за счет улучшения условий? Вряд ли. Ведь люди шли сюда вполне осоз­ нанно, знали, как говорится, на что шли, и, сле­ довательно, возможность хорошо заработать переве­ шивала все остальное. Но не велика ли цена таким рублям? Не крадем ли мы у себя больше, чем по­ лучаем? Как измерить то, что в деньгах измерить трудно. — то. что недополучил моряк в иных, не денежных областях? Стонут помполиты: невозможно работать, у них на уме одни деньги. А что еще мо­ жет интересовать человека, который и остался здесь ради денег, который после многочасового тяжелого труда едва доносит голову до подушки и через не­ сколько часов с трудом поднимает ее. чтобы «вка­ лывать» опять? Любой интерес требует работы ума, души, а это все требует времени и желания. Вре­ мени нет, да и желание не может возникнуть про­ сто так, на пустом месте — нужна подготовитель­ ная, воспитательная работа, нужен постоянный по­ догрев. А о каком подогреве можег идти речь, ко- гд£**ил нету? Круг замкнулся. Точка зрения И X ОЧЕТСЯ проверить себя — может, излишне драматизирую? Ведь сказано: человек трудя­ щийся не может быть плохим. Сказано-то сказано, « о ведь речь, наверное, идет о труде, который че­ ловека делает лучше, человечней, где человек не так явно выступает, в роли инструмента, о труде, который не огрубляет и не оглупляет, который ос­ тавляет человеку его самое большое богатство — свободное время, когда человек и может себя реа­ лизовать -в полной мере как человек. Отними это Или создай такие условия, когда сам человек от­ кажется от этого, — и душа его 0скудеет. А .оскудевшая душа на многое способна. Особен­ но в наших условиях. Например, при нашем плани­ ровании. Моряки, кто с горечью, кто холодно кон­ статируя, говорили о том, что Баренцево море ста­ ло пустыней, что в иных (районах, некогда улови­ стых, многочасовое траление приносит одни водо­ росли. Отчего это? Отчего это вдруг и неотврати­ мо напомнило пейзажи дод Мончегорском и Нике­ лем? Иди трузинский чай? Почерк один, исполни­ тели меняются... Кто же опустошил море? Наверняка масоны и империалистические службы. Больше вроде некому. Кроме нашего плана. Кроме ггех звезд, щедро ве­ шавшихся на грудь за рекордные сверхплановые в неисчерпаемых кладовых океана. Много — считалось хорошо. План, бронзовея от собственной значимости, и ежегодно — неуклонно! — прибав­ ляя в весе, снисходительно позволял науке обосно­ вывать себя задним числом, ведь он должен был быть научным! Он, выросши из детских пеленок рас- счетности. оптимальности, сбалансированности, на­ чинал ощущать себя — и становился! — первоос­ новой всего сущего, некой материей, из которой формировался какой-то второй (первый?), парал­ лельный мир, где он. план, был всем, в том числе и совестью, нравственностью, он висел дамокловым мечом над теми, кто медлил с признанием его мо­ гущества, и, наоборот, выдавал индульгенцию каж­ дому, кто играл по его правилам. И капитаны, вы­ бирая из двух зол меньшее, шли на многое, не ог­ раничивая себя в средствах: управленцы верстали рейсовые задания, четко разграничивая собственные кулуарные разговоры о погибающем море от соб­ ственной же нерассуждающей исполнительности винтиков Его Величества планового механизма. И если сейчас крикнуть: «Кто в этом не участвовал — встаньте!» — мало кто встанет. Да и по всей стране тоже. План, ставший совестью, нравственностью, — это преступление, последствия которого еще долго бу- В первой части данного материала допущены неточ- ног-и. Авторский подзаголовок очерка был вынесен на рубрики. Второе предложение второго абзаца следует читать так*: *Мы —- член СП СССР...» и далее по тексту. дем ощущать й мы, и наши потомки (если только мы не спланируем так, что и их появление станет проблематичным). У нас многого нет, многого не хватает, в том числе и рыбы — но не такой же ценой! Когда совесть ежедневно насилуют, да еще выдают это за благо, то совесть деформируется или исчезает вовсе, и тогда человечество, потенциальной мощью своей сравнявшееся с самыми грозными ка­ таклизмами, может превратиться в чудовище, по­ жирающее самое себя и окружающее. Долгое время у нас, если и вспоминали о совести, то чаще как-то в профессиональном аспекте: «со ­ весть строителя», «совесть рыбака», «совесть хле­ бороба»... Надо было подразумевать, что строитель, хорошо сработав, удовлетворял требованиям своей ^строительной совести и теперь вполне мог — до­ пустим — напиваться и избивать дома семью. Сме­ шно? Но разве не известны нам случаи, когда дей­ ствительно передовые производственники в иной обстановке проявляли себя извергами, свиньями? И. наоборот, хороший семьянин, лелеющий палисад­ ник под окном, мог спокойно подписать приказ о вырубке реликтового леса для строительства «за­ городного домика > нужным людям? А другой при­ мерный семьянин исполнить этот приказ? Ил« ком­ сомольско-молодежный экипаж, -покрутившись око­ ло базы, и поняв, что вовремя сдать рыбу не уда­ стся. избавлялся от нее — естественный выход! — не думая о последствиях. ю . ВОЛК. Впечатления и размышления дилетанта Что делалось с душой моряка в это время? Навер­ ное, оскудевала, усыхала, формировался страшный девиз — «После нас хоть потоп», который доби­ вал треску, добивал мойву, который позволяет тех­ нологу пускать метровые камбалы из прилова в утиль, на муку — ему нужны тонны! План и условия сформировали того, кого хотели. Многие, не смирившиеся с такой работой, ушли. Многие остались и с постанывающей совестью про­ должают делать свое дело. На место тех. кто ушел, приходят те. кто может это делать, в ком совесть уже не вскрикнет. Подобным планированием, подоб­ ной организацией тРУДа мы формируем варягов. II когда работающий, как лошадь, моряк, получивши плановую индульгенцию, дограбливает уже боль­ ное, обессиленное, умирающее море, мы называем это трудовым подвигом. Да, может быть, он в дей­ ствительности сделал то, что рядовому человеку в таких условиях сделать трудно, но подвиг, кроме величины затраченных усилий, характеризовался всегда еще и целью! Поэтому я иногда и вспоминаю «обывателя» с его основательностью, осмотрительностью, практичностью, рассчитанной не на сегодня, а на долгое время. Конечно же, большинство ребят еще не стали го­ товыми на все выжигами. Но надо видеть тенден­ цию, предел, к которому она стремится. А она стре­ мится к бесчеловечности. П ОСЛЕ выступления — вопросы. Нас считают ответственными за все. Приходится за все и отдуваться. Идут вопросы: про Аллу Пугачеву — бу­ дет ли петь? (конечно, будет!); как там на Фиджи? (нормально!); сколько платят писателям? (мало!!); что читать? где читать? кто такой Осип Мандельш­ там? почему моряк на берегу не может купить вод­ ки? Почему моряк на берегу не может купить водки? Это так называемый дежурный вопрос; не было суд­ на. где бы нам его ни задали. Отшучиваемся, что самим не достается. Всерьез говорим о том, что не­ сет и принесло пьянство нашей стране. Цифры и дантовы картины впечатляют, но — единственный протест: мы же не алкаши! Мы же месяцами в мо­ ре, а приходя домой, не можем развеяться! В этом вопросе — почему нет водки? —- таком каком-то неприличном в наше пытающееся быть трезвым вре­ мя, заключена в упакованном виде вся гамма про­ блем, которых я уже касался и которых, возможно еще коснусь. То, что подавляющее число моряков не «алка­ ши», ясно каждому. А проблема, так сказать, «раз­ веяться» — она действительно стоит. Космонавтов, например, обслуживает огромный штат врачей ii специалистов. Различные разгрузочные, развлека­ тельные, корректирующие, психологически! обосно­ ванные и опробованные программы, четкий и по­ стоянный контроль за их состоянием — трудно в космосе, очень трудно. И в море есть такие же проблемы, разве только рангом пониже — эки­ паж помноголюднен, жизненное пространство по­ шире. Да только вот поддержки никакой. Всех пси­ хологов — один помполит. Всех развлечений —• фильмы, библиотека, да на больших судах — тен­ нисные столы. Всех больших радостей — почта с оказией, иногда крайне редкой. Никаких специфи­ ческих условий для моряка не создается. А ведь моряк' остается человеком со всеми при­ сущими человеку потребностями. Хочется подчерк­ нуть — со всеми, в том числе и с теми, о которых не принято говорить, а тем более писать. Такая хан­ жеская позиция очень удобна тем,- кто хотел бы ви­ деть моряка этакой бесполой производственной еди­ ницей — забот меньше, хотя бы в этой части. Сколь­ ко микро- и макроконфликтов, драм происходит из- за того, что моряк, вернувшись после длительного рейса, иногда не может, мягко говоря, проявить се­ бя как м-ужчйша — кто подсчитал? Как это отражается па здоровье? Здесь не идет речь о превращении судов в вертепы или об орга­ низованных посещениях публичных домов в ино­ странных портах. Легче и правильнее, на мой взгляд, дойти до мысли о более человечном режи­ ме работы, о значительном сокращении продолжи­ тельности рейсов. Наверное, если прикинуть на сче­ тах. — это влетит в копеечку. Но если подключить к этому ЭВМ. которая просчитала бы и дальние последствия, да мудрых социологов — авось к окажется, что это не только хорошо, но и выгодно. Да и не может быть не выгодным то, что хорошо для людей. Это не демагогия, это жизнь. Да, возвращаясь к водке. II вот все эти комплек­ сы, неразрешениость, тяжелый ручной труд, неуст­ роенность, может быть, не осознаваемые моряком, но копящиеся, исподволь гнетущие, и порождают, на мой взгляд, многоголосый, из души исходящий воп­ рос: «Почему нет водки?» — алкоголь уже про­ шел многовековую проверку, как мгновеннодейст­ вующее средство от всех тягот и невзгод. А на другого рода разрядку условия, увы. не стимулиру­ ют. И тот же неустроенный Микола, ступив па бе­ рег уже бывалым матросом, куда направит свои шапи? В театр? На концерт симфонической музы­ ки? В общество филателистов? Ясно _ куда. А по­ том, не дай бог, «залетит», и начнут его прораба­ тывать. хотя, быть может, он менее всех и виновен. П ОТОМ нас как-то незаметно и настойчиво рас­ талкивают но разным каютам, и тогда появ­ ляются из заветных местечек различные вкусности — громадный вяленый, палтус, рыбный рулет, при­ готовленный по особому рецепту, янтарные копче­ ности. вызывающие прилив слюны — гостеприимен моряк, рад от души гостю. Дымится на столе такой дефицитный на берегу кофе (рыба с кофе!) и — разговоры, разговоры, разговоры... Ох как нужен слушатель моряку, как много у него накопилось на сердце. И мы слушаем. И мы удивляемся, как по­ хоже то, что говорят нам здесь, на то, что говори­ ли нам вчера, позавчера, наверное, будут говорить завтра. Потому что море-то одно и проблемы одни: рыбы нет. начальства много, экипажи сокращают, план увеличивают... г1равятся морские байки, от ба­ ек разговор взлетает к государственным высотам — думают моряки, что будет с флотом дальше: Ба­ ренцево море пусто, в инозоны нас стараются не пускать. И берет моряк японский микрокалькулятор и при­ кидывает: властной рукой аннулирует строительст­ во новых судов, поворачивает освободившиеся де­ нежные потоки на пруды, озера, волшебным обра­ зом вырастают рыбоводные фермы, рыбаки с пес­ ней тащат из водоемов полные неводы, а радостные трудящиеся столбенеют в магазинах в праздничном затруднении: что брать — семгу? форель? леща? Эх! — говорит моряк, и гаснут жидкие кристаллы микрокалькулятора, чтобы вскоре зажечься снова: подсчитываются убытки от гонки за рыбой вместо того чтобы стоять и ждать наводки промразведки. Да и промразведка не виновата — моряк великоду­ шен — умудрились им спустить план на вылов, и теперь пока они сами не нагребут, наводки от них не жди. И вот с «берегом» у моряка как-то отношения не сложились. Шумит моряк на судовых конференци­ ях, принимает решения, а по приходе в порт грош цена этим решениям — экипаж в первые же дни расходится, многие списываются, и в следующий рейс идут другие, не шумевшие и не голосовавшие. А на берегу моряк шуметь и возмущаться^ не лю­ бит: мало ли, черканет кадровик какую-нибудь за­ корючку в личном деле — и плакали визирован­ ные рейсы и хорошее суда, поди потом доказывай. Н О ВОТ уже нам пора переезжать обратно, па «Тезен». Жмут руки, благодарят: «Как на берегу побывали!» Это для нас лучшая награда. Корзина взмывает вверх и сразу же сперед!, слева, справа, отовсюду в глаза — море, «заоьпое за разговорами, отодвинутое и заглушенное пере­ борками, шумит оно неумолчно, как шумело вчера, как будет шуметь завтра, и нет ему никакою де- до порожденного им моря проблем... А может оьпь, не им? рыбный мурман 22 апреля 1988 года о