Рыбный Мурман. 1987 г. Июль.

• В гостях у муз • Заметки читателя Актуальное интервью О р о м а н е Н и к о л а я С к р о м н о г о « П е р е л о м » Ц ТОБЫ ПОНЯТЬ НЫНЕШНИЙ ДЕНЬ, человек должен знать * то, что было вчера, десять, сто лет назад. Правильно оце­ нить настоящее можно, только хорошо понимая предшествую­ щее. Нельзя быть патриотом, не зная истории своей страны. Ведь без нее не постигнешь ни мощи, ни красоты сяоей Ро­ дины, ни ее культуры, ни ума — ничего. Но и история должна быть полной, без белых пятен. иначе это не история, а нечто другое. Знать все, до донышка, и са­ мое горькое, самое тяжкое тоже — проявление силы. Там, где слабый зажмурится, сильный глаза не закроет. В разных исторических романах, читая о периоде коллективи­ зации, встречали мы эпизоды высылки кулаков или тольно упо­ минания о ней. Об их судьбе писали чаще вснользь, как в од­ ном, помнится, произведении: мол, ссылали одних вверх, других — вниз по реке. Или вообще — куда-то. В романе «Перелом» молодого мурманского прозаика Николая Скромного (первая кни­ га романа опубликована в 10—12 номерах журнала «Север» за прошлый год) конкретно и зримо показано это «куда-то». Труд­ но припомнить другое произведение, где бы та к глубоко была взята эта тема. Где бы та к остро ставилась под сомнение по­ зиция, оправдывающая случаи несправедливой высылки людей пословицей про щепки, которые летят, когда рубится лес. Своими руками немедленно «Н° МЕЖДу ТЕМвглуби" *"не души он начинал по­ нимать, что даже такой высо­ кой целью, какой являлась коллективизация, нелегко оп­ равдать страдания тысяч, вы­ сланных ошибочно», — это только малая толика тяжелых раздумий героя книги Макси­ ма Похмельного — особоупол­ номоченного, сопровождаю­ щего партию кулаков до ме­ ста ссылки, казахстанского се­ ла Гуляевки. Позже Похмель­ ный становится председате­ лем гуляевского колхоза «Кре­ пость». И, возможно, в пер­ вую очередь заставило его остаться жгучее чувство вины перед ошибочно высланными, что ни на миг не отпускает Максима. Кулак — классовый враг, и как врага уничтожать его на­ до. Не овечек привел По­ хмельный в Гуляевку: «Хлеб прятали, жгли, скоту скармли­ вали... Кто Близнюха убил?.. Кровь его на тебе... А вот он помог. И он... И этот... И ты...» Да, не овечек. Но велико число и несправедливо выслан­ ных . И мучается, истязает се­ бя Максим Похмельный: «Зна­ чит, виновен? Виновен в не­ справедливом выселении не только незнакомых ему людей, но и своих односельчан?.. Да, он виноват, он признал свою вину, больше того — принял на себя вину и те х , кто торо­ пил с высылкой , кто составлял и утверждал списки, кто непо­ средственно выселял...» Чувство вины за всех обыч­ но приписывают русскому ин­ теллигенту. Но он, русский интеллигент, частенько бесхре­ бетен. В большинстве .рома­ нов, и современных тоже, он мается-мается, казнится-каз- нится, •да так ни к чему и не приходит. Не таков Максим Похмель­ ный — злой, волевой, напори­ стый. И с сердцем, и с со­ вестью: не только винящийся, но и пытающийся сам, своими руками, немедленно, сейчас исправить, помочь, перестро­ ить то, что было наворочено, пытающийся восстановить справедливость. И вот, рассказывая о со­ сланных, раскрывая историю переселенческого села, пове­ ствуя о коллективизации, за­ трагивая национальный воп­ рос, автор прямо-таки ввер­ гает читателя в начало три­ дцатых годов. Роман написан ярко, увле­ кательно. Читаешь и даже не думаешь, не вспоминаешь, что это первое произведение ав­ тора: так тверда рука его. так вольно и раскованно он пи­ шет. Может, кто и усомнится, что здесь вот слабовато, а здесь схематично ... Строков, напри­ мер, инженер, бывший вран­ гелевец, должен быть умным человеком, и показан таким : «с умным, породистым лицом». Но что же он все с откровен­ ной жадностью за слова По­ хмельного цепляется, выпыты ­ вая, не покачнулась ли где- нибудь власть? И бунвально в первом же разговоре, через минуту-другую после знаком­ ства! «Я сразу почуял — враг», — говорил потом Похмельный секретарю райкома Гнездило- ву, когда прояснилось про­ шлое Строкова. Так все про­ сто? Один спросил, другой по­ чуял , а там и запрос откуда надо на первого... Или сам узел, которым за­ вязан сюжет. Похмельному предлагают остаться в Гуля- евке председателем. Это в той самой Гуляевке, куда при­ вел он своих высланных, от­ куда со скандалом — нервы все же не выдержали — толь­ ко что вернулся. Предлагает Гнездилов, который сам знал Похмельного всего ничего: видел при отправке выслан­ ных со станции в село и вот сейчас, вернувшегося оттуда. Но, может, так оно и было. Далеко Гулязвка от городов, долго доходят вести, потому такая жадность к каждому но­ вому человеку. Время такое: некогда присматриваться, про­ щупывать, вот и получается — сразу в лоб. А что касается быстрого взлета Похмельного в председатели, об этом гово­ рит Гнездилов: «Наша беда, парень, в том, что нет людей. У нас страшная нехватка лю­ дей... большевиков мало». И большевик Максим По­ хмельный принимает колхоз, начинает работать. Сразу со всей остротой встает перед ним вопрос коллективизации, создания колхоза. Автор отнюдь не упрощает, не облегчает ему первые ша­ ги. «То налоги подняли такие, хочь караул кричи, то ввели дополнительные обложения,, то увеличивали хлебопоставка, то приказали займы государ­ ству всевозможные делать... И чого вы только за эти годы не придумывали, лишь бы еще разок потянуть с нас хлебуш­ ка... А вот ты ответь: шо мы выгадаем, состоя в колхозе? Сколько вы мне грошей та хлеба за мои трудь» положи­ те? Чого будет стоить трудо­ день? Чого из скотины я в правах на своем двору дер­ жать?., Отвечай, парень, сурь- езно». г такими претензиями и во­ просами подступают упрямые гуляевцы к Похмельному. И Похмельный должен ответить. Не только словом — за сло­ вом он в карман не полезет, — но делом. И здесь уже не честолюбивое стремление до­ казать кому-то что-то, но — сделать, потому что от этого зависит на малом клочке ка­ захской земли судьба Совет­ ской власти. Не только людей расшеве­ лить, сознание их пробудить забота у Похмельного. Не хва­ тает самого необходимого, чтобы начать сев в молодом колхозе: тягловой силы — лошадей и быков, инвентаря, мало, очень мало самого по­ севного зерна. Похмельный со всей своей энергией, горячно­ стью, решимостью' с головой погружается в работу и не по­ дозревает, какой необъятный, тяжелый, какой, казалось бы, неподъемный пласт пытается сдвинуть он с места. Личность Похмельного силь­ ная, притягательная. Он пока­ зан в развитии: скороговор­ кой, правда, больше общими словами — прошлая жизнь; подробно, шаг за шагом — его становление в Гуляевке. Несколько спотыкаешься все же, когда переходишь от про­ шлой жизни героя к нынеш­ ней. Это как бы два Похмель­ ных. Один — мыкающийся, не знающий, куда себя при­ строить после накала граждан­ ской войны. То он разъезд­ ной агент по закупке скота, то в уездной милиции, то в губкоме, то помощник вете­ ринара. «Даже в трудные го­ ды ходил он с бражным за­ пахом и в рубахах не по раз­ меру...» — вот какова была его жизнь, пока не встретил своего бывшего комиссара Карновича и тот не направил его на путь истинный. Совсем иным оказывается Похмель­ ный в Гуляевке. Откуда такая истовость, убежденность в нем сейчас? Прошлое ему это не дало. Не показано это авто­ ром. Не чтение же брошюр под руководством Карновича так его закалило. Но живым, настоящим пред­ стает перед читателями По­ хмельный в Гуляевке. Он и сорваться может, как при отъ­ езде из села или в разгово­ ре с Гнездиловым, когда при­ шла в без того перенаселен­ ное село еще одна партия высланных кулаков; может труса Отпраздновать, как при первой встрече с бандой Ганько. Максим еще неумел как председатель — это ведь только нам отсюда хорошо все видно, а каково было там. И тогда! Но он быстр, горяч, искренен, находчив. Похмель­ ный заинтересован в людях и думает только о людях: «Но он поможет им... со­ зданием зажиточного колхоза. Эта цель отныне становилась сущностью всех помыслов, планов, делом его жизни на ближайшие годы... Он должен создать крепкий колхоз, чего бы это ему ни стоило...» Так чем притягателен Мак­ сим Похмельный? Тем, что он с совестью, и тем, что он действует. Эти качества необ­ ходимы людям во все време­ на. И сегодня ничуть не меньше, чем в описанные Ни­ колаем Скромным бурные годы. Г. ВАРФОЛОМЕЕВА, инженер ЦПКТБ ВРПО «Севрыба», член областно­ го литературного объеди­ нения. значит жить! — Теперь последний момент, — командовал Чернышев, — Люба! Панфилова! Ноги, я спрашиваю, где ноги девяно­ сто градусов? Проследи за выворотными ногами! «Плие, плие», аккуратнее «эфассе», «круазе»... Неткачева! Арабеск, алясгон!.. Потом, ногда музыки уже не стало , когда уставшие танцов­ щики разошлись, мы сели, на­ конец, с главным балетмейсте­ ром Куйбышевского академиче­ ского театра оперы и балета, народным артистом РСФСР Игорем Александровичем Чер­ нышевым в стороне, чтобы не­ спешно поговорить о его деле, о театре , о нас с вами. И о нас с вами, поскольку это толь­ но кажется , что играющий, жи­ вущий на сцене балет виден нам, а мы ему нет. Играющий и живущий на сцене балет вни­ мательно за нами наблюдает. Вот об этом-то мы и гово­ рили с Чернышевым-балет- мейстером, с Чернышевым- воспитателем, с Чернышевым — балетным энциклопедистом. Корр.: — Игорь Александ­ рович! Отчего вдруг решили вы обратиться к «Иркутской истории» и создать балет «Ан­ гара»? Чернышев: — Валет — ис­ кусство эмоциональное, экс­ прессивное и романтическое. В нем зрителя привлекают прежде всего обстоятельства необычные — сновидения, яв­ ления теней, мечты, которые кажутся человеку реальностью. Именно в таких картинах ба­ лет становится балетом. А в «Иркутской истории», откуда взят сюжет балета «Ангара», есть все это. После гибели Сергея Валентине хочет уйти из жизни. Онв говорит с его фотографиями, мысленно советуется. И это пробуждает ее к жизни. Это зерно и стало основой для серьезного хореографиче­ ского подхода к «Иркутской истории». Корр.: — Насколько я знаю, этот балет в постановке Гри­ горовича уже более 10 лет идет на сцене Большого теат­ ра. Ваш балет идет в Куйбы­ шеве и Праге... Почему вас пригласили в Прагу, почему вы ставили там «Ангару»? Чернышев: — Да, «Ангару» я в Праге поставил. Вначале чехи думали, что будут хо­ дить по сцене в шлемах и с лопатами, вроде как строите­ ли ГЭС. Но вскоре поняли, что такая сложная психологи­ ческая драма может произой­ ти со всяким, в любой стране. Скажу, что чехословацкие ак­ теры впервые столкнулись с такой работой, им было над чем подумать. Как говорится: в опере есть что попеть, а здесь было что потанцевать... Корр.: — Думаю, что быть одним из первых балетмейсте­ ров страны задача сложная, но первый — это ведь и тот, кто внимательно посматрива­ ет за другими первыми, за балетом зарубежным... Чернышев: — Понял вас. Русский балет в мире являет­ ся эталоном классического ба­ лета. Именно многие русские хореографы внесли в него очень много нового, красиво­ го. настоящего. Сергей Дяги­ лев создал лучшую балетную труппу в Париже — «Русский балет Дягилева». В двадцатых годах одним из реформаторов балетного искусства стал вы­ дающийся русский балетмей­ стер Михаил Фокин. Георгий Мелитонович Баланчивадзе (в США его знали как Джорджа Баланчина), прославленный хо­ реограф, руководил одной из лучших балетных трупп в Аме­ рике «Нью-Йорк сити балле». А на днях я был в Ленин­ граде, где гастролирует бель­ гийский балет Мориса Бежара «Балет XX века». Посмотрел несколько постановок и понял — есть нам чему у них по­ учиться. Но костюмы очень условные, играют под фоно­ грамму и все в одном дейст­ вии... Корр.: — А разве так уж важны костюмы? Чернышев: — Конечно. Ну представьте себе «Лебединое озеро» и... балерин в спортив­ ных костюмах. Вот видите; вы уже улыбаетесь. Чернышеву нужно быть вос­ питателем . В труппе театра ан- теры молодые. Но и на моло­ дость несмотря, играли , танце­ вали они в Мурманске профес­ сионально. Игорь Остапенко, Татьяна Горбунова, Игорь Ива­ нов, Евгения Нетначева, Алек­ сандр Прокофьев. Что еще говорил о них И. А . Чернышев? А говорил тан : «Остапенко и такие , нак он ,— надежда будущего балета . У него большие перспективы . Он ведь отлично сыграл своего Щелкунчика» . А вот на «Ангару» мурман­ ский наш зритель не пошел. И билетов не раскупил . И до сей поры, наверное, думает, что ходят там по сцене балерины с лопатами, а танцовщини с газосварочными аппаратами . Был не готов наш зритель к настоящему большому балету, за которым, впрочем, не было столько славы , кан за «Жи- зелью» или «Спартаком». И вы­ вод может здесь быть только один: Мурманску нужны нак воздух такие гастроли хоро­ ших театров, привозящих не дежурные, а настоящие, нова­ торские постановки. Мурманску необходимо на­ стоящее искусство. Театраль­ ное искусство хороших акте­ ров и доброе искусство зри­ теля — видеть, понимать, чув­ ствовать. Интервью вел наш внешг. корр. Ф . ИСКЕНДЕРОВ. % 3 июля 1987 года 8 РЫБНЫЙМУРМАН