Рыбный Мурман. 1972 г. Июль.

Р о * Е. Вайнбир С С О Р ОЧЕРК ЖИЗНИ ЗАСЛУЖЕННОГО ДЕЯТЕЛЯ НАУКИ РСФСР, ДОКТОРА ТЕХНИЧЕСКИХ НАУК, ПРОФЕССОРА Ф. И. БАРАНОВА. Н Е УВЕРЕН, что профессор, будь он жив, одобрил бы мое намере­ ние писать о нем очерк. Известен случай, когда корреспон­ дент одной почтенной столичной газеты, преследуя примерно такую же цель, не мог ее осуществить, так как профес- сор заявил ему следующее: — Личность я не столь светлая, что­ бы обо мне писать очерки. И вообще, • дело это весьма неблагодарное, браться за него не советую. И все же я должен рассказать вам о моем профессоре, хотя, честна гово­ ря, испытываю такое чувство, будто предстоит мне взобраться на огром­ ную гору, снежная вершина которой сверкает где-то там, высоко, в облаках... Хватит ли сил?.. * г Впервые увидел я Федора Ильича Ба­ ранова в 1944 году. Поднимался по ин­ ститутской лестнице ссутулившийся, на- супленый, погруженный в какие-то свои мысли человек. Темно-синий морской китель, сапоги с высокими голенищами делали его по­ хожим на старого, видавшего виды шкипера. Это впечатление усиливалось жестковатым абрисом лица, густыми пучками бровей и глазами, в которых смешивались синие и зеленые краски холодного осеннего моря. Профессор показался мне каким-то обозленным, колючим. В 23 года мы легко и быстро выно­ сим приговоры. «Мизантроп», — решил я про себя, но опрометчивость этого моего определения стала очевидна уже после первой лекции Федора Ильича, когда я как-то сразу ощутил большую интеллигентность этого человека, уви- делАего глаза, в которых уже не было подсмотренной мною на институтской лестнице насупленности, обращенно­ сти внутрь, • себя, а была мысль, иду­ щая к вам... И не было в этой мысли излишней навязчивости,, выражалась она точными словами, голосом негромким, чуть сипловатым, без" модуляций. И вот еще что запомнилось мне от той пер­ вой лекции: испачканные в мелу пальцы профессора — длинные, очень красивой формы, какие бывают у пианистов и скрипачей. С'. В дальнейшем я не раз убеждался, что люди, впервые увидевшие профес­ сора, впадали"! такую же ошибку, как и я , Увы, он не относился к числу тех, кто покоряет «с первого взгляда», хотя незаурядность его' воспринималась сра­ зу. Он как-то совсем не умел «себя1по­ дать». Выражению его лица преимуще­ ственно была присуща какая-то озабо­ ченность, переходящая в хмурость, и это часто сбйвало^ с толку людей: он казался им человеком неприветливым. Но мы-то, студенты факультета пром- рыболовства, хорошо знали своего про­ фессора. Мы, например, знали, что на экзаменах он чуть-чуть завышает балл (теперь уже можно об этом говорить), что зрелище «тонущего» студента -было для него мучительным, и он, как пра- . вило, наводящими вопросами вытягивал его на спасительный берег. Однажды профессор прибежал в ин­ ститут к самому звонку. Это было ЧП, так как он всегда приходил заблаговре­ менно и вообще никогда и никуда не опаздывал. — Чуть на опоздал из-за этой про­ клятой кошки, — бросил он на ходу ассистентам и поспешно ушел читать лекцию. ■ От ассистентов мы и узнали о слу­ чившемся. В вентиляционной трубе его дома, попав туда с крыши, очутилась чья-то кошка. Она бродила там в по­ темках и отчаянно мяукала. Профессор ее спасал. Для этого ему пришлось, приставив к стене ■ спальне лестницу, взломать решетку отдушины, . в затем долго и упорно кричать , в амбразуру «кис-кис-кис-кис». Звал он ; кошку до тех пор, пока в темных недрах отдуши-. ны не засветились зеленые . кошачьи глаза, а потом из амбразуры показа­ лась голова кошки. Профессор схватил ее за голову и таким манером извлек наружу. Вспг эта-то операция по спасе­ нию кошки чуть не явилась причиной его опоздания на лекцию. Помню, как-то во время экзаменов подобрал он на полу кем-то обронен­ ную шпаргалку — узкую, складываю­ щуюся гармошкой полоску фотобумаги с отпечатанными на ней.формулами. .. . Долго разглядывал ее у окна, а потом задумчиво произнес: — Да-а-а, нынешним студентам неве­ роятно повезло. Они живут в век бур­ ного развития фототехники. А нам, сту­ дентам Санкт-Петербургского политех­ нического, приходилось шпаргалки пи­ сать от руки, на простой бумаге. Зави­ дую вам! *— и как-то очень неожидан­ но в глазах профессора запрыгали озорные огоньки. Предполагаю, что профессор тогда возвел на себя напраслину. Вряд ли он, способный студент кораблестроительно­ го отделения политехнического институ­ та, ученик и любимец выдающегося математиками корабела Алексея Нико­ лаевича Крылова — вряд ли он искал когда-либо спасение в шпаргалке... Од­ нако ручаться, что такого-грехопадения не было, тоже нельзя... Во всяком случае доподлинно изве­ стно, что студент Федор Баранов в 1909 году блестяще защитил дипломную ра­ боту «Приложение теории жироскопа Шлика к случаю качки парохода «Силь- вана». Перед молодым инженером от­ крывалось много дорог (морских инже­ неров в то время в России было мало). Эти дороги вели на судостроительные верфи, на судоремонтные заводы, в па­ роходные компании, в проектные кон­ торы, но — что за странный, неожидан­ ный поворот судьбы! — вскоре мы ви­ дим его в должности специалиста по рыболовству Департамента Земледелия. Однако так ли уж и странный, так ли уж и неожиданный был этот поворот в судьбе Баранова? Детские годы его прошли в городе, где встречаются Волга с Окой,— в Ниж­ нем Новгороде. Учеба в гимназии дава­ лась легко (память у него была прекрас­ ная, схватывал он все «на лету»), оста­ валось много свободного времени. А вокруг — речное приволье, сверкающие плесы, голубизна воды, переходящая в Голубизну неба. Увлечение рыбной ловлей—самая ранняя страсть Баранова, и не отпускала она его всю жизнь... Мальчик не просто увлекается рыбал­ кой, а делает-это с завидной для взрос­ лых основательностью. Он выписывает «Вестник русского союза рыболовов- удильщиков». Он знает почти наизусть «Записки об ужении рыбы» Аксакова. Он прочитал от первой до последней строчки «Рыбы России» Сабанеева. Все, что нужно для рыбной ловли, он дела­ ет только своими руками. Много лет спустя он напишет: «...Я, делал-удили­ ща, катушки, блесны, гнул крючки, вил и плел лесы, научился вязать сети. Я почти ничего не покупал —■не из жад­ ности: я не жалел денег.на покупку ин­ струментов и материалов, но не поку­ пал то, что можно было — и интерес­ но было —- сделать самому. И эта за­ кваска самоучки, желающего все понять своим умом и все сделать, самому, осталась у меня на всю жизнь». «Все понять своим умом»... Если бы у Баранова был фамильный герб, то именно этот девиз надо было бы вы­ сечь на нем. И вот тогда, еще в детские годы, ма­ стерил ли он жерлицу, гнул ли из ото­ жженной швейной иголки крючок, гля­ дел ли на пружинисто изгибающееся удилище — у него рождались вопросы, на которые книги по любительскому рыболовству, носившие описательный характер, ответа не давали. В институ­ те мысль его исподволь возвращалась к этим вопросам. Он изучал законы со­ противления воды движению судна и тут же задумывался над приложением этих законов к закидному -неводу. Он постигал закон механического подобия Фруда и тут же «примеривал» его к сет­ ным конструкциям. Он чертил масштаб Бонжана, строил диаграммы кренящих моментов, а перед глазами трепетала в толще воды, принимала причудливые формы сеть — нервный и чуткий орга­ низм, которой живет по своим законам, управляется" неведомыми■силами. И чем .чаще мысль его .возвращалась к этим вопросам, тем больше он убеж­ дался, что^ заглядывает в темную безд­ ну. Но этот угловатый, кряжистый па- . рень в студенческой куртке относился как раз к той породе людей, которых темная бездна не пугает, а, наоборот, манит, притягйваёт к себе... Вспомните его слова: «Все понять своим умом...» Молодой чиновник Департамента Зёмг леделия оказался человеком непосед­ ливым. Стол его, как правило, пустовал. Месяцами пропадал Баранов на рыбо­ ловных тонях Каспия, Волги, Оки, Невы, Финского залива. Трудно было представить себе, что этот забуревший от солнца и ветра ры­ бак в соломенной шляпе (фуражка с ве­ домственной кокардой была спрятана в чемодан), в синей сатиновой косово­ ротке, выгоревшей на спине под'луча­ ми солнца добела, в закатанных выше колен парусиновых брюках — морской инженер, ученик великого Крылова. Вместе с рыбаками забивал он гунде- ры, сноровисто вязал игличкой сети, тянул закидные невода, натужно вдав­ ливал в береговой грунт пятной кол, наживлял яруса, навешивал ставные се­ ти... Вместе с рыбаками радовался хо­ рошему улову и огорчался, когда тя­ нули «пустышку». А ночью, в дощатом рыбацком стане, наполненном храпом смертельно усталых людей, пропитан­ ном запахами пота, рыбы и морских во­ дорослей, еще долго мигала подслепо- взтая керосиновая лампа, и при ее не­ верном свете Баранов записывал и за­ рисовывал все то, что в ближайшие го­ ды выплеснется из его блокнотов и превратится в фундаментальные, пре­ красно иллюстрированные печатные труды — «Материалы к познанию рус­ ского рыболовства», за которые Рос­ сийское общество рыболовства и охоты присудило ему золотую медаль со сле­ дующей знаменательной формулиров­ кой: «Примененный . Ф . И. Барановым новый метод дает возможность научно обосновать некоторые технические при­ емы, выработанные рыбаками бессозна­ тельно, путем векового опыта, и облег­ чает совершенно сознательное констру­ ирование того или иного образца рыбо­ ловных орудий». Большая инженерно-математическая эрудиция, глубина и широта его позна­ ний были столь очевидны, что в 1915 году Баранов, в возрасте 29 лет, был избран профессором Московской сель­ скохозяйственной академии по кафедре промышленного рыболовства. Годы, годы, годы... Несутся они, как вода в стремнине — попробуй, остано­ ви их! Как жаль, что «спринтерская» дистан­ ция газетного очерка не позволяет рас­ сказать о многом... О том, как ветры Октябрьской революции ворвались в ти­ хие зеленые улочки Петровско-Разу­ мовского, в учебные - аудитории сель­ скохозяйственной академии, всколыхну­ ли жизнь будущей Тимирязевки, выдули из нее вековую академическую пыль... О тОм, как на подмосковных озерах Круглом и Биссеровом ставил ученый свои уникальные опыты, забывая о сне и еде... Разве расскажешь в газетном очерке о трудных поисках ученого, о тяжелой, изнурительной работе мозга, о сложнейшем процессе превращения зыбких гипотез в стройную цепь най­ денных закономерностей? Он был великий труженик, мой про­ фессор. Он создал науку там, где ее совсем не было. Он начинал с нулевой отметки, с закладки фундамэнтэ. У не­ го много последователей, но — ни од­ ного предшественника. Если бы в нача­ ле нашего века кто-нибудь предсказал, что в недалеком будущем орудия ры­ боловства будут так же рассчитывать и проектировать, как мосты, как башни, как паровозы, такого прорицателя на­ звали бы утопистом. Баранов превра­ тил утопию в реальность: он создал науку об орудиях рыболовства. Он пер­ вым показал и доказал, что орудия ры­ боловства это сложнейшие инженерг ные сооружения. Он первый на нашей планете взглянул на ооудия лова сквозь призму математического анализа. Сложен расчет самолета или кораб­ ля, плотины или подъемного крана? Да, сложен. . j Но все эти механизмы и сооружения с 'остоят.из жестких конструкций, и фор­ ма их'.в .процессе эксплуатаций остается неизменной. ' Задавшись формой, конструктор во­ площает ее в^ чертеже, а' затем строи­ тель — в натуре. А как перенести заданную форму.на натуру, если «стройматериалом» .кон­ струкции является ’гибкая „нить, чутцо реагирующая^ на малейший силовой импульс? Чтоб, постигнуть сложность за­ дачи, надо увидеть,Надо увидеть соб­ ственными глазами, как с кормы про­ мыслового судна стремительно уносится в море ■ кошельковый невод (длина 800 метров, высота 160 метров,' вес 20 тонн), как мечется в гигантской сетт ной чаще, стянутой книзу наподобие ки­ сета, стотонный рыбрый косяк, как ищет Федор Ильич БАРАНОВ. ** он хотя бы малую щель в этой чудо­ вищной капроновой паутине, как.тщится он притопить верхнюю подбору, чтобы уйти на морское приволье от кошмара смерти... Надо увидеть выскакивающий свечой из морских пучин траловый ме­ шок с дв&дцатитонным уловом * розо­ вого морского окуня... Надо хо- • тя бы мысленно представить себе, как там, в зеленом -полумраке, движется с разверстой пастью трал, (эта «пасть» свободно может проглотить: несколько автобусов), как дрейфует в толще воды ' трехкилометровый порядок жаберных' сетей, как содрогаются* от * пр)4>ойвой волны стенки ставного невода... t * Представьте себе любое орудие лова в действии,' в работе... Немного вообра­ жения — и увидите, как там, в мглистых нептуньих «чертогах, живет - и дышит сеть, как напрягается она под напором встречных потоков, как терзают ее под^. водные речения, как рвут ее в разные стороны буи, грузила, распорные доски, подъемные ; щиты,, стяжные троаи, как . извивается сеть, как сжимается и растя­ гивается она,; непрерывно, меняя фор­ му свою в. пространстве. Какие законы властвуют здесь?.. Где здесь следствие, а где причина?.. Баранов первым проник в мир этих сложных явлений. Он установил приро­ ду сил, действующих на орудия лова, на каждую ячейку сетного полотна,; нашвл значение и -направление этих еип/Чы- вел формулы для их определения, на­ шел связи между изменчивой в процес­ се эксплуатации формой сетных конст­ рукций и внешними силами. ■> Установив закономерности, он создал научную теорию всех основных видов рыболовства, теорию расчета орудий лова на прочность* теорию кройки и посадки сетного полотна. Опираясь на созданную теорию,-: он разработал конкретные методы проек­ тирования и постройки орудий - лоса, установил основные принципы техники промысла, определил главные направ­ ления механизации различных видов лова, заложил .основы сетеснэсгздго материаловедения. Все это он изложил . в капитаяь«м* своих трудах — «Теории и расчете ору- .дий рыболовства» и «Технике промыш­ ленного рыболовства». Кажется, • Пьер Буасье сказал: «Пре­ делы наук лоходят на горизонт: чем ближе подходят к ним,- тем более они отодвигаются». Всю жизнь Баранов ви­ дел перед софой этот манящий горизонт и шел ;к нему... Шел к нему не qo ков­ ровой дорожре. Шел по трудным до­ рогам, а временами совсем по . бездо­ рожью, но цлел, лада*?, поднимался и опять шел, а горизонт все отодвигался.^ Наверное, .если 4бы он дошел др ;гори­ зонта и лр:*коснулся к .нему, то насту­ пила бы'смерть, не фиэиолота^ом*^ конечно, а духовная, интеллек^м « Е$»; И в этом постоянном устремм^ши t к своему горизонту был весы SygMWi. Может, именно поэтому он так фортепианном переложении Листа «Веч­ ное, движение», так * светлел, озарялся, когда слушал изумительную «Аппассио- ‘ нату»... : (Окончание следует). j