Рыбный Мурман. 1973 г. Август.

12 августа 1973 года КАПИ ТАНУ ТРАЛОВОГО ФЛОТА Э. С. ОРЛОВУ. Последние слое* на них дрожали: «Ты... Поклонись там... Людям... На причале... Когда вернетесь». Да... Возьми ключи... .Там... В кителе они.- Сказал — бери! Не надо... Ничего не говори... Живи, сынок» Дай бог тебе удачи...» Приспущен флаг. А ветер мачты рвет. Хотя я мог сказать совсем иначе: Что море стихло, скорбью налилось... Но тот же боцман мне сказал бы: «Брось, И человек не каждый раз заплачет» Да, это так, а в переулке том, Гдо боцман жил, летели быстро годы, И тот, кого он прочил а пешеходы. Пришел однажды капитаном в дом. В тот дом, что и сейчас еще стоит... Пусть у него несовременный вид — В нем каждый выступ капитану дорог, В нем свадьба шумно сыграна была, И тихо из него жена ушла... Нет, не было ни споров, ни укоров. Нам тоже есть задуматься причини, Хоть было нам гвсяв но десять лат. Как много нам e em e g » от войны! Она живет и в нас; и в напитана, И на земле *сива% и а океана —* Мы до сих вор войной обввонвиы. А время шла. И надо было жить. Хоть было больно к б ерегу спешить, В тот дом, где веа жену напоминая#., «Ну, ладно б, разлучила вас война, Канав же она тебе жена!» — Ему другая женщина сказала. Квартира на окраине. С утра Встает ее хозяин торопливо. И вот уже идет он вдоль залива, И вот уже забыл он, что вчера Врачами было снова решено, Что надобно ему лежать в постели, Что сердцу тяжело в уставшем теле, Что может так не выдержать оно. И думав он: на то они врачи» Они правы, хоть в голос закричи. Уходят силы — сколько их осталось! Так думал он. А ветер волны гнал. И сын его иа мостике стоял. И все как будто снова начиналось. Ему другая женщина сказала. Не очень-то приятные слова. Но ведь она и а сущности права И потому, что много лет молчала. Он понимал. Но все же жил один, Не замечая, что виски белеют. Не замечая, что друзья жалеют... И вдруг приехал к капитану сын. Слова бессильны, чтоб сказать о том, Как шли они по городу вдвоем. И все как будто снова начиналось. Тридцатый год. Поморское село.- Что парня в эти склады привело! О чем ему на родине мечталось! Когда темнели вдалеке леса, И выходили из дворов гармони. Мерещились ему в вечернем звоне Великих капитанов голоса. А встретил боцман старый и крутой. Он воздух резал надвое рукой, Когда сердился, и ворчал угрюмо: «Набрали пешеходов... Салажня! Мальчишки! Хоть бы слушали меня.- Да... Море — это вам не фунт изюма»» ОЖИДАНИЕ Аркадий МЕЕРОВИЧ Да, море — это вам не фунт изюма! Едва осилишь, как поднимет бунт. И сколько стоит лиха горький фунт «— Еще не раз об этом будет дума. Еще не раз ты крикнешь: кПочемуН Зачем!! Живут же и не ходвт в море..» Но в том-то и секрет его, что вскоре Ты снова жадно кинешься к нему. Вот так и он... Да, как его зовут! И должен я сказать, наверно, тут. Что он просил не говорить об этом. • Что имена! — сказал с улыбкой ом. м» Я б и стихи печатал без имен. Чтоб если уж поэт, так был поэтом». Как он молчал, а сын твердил упрямо! «Я думал, что погиб ты на войне.., Я думал, что ты знаешь обо мне... Лишь перед смертью мне сказала мама... Есть просьба капитана — не сносить, И есть еще такая же от сына. Нет, не было ни сюров, ни укоров. Лишь боль невыносимая была. Другая боль давно б уже прошла, А этой боли скоро будет сорок. Но снова забегаю в вперед... Так что же с капитаном нашим было! Ту боль тогда другая заглушила. Воль всей страны — шел сорок Морской ёукснр стал грознЯ*^- - ^ кораблем, Хотя грозы, по правде, было в нем: Два спаренных пехотных пулемета... Но иаиввисть и мужество — они Веек в миро пушек стоили’ одни И были самой главной силой флота. И есть еще такав же от сына., И капитану кажется, что вновь Не боль в уставшем сердце, а любовь! Лишь перед смертью мне сказана нупся из разлуки т Хоть этого, я понимаю, мало!» Нет, не в упрек вам, жены моряков Мои советы... Мы за вас спокойны. Вы нашей веры и любви достойны. Достойны наших песен и стихов. А впрочем, и ее судить не мне. Есть капитан, есть свет в его окне, И боль свою он сам, без нас, остудит.. Н хочется вскочить мне, закричав. Что часто нет у нас на >то прав, А мы кого-то судим, судим, судим-.. верит И сердце напитана не сдает. И хочется ему, чтоб никогда Их но коснулась глупав беда, Чтоб их ие за шевроны полюбили. И он уверен: будет только так! И пусть им отсчитает в жизни лаг Все до одной назначенные мили. Чтоб если уж поэт, так был поэтом, Чтоб если уж морвк, то моряком1 к мы порой совсем не так живем. Довольствуась лишь отраженным слотом. Но не сочтите, что учу я вас. Да, это верно: сами разберемся... Ну, а теперь, пожалуйста, вернемся В неначатый по существу рассказ. Год тридцать пятый. Траверз Кильдина. Кильдин — окаменевшая воина. А боцман уверяет, что живая. Он достает из кошелька пятак... «Ну ладно, ладно! Значит, надо так, Примета есть поморская такая...» И были самой главмой силой флота» Живые помнят, как прибой алел. Когда из тел, своих горячих тел. Мост наводили, чтоб прошла пехота. Живые помнят, мертвые молчат. И капитан им шепчет виновато: кУж так судьба придумала, ребята...» как будто перед ними виноват. Что жить остапся, что пришел с войны... Ночь в Мурманске. Тяжелый плеск волны. Гудкй"над рейдом. Тихий лунный свет. Волшебный снег. Неясная тревога. Не спится капитану. Курит много. Й я курю... Не пишется сонет... Все до одной назначенные мили Прошел и он... Заслуженный почет! Но что в нем проку! И старик встает — Врачи его напрасно уложили. Идет старик, шаги его легки Навстречу ветру, быстро, не сутулясь. Не замечая, не считая улиц, Идет старик, как ходят моряки. И рядом сын... «Не отставай, сынок! Путь в мужество нелегок и далек. Но для тебя пути иного нет...» С причала на волну упала тень, И в море начался рабочий день, И я последний дописал сонет. А мы кого-то судим, судим, судим, В чужие жизни пезем, как в свой, И пошлые квартирные бои Изматывают душу многим людям. Но вновь я отвлекаюсь — вот беда.. В том старом доме, что снести бы стоит, Живут теперь и крепко дружат двое, Идут семидесятые года... И снова заседает исполком: Давно снести бы надо этот дом. Но есть одна серьезная причина. О ней не надо много говорить: Примета есть поморская такая» Но видно было мало пятака: Не стало в этом рейсе старика. Его настигла в море смерть земная Сухие губы были горячи. И я курю... Не пишется сонет... Вы слышите, ровесники-мужчины! шщ ms® Фотоэтюды Б. Щукина ЗАПОЛЯРНЫЕ ПЕЙЗАЖИ * I я в К