Рыбный Мурман. 1987 г. Март.

• Литературная страница • В НАШЕЙ ПРАЗДНИЧНОЙ поэтической подборке мы предо­ ставляем слово трем женщинам, трем молодым литера­ торам области. Научный сотрудник Кольского филиала Акаде­ мии наук СССР Полина Беспрозванная — единственная из них, кто уже успел издать свою книжку. Корреспондент областного радио Ольга Андреева и инспектор отдела кадров Мурманско­ го горпромторга Татьяна Агапова пока меньше известны запо­ лярным читателям. Обе они принимали участие в конференции молодых литераторов Северо-Запада, которая в конце прош­ лого года состоялась в Ленинграде. Татьяна Агапова Полина Беспрозванная День прожитый — кораблик, на воду уже опущенный. Прощаемся. Теченье времени — поток влекущий. И вот суденышки, ему подвластные, в волнах качаются. Дни наши светлые и дни ненастные не возвращаются. Но строим новые с таким же парусом, под стать оснасткою, Скользят по стапелям дни наши светлые и дни ненастные ... «Учись у них — у дуба, у березы». А. Фет. Листья еще не опали — а снег повалил. Тучи катились по склону — одна за одною. Словно беднягу, что плыл, выбиваясь из сил, Город накрыло холодною белой волною. Горем тяжелым на плечи рябины легло: Ветки вот-вот и надломятся от напряженья. Но незаметным неловко-прекрасным движеньем Сбросила снег и стоит. И вокруг так светло... В ИЗБЕ Осипли двери от мороза, но птицы слаще не поют. Вмиг шуба с плеч — что баба с воза. Котенком ластится уют. В печи огонь. Тепло родное обнимает ласково, легко. И детским радостным покоем парное дышит молоко. А ночью стенам будет сниться сестер зеленый хоровод. Я поскорей сомкну ресницы, ко мне пусть бабушка придет. Стояла погода зима И белые крошки кидала в людей на перроне вокзала, склоняла дымы и дома полнее к земле прижимала. Стоять на перроне и ждать — весны, отправленья пустого состава и доброго слова сквозь зубы — и в варежку дуть, вжимаясь в метельную муть. Стояла погода любовь... БАБУШКА Квасила капусту: резала и мяла. Добавляла яблоки и рыжую морковь. — Со свеклой бы сделать, так капусты мало. Брызгами — клюквины алые - как кровь. — Вывяжешь чулочек — пет<?лька за петелькой. Присела на минутку среди бела дня. — Все-таки успела, — подумалось мельком, — Господи, а есть-то придется . без меня. ЛУГ Луг, звеневший на сто голосов, Отзвенел. И тяжелым плугом Перепахан. Без лишних слов Стало полем, что было лугом. А уж сеяли, не скупясь, Не крестясь, любя без оглядки. Над природой сладкая власть В покачнувшемся миропорядке. Встанут наши хлеба стеной. ...Только всходов не видно к сроку. Может, мертвым было зерно, Может, вспашка слишком глубокой. Вместо луга, который встарь Полыхал несказанным светом, — Донник белый, звездчатка, марь Поднялись и поют под ветром: — Мы не знаем, откуда мы. Наши слабые стебли и листья Протолкнулись на свет из тьмы Торфяных и подзолистых истин. Нет неправых и правых нет. Нам — расти, не боясь потравы, Чтобы лечь через сотню лет Перегноем под новые травы. Земля и небо — все сполна. Пусть не елей в лицо мне брызнет •— Смола еловая. До жизни Я нынче первый раз жадна . Я небо в волосы, как в сеть, Ловлю . Я расправляю плечи, За черенок лопаты крепче Хватаясь> чтоб не улететь. Мне б, как звезде, — в озерах всех, Всех, сколько б ни было их тысяч, —• Ну, вот и все. Окончен бой. Окончен бой за нас с тобой. Счет не побед, а счет потерь. И вдвое меньше нас теперь. Ольга Андреева Умыться. И, в ладони тычась, Сойдет с небес, как лебедь, снег. Сквозь мглу, сквозь канитель пурги, Запорошившую ресницы, Мне б с целым светом породниться Колечком золотой строки. ...Еще дорога мне светла. Не горе — ветер — губы колет. И жизнь моя — вот это поле, Что я еще не перешла. Я знаю, ты сегодня здесь, Со мной, хоть далеко отсюда. И как свершившееся чудо — Едва расслышанная весть. Я чую — счастие в пути, Плывет по Коле в лодке утлой. Тебе — лишь дверь открыть под утро, В тепло избы его впустить. А мне — на воду лить свинец И яблоко катать на блюде, Мне жить лишь просьбою о чуде. Чтобы явилось наконец. Сквозь суету, сквозь шум дневной. Пустых примет косноязычье — Судьбы неяркое обличье. ...Я знаю, ты сейчас со мной. Я льда для чая наколю И постою у белой сопки. Сощурясь, посмотрю на солнце. Созвездий ход потороплю. Там где-то все уж решено — И день придет, и снег растает. И мне лицо твое сияет, Как не сияло ни одно. Житейские истории ...Она бережно хранит их уже многие годы. Это пись­ ма от старшего сына, кото- , рый с юных лет связал свою судьбу с морем. В пожел­ тевших от времени странич­ ках — весь тридцатилетний трудовой путь Николая Фе­ доровича Матвийчука. В них — неутомимый труд и часы радости, соленые ветры и шторма, порой в тревоге проведенные дни и ночи. И все долгие годы ждала мать на далеком берегу, на­ деясь, что настанет время и сыну надоест плавать, оста­ нется на суше. А ему — не надоедало... «Дорогая мамочка! Не гневайтесь, что редко пишу. Я теперь далеко от Мурман­ ска, а значит, и далеко от бе­ рега, с которого можно ча­ ще послать вам весточку. Но у меня все хорошо, глав­ ное — здоровье в норме. Вы себя берегите, дорогая ма­ мочка. А я непременно прие­ ду после очередного рейса. Оставьте на меня всю гро­ моздкую работу по дому...» Таких писем скопилось у Марии Степановны множе­ ство. И длинными ночами по­ долгу перечитывает она до­ рогие строчки. Порой все вспомнится материнскому сердцу; старшая дочь На­ дежда умерла еще молодой, младший сын Василий ред­ ко навещает дом, только и радости у матери, .что Нико­ «А сын со мною рядом...» лай всегда рядом, письмами, открытками, телеграммами, посылки шлет... И непремен­ но два, а то и три раза в году приезжает из сурового Заполярья в живописный уголок Подолья — городок Погребище на берегу реки Рось. ...Шумят у старого здания погребищенской школы име­ ни Героя Советского Союза Владимира Терлецкого почти вековые липы, клены. Рядом шелестят деревья помоложе — ясени и березы. Есть сре­ ди них и посаженные когда- то Николаем Матвийчуком. К ним он непременно прихо­ дит, бывая в Погребище. Оживает в памяти далекий пятидесятый, когда окончил Николай семь классов и сра­ зу же уехал учиться в Аст­ раханскую мореходную шко­ лу. А потом — дорога в море. С тех пор накрепко связал свою судьбу с рыбац­ кой профессией, с суровыми волнами Арктики: на работу в «Мурмансельдь» направи­ ли его 'после мореходки. Те­ перь стал Мурманск его род­ ным причалом на всю остав­ шуюся жизнь, как любит го­ ворить сам Николай Федоро­ вич. Все годы плавал он механиком, из них восемна­ дцать лет — старшим ме­ хаником, отдавая свое уме­ ние дружному коллективу объединения «Мурманрыб- пром». — Порой еще просыпаюсь ночью от шума моря, от гро­ хота волн о борт, — с замет­ ной грустью рассказывает Николай Федорович. — При­ шлось ведь списаться на бе­ рег из-за здоровья. А без моря никак не могу... Вот где по-настоящему себя че­ ловеком чувствуешь, вот где она, сила жизни! Слушаю внимательно бы­ валого моряка, смотрю на его загрубевшие руки. Эти руки умеют делать не только грубую работу, «громозд­ кую», как писал он в пись­ мах, но и нежно приласкать мать, которая так ждет свое­ го сына. Вспомнился рассказ Ма­ рии Степановны, как вышла она однажды с ведрами из дома за водой. — Да почувствовала, что не выкручу из колодца-то... Оставила пустые у крыльца, пошла в дом. Слезы мои горькие... Разве думалось когда, что вот так придется доживать на старости лет? Один сын и недалеко живет, а почти, считай, забыл доро­ гу к отчему дому, дочь умер­ ла, муж умер, осталась од­ на. Только и надежды на Ни­ колая. Не. раз звал к себе в Мурманск. А куда я пойду от родного дома? Куда по­ мыкаюсь по свету от нажи­ того трудом собственным уголка? Перегодя немного, вышла я опять на крыльцо и диву далася: стоят полные ведра с водой, а рядом чемо­ дан, сумка... Смотрю — на дубе у крыльца висит мор­ ской китель. От радости чуть не обомлела, догадалась: Ни- колушка мой родной при­ ехал. Но где же он? Где мой сыночек родной, моя защи­ та? А он уже в огороде вы­ сматривает, что и как уроди­ лось. Время-то как раз к уборке картофеля настало... «Счастливая баба Мария. — судачат соседи, — что такого сына имеет. Вся ра­ бота за ним. Успевает к зи­ ме всегда подготовить: дрова наколет, уголь привезет, ово­ щей заготовит. До единого клубня картофель уберет с огорода, все в погреб сне­ сет...» А Николай Федорович и вправду такой сын. Вот ны­ нешняя зима выдалась не из мягких. И в далеком Мур­ манске боле по сыновье серд­ це за мать: как она в такие морозы, не занесло ли хату снегами навальными? С эти­ ми тревожными дума.ми при­ ехал Николай Федорович в Погребище. Нашел время вновь проведать мать, глубо­ кими снегами добрался к до­ му. Сколько же радости при­ вез он матери! А на следую­ щее утро уже соседи видели, как вчерашний моряк орудо­ вал . лопатой, расчищая во­ круг дома снежные заносы, как носил воду из колодца, складывал на крыльцо нако­ лотые дрова... И не море ли, не думы ли о береге, с которым прихо­ дилось расставаться на мно­ гие месяцы, сделали такой чуткой и отзывчивой душу рыбака? Не дружная ли флотская семья его воспита­ ла? Ведь хоть и нечасты их встречи, а чувствует мать, что сын — с нею. — Когда подолгу нет Ни- колушки, — говорит Мария Степановна, — я говорю с его письмами. Перечитываю каждую строчку моего по­ мощника. Вот сколько у меня писем! — горделиво показывает Мария Степанов­ на увесистую пачку, пере­ хваченную голубой тесемоч­ кой. —* Сынок всегда со мной. Э. ПОДОЛЬСКИЙ, журналист. г. Погребище Винницкой об­ ласти. РЫБНЫЙМУРМАН 9 6 марта 1987 года