Рыбный Мурман. 1986 г. Ноябрь.

Литературная страница • Отчет о командировке' В море-за стихами Довольно давно уже М ур­ манская писательская органи- ммия заключила дружеский 4гфовор с отделом по работе среди моряков Дворца куль­ туры и техники имени С. М. Кирова. Через этот отдел мы имеем возможность послать писательские бригады в море, на промысел — для творче­ ских встреч с рыбаками, для знакомства с их нелегким трудом, с их жизнью и бы­ том там, в «железных рам­ ках корабля», за много миль от берегов родной земли. Не только мурманские пи­ сатели — они-то жизнь фло­ та знают не понаслышке — имеют возможность выходить в такие командировки. Не промысел с рыбаками выхо­ дили уже многие поэты и прозаики из Москвы, Ленин­ града, Петрозаводска, Волог­ ды, Казани, Ставрополя, Крас­ нодара... Ведь всем нам бу- »т приятно, если и в этих ородах узнают правду о мурманских рыбаках, если больше будет стихов, расска­ зов, повестей о жизни моря­ ков Заполярья. Вот и сейчас, накануне 69-й годовщины Великого Октября, очередная писательская брига­ да вернулась из районов про­ мысле. Вместе со мной ■ этой бригаде были поэты Рейе Такала из Петрозавод­ ска, москвич Леонид Вьюнник и Александр Черевченко из Прибалтики. На многих судах — и про­ мысловых, и транспортных — побывали мы в этом рейсе. И на каждом встречались с замечательными людьми, чьи судьбы накрепко связаны с морем, с рыбной промышлен­ ностью. Выходили в море на трау­ л е р е «Молодогвардеец» — ^ Последнем «кошельковисте» тралового флота. Но команда любит свой пароход (а это действительно — пароход!) и даже немного жалеет, что в мае будущего года его уже запланировали к списанию. Старший механик Иван Ва­ сильевич Хохлов, «дед», как его здесь по морскому обы­ чаю называют, в 1960 году принимал это судно с ново- строя, отходил на нем 26 лет. — Вот сдам судно из по­ следнего рейса и сам на пен­ сию пойду, — с грустной улыбкой говорит старый про­ мысловик. На плавбазе «Полярная зве­ зда» мне было приятно встре­ тить своих давних друзей — радистов, с которыми я ког­ да-то ходил в «Севрыбхолод- флоте», Марка Уманского и Алексея Пшеничного. Они показали мне свое заведова­ ние, рассказали о своей ра­ боте. Очень заинтересован­ но, дружески проходили встречи с моряками на трау­ лерах «Светлоград», «Двуре- ченск», «Ждановск», «Кли- мовск». А возвращаясь с Баренцева моря на траулере «Союз-9», который возглавляет капитан Василий Григорьевич Иванов, мы сами попали на торжест­ венную встречу. 6 ноября экипаж, выполнивший рейсо­ вое задание более чем на 130 процентов, встречали на причале руководители флота, представители культбазы. Хо­ рошо поработали моряки в рейсе, им по праву было пре­ доставлено почетное место в праздничной колонне демон­ странтов объединения «Мур- манрыбпром». Наверное, каждый из писа­ телей мог бы более подроб­ но поделиться своими впе­ чатлениями об этом рейсе, своими поэтическими наблю­ дениями. Но по горячим сле­ дам писать трудно, надо, что­ бы эти впечатления чуть «от­ стоялись», чтобы потом «выу­ дить» из них самое главное и написать об этом. Но иногда и первыми впечатлениями по­ делиться не грех. Потому-то и выходит вновь наша писатель­ ская бригада к мурманским рыбакам — на сей раз со страниц их газеты. Владимир СМИРНОВ, член Союза писателей СССР. ПЕКАРЬ Был океан и хмур и черн, Шторм надвигался от норд-веста. На камбузе под грохот волн Он колдовал над сдобным тестом. Спирало дух до тошноты. Сводило острой болью скулы. Но пел он, если из плиты Шел ровный ряд румяных булок. И морякам не юных лет, Изведавшим, почем пуд соли, Казалось: Пахнет этот хлеб Родным селом и русским полем. СЛУЧАИ НА ШВАРТОВКЕ Подходило судно к порту... Вот уж рядышком причал. Моряки смотрели с борта, Кто их с музыкой встречал. Трубы медные, как пламя. Чей-то крик. Приветствий гул. — А твоя-то вон — с цветами, — Штурман боцмана толкнул. Тот рванул вдоль борта, комик, О швартовке позабыл, Но споткнулся вдруг О комингс И упал, и нос разбил. Грянул хохот. А тому-то Век лежать бы — не вставать Ведь с минуты на минуту Надо женку целовать. Ну, а тут кровища хлещет. Как на грех, лекарства нет. К берегу собрав все вещи, Доктор запер лазарет. Здоровяк, Обычно смелый, Боцман духом враз ослаб Как жена его взлетела На шатающийся трап. Как она его подняла И потом, не пряча слез, Целовала, Целовала В розовый распухший нос! Александр— Черевченко Александр Иванович Черев­ ченко ж ивет и работает в го­ роде Елгаве Л атвийской ССР. Более десяти лет плавал на ры ­ б ацких судах на Дальнем Бо­ стоне. Лауреат премий Хаба­ ровского и М агаданского ком ­ сомола. А втор десяти кн и г стихотворений и трех к н и г пе­ реводов с эским оссного и чу­ котско го язы ков. Переводил такж е произведения саамской поэтессы О ктябрины Вороно­ вой. ОДИННАДЦАТИБАЛЛЬНЫЙ! Ш ТОРМ Одиннадцатибалльный шторм Встречаем мы по-деловому. У нас ведь каждый знает, что И где крепить по-штормовому. Одиннадцатибалльный шторм — Явленье в принципе простое. Но вся беда, конечно, в том, Что он — гарантия простоя. Все промысловые суда Ушли в надежные укрытья. Жестокий шторм для нас всегда — Пора безлюдья и безрыбья. Не ставим мы ему в вину, А вот самим до боли жалко, Штормуя — носом на волну, Безрезультатно жечь солярку, Да он и в том не виноват, Что, обостряемый разлукой, Для большинства из нас чреват Одиннадцатибалльной скукой, Вот почему и рев, и свист При помощи кассеты новой Стремится совместить радист С концертом Аллы Пугачевой. А качка — вовсе чепуха. Конечно, коль ветра задули, Встряхнет кому-то потроха, Свернет на камбузе кастрюли. Нам нынче не видать сырца, Не получать вестей из дому, Но нервы наши и сердца Закреплены по-штормовому! Леонид — Вьюнник Поэт и публицист Леонид Иванович В ью нник в молодо- ти служ ил на эсминце Крас­ ознаменного Северного флота, ныне ж ивет в Москве. Автор нескольких поэтических сбор­ ников, а та кж е очерков Неод­ нократно бывал в Мурманске, выходил в море на ры бацких судах. Член Союза писателей. П о заливу глыбы-льдины Катят рядышком и врозь. Мурман, Мурман, холодина, Зря меня ты не морозь. Прибыл я к тебе с поклоном И з далекой стороны. Ведь с твоих покатых склонов Корабли мои видны. И совсем, совсем не зря я Н а холме твоем стою. Я приехал в Заполярье Встретить молодость мою. Сколько я отсюда вынес Дней счастливых и минут... Пусть моря, в которых вырос. Вновь мне душу всколыхнут. КОЛОДЕЦ Зимний обмерзший колодец. Белый январский грибок: Прятал ведерко морозец, Прятал цепочку снежок! Плакала странная чайка Там. над поморской избой, Где говорила хозяйка: Гость мой, сходи за водой! Как еще жизнь обернется? Выдержу ветер любой. Чтобы попить у колодца Свежей воды ледяной! ЭЛЕГИЯ Где мерцают причалов ладони, Где поселок на том берегу — У залива бревенчатый домик Я купить никогда не смогу... Не беда: меня выручит катер, II такси, и автобус, и мост, Даже ветер попутный. что катит Волны к домику среди берез... * * + Бесформенное кладбище... Струится, Сгущается туман... Не виден лес... Здесь ничего со мною не случится. А если что случится — только здесь: На северной земле, где я родился, Где с близкими навек расстаться жаль, Где я прощался с женщиной у пирса, Когда душа рвалась в морскую даль!.. Какой туман! Как этот дым туманный Кресты окутал, звезды заволок! Да! Этой русской пасмурности тайной Никто на свете разгадать не. смог!.. Какой тут влажный мох, какая сырость, Кикой холодный вереск, дым какой! Но я. как сын, люблю и эту сирость, Где мое сердце мучит непокой! Ни этот холм, ни вопли ветровые Не затуманят чувства моего, Не охладят любовь мою к России, Что для меня — как мать, как божество! Где ты, отец, среди могильных кольев? Отец, твой прах. затерянный в земле, -- Василий Галюдкин Избавит мой язык от пустословья, А боль мою сгустит в безлюдной мгле! Здесь клочья дыма горестно струятся... Хоть грустно, но печаль моя к добру! Не виден лес... Тик пусть соединятся Стук сердца с дрожью листьев на ветру! ВДОВА СО Л Д А ТА Вдова солдата. Клюшка-палка. Восьмой десяток. Близких нет. И нет родных. И коммуналка, В которой пьянствует сосед. Идут дожди. Гудят метели. Сияет солнце. Спит солдат... Глаза мои бы не глядели, Оглох бы я!.. Кто виноват? Вдова солдата. Что ж ей ордер Дадут, когда замкнется круг, Когда в шкатулке вздрогнет орден, А клюшка выпадет из рук? — Рейё Такала Рейё Яйнезич Такала ж ивет в Петрозаводске. А втор пяти поэтических кн и г, м ногих пе­ реводов с норвеж ского и ф ин­ ского язы ков. Член Союза пи­ сателей. Спасибо, Баренцево! Баренцево море. Оно при­ влекало меня еще в юности, когда я вообще кроме О неж ­ ского озера большой воды не видел. М оре привлекало своими просторами, легенда­ ми, слышанными или вычитан­ ными из книг. Как и само Заполярье. И вот два года назад — первый выход в море. На плавбазе «Полярная звезда». Такого судна я еще не видел. Оно казалось огромным оке­ анским лайнером. И два го­ да спустя — снова встреча с ним... Человек сугубо сухопутный, я был потрясен масштабами промысла, габаритами орудий лова, отлаженностью всего процесса рыбодобычи. Удив­ лял и быт промысловиков, детали, о которых и не дума­ лось на земле. Сидим ■ салоне, ■ ожидании обеда. Стол накрыт белоснеж­ ной скатертью. Подходит офи­ циантка (тоже вся в белом) и поливает водой из чайника скатерть. Зачем? К чему? Не­ лепость какая-то. Оказывает­ ся, для того, чтобы тарелке с борщом не елозила по сто­ лу... И сколько таких маленьких морских хитростей во время плавания! Век живи, век учись. Десять дней в море. Десять суток узнаваний, открытий! А сколько встреч? И за каждой — люди, их доброта, раду­ шие, предупредительность, понимание. С полуслова, с по­ лувзгляда. Блокнот, своего рода мой вахтенный журнал, буквально, испещрен именами, названия­ ми судов, цифрами. Все это мне «переваривать» на бере­ гу, по приезде домой. И ду­ маю, и уж е чувствую, что сти­ хи будут. Спасибо тебе, Баренцево! Спасибо вам, рыбаки, за хлеб и соль, за доброе слово. ПРИ ВЫХОДЕ ИЗ КОЛЬСКОГО Остался причал за бортом, След пенистый за кормой. Я отдан морским заботам, Не скоро придем домой. И здесь, в каюте старпома. Уснувшего в тишине. Я я мыслях вдали от дома, И что-то не спится мне. Наверное, из-за качки Не тянет меня ко сну. Курю из початой пачки И слушаю тишину. Хозяин каюты что-то Высвистывает из груди. Ждет вахта его. работа, которая впереди. Старпому волна знакома, Видал и похлеще он. Похрапывает, как дома, II видит, наверное, сон.., Прожектор вдоль борта светит, Таращит глаза волна, II в иллюминатор метит, Скользнув по воде, луна. А дальше — ни зги... И где-то В туманной твоей дали Означен полоской света Клочочек Большой земли. 2S ноября 1986 года