Рыбный Мурман. 1965 г. Март.

Посвящается капитану тралового флота коммунисту Сергею Михайловичу Чернову I. Юность — это песня сильных, Солнца жаждущих людей, Песня дней, летящих в сини, Словно стая журавлей; Юность — дальняя дорога, Что тебя с собой зовет И ведет через отроги, Через топи и пороги В мир заоблачных высот, . Одного влечет делянка, Вздохи леса и пилы, ‘ А других — станок, вагранка, Зев разорванной скалы, Где земную силу люди Просто черпают ковшом, И она служить им будет В вешнем звоне наших буден, В ритме бурном трудовом. Только нашего героя Не пленили с юных лет Ни грома могучих строек, Ни цехов горячих свет, Ни полей родных просторы, Что в оправе золотой, И ни высям, ни моторам Не владеть его душой. Ведь мечта Чернова — море. Бьет волна, кипит волна. В диком грохоте и споре Даль уходит, холодна, К ледникам, туманам серым, Может быть, в объятья вьюг, Море Баренцево. Север. ~ Где ты там, Полярный круг? За бортом улегся тяжко Вал белесо-голубой. Грудь морская под тельняшкой Ходит мощною волной. Над лихой морской купелью — Света, тени кутерьма... И летела к ясной цели Юность парня сквозь шторма. II. Годы чайками остались За кормою далеко, А Чернов, как и мечтал он, Стал заправских* рыбаком. Круглолиц, плечист, напорист, Волос легок, словно дым. С рыбаком любым поспорит И не только с молодым. ^.Спит волна. За рыбоделом — Худощавый и «медведь» В робе жесткой, серо-белой... Интересно поглядеть, Как же этот грузный парень, Не нагонит ли тоску, Не смешон ли будет в паре... — Ну-ка, хлопцы, за треску! Замелькали рыбьи тушки, Лишь засольщик успевай. Делу время, не в игрушки Здесь играют. Урожаи Убирают люди споро. Только как-то странно ведь... Замечательную скорость щ Взял не кто-нибудь—«медведь». И, гордясь победой друга, Худощавый произнес: — Это шкерочная вьюга, А не палубный матрос! А рыбмастер тушку вертит: — Хороша Проворный, черт! Верьте там или не верьте — Обработка первый сорт. И не мыслю я иного: Быть рыбмастером Чернову. Но тралмейстер смотрит косо: Плохо знаешь ты матроса. — Почему, скажи-ка, четкр Нынче с самого утра Так работает лебедка, Мечут кольца ваера? Потому что в штиль и ветер Не скулит в руках тоска У такого рыбака. Как барометр, чуток вентиль... Нет,. Чернов выходит в люди: Командиром трала будет. Ш . Но друзья не угадали, На какой крутой волне Унесут Чернова дали К той неведомой стране, Что зовут: «Судьба морская», Труд рыбацкий. С ним сравнится Разве что тяжелый бой. В диком шторме он родится, Снежной кипенью гордится, Как солдат передовой. Перед ним ветра немеют. Прямо скажем, и не зря: Наизнанку он сумеет За день вывернуть моря, Тайники глубин откроет, Людям нужно их добро: Малахит, багрец с искрою И живое серебро. Труд рыбацкий, шторм суровый, Волн раскатистых каприз, В душу штурмана Чернова Бурной музыкой влились, Научили на просторе * (Синь-дороги не легки!) В непроглядной толще моря Видеть кружево трески; Посылать в эфир: «В квадрате Восемнадцать тридцать семь На неделю рыбы хватит Всем, всем, всем...» Пусть идут надежным курсом, Ждет их здесь большой улов, Рыбаки «Невы», «Шенкурска», «Достоевский» и «Лесков». Ведь победа .коллектива, Отступил перед мечтой? Может, аыпил где-то лишку, Что в вспомнить престо ср*м, . И повел себя мальчишкой, И устроил тарарам? Нет, такого не случалось, Быть такого не могло. Просто в душу с криком чаек Что-то тяжкое вошло. Прочитал Сергей в газете... Брови светлые поднял: «Разыгрался встречный ветер — Сильно траловый отстал». А судов отставших, право, Сотня, целая держава.^ И опять средь них, постой, Бедолага сто шестой. Был он раз на судне этом. Забегал к друзьям тогда. . — Пашем море... — Нервы треплем. — В тралах камни да вода. — Капитан негодный, что-ли?' — Мало съел рыбацкой соли. — Нам такого бы, как ты. % Вот прислали «студня». — Чай, хватает маяты На своей посудине... С той поры не знал покоя Старший штурман. Думал вслух: «Нерешительный какой я... Мадг от мыслей, верно, вспух...» Мысль одна Сергея мучит, День и ночь сознанье гложет; В трудовой морской ятэяе Экипаж семьею стал. Коммунисты с полуслова Верно поняли Чернова. На РТ — давно бы надо! — Навести морской порядок. — Тем, кому корабль в утеху, Кто теряет к морю вкус. Предлагаем, и без смеха, Изменить отныне курс. На собранье коллектива Шел горячий разговор. Подсыпали нерадивым. Выметали пыль и сор. Золотухин, Хазов, Гетров Были списаны. Пора! Так всегда при свежем ветре Улетает мошкара. * • • . У Копытовской ловили Наши средние суда. За кормой копила мили Темно-серая вода. Только рыба вдруг пропала, Не найдешь ее никак. — Показаний очень мало — Ултгэнул совсем косяк. Разговор в салоне шумный: — Наш старшой-то больно умный... — Не согласен загорать я Целый день в одном квадрате! — Да и я за перебежку... Капитан, скосил глаза: Он, Чернов, всегда ей рад, Выше личных звезд, счастливых, И дороже во сто крат. ...Рыбный порт. Суда и крапы Тени бросили в залив. Поглощает вечер ранний Звуки моря и земли. Фонари зажглись на мачтах, Посылая дружно вверх, К звездам, что уже маячат, Разноцветный фейерверк. У причала море дышит, Не грозится, не ревет. Вдруг Чернов сквозь шум услышал: «— Ты, Михалыч?» «Кто зовет?» — Несмеянов? Что-то быстро Обернулся... Как улов? — Полный груз... — Не рейс, а выстрел! — Похвалил дружка Чернов. — Постигал твою науку...- Ну, медведь, полегче руку!.. Сделал страшную гримасу, Но улыбкой тут же стер. — Здоровеешь час от часу. — Ошибаешься, дублер. Килограммов десять сбросил... Не на пользу мне причал. Порет дождь, худая осень... Как лунатик, по ночам. — Доконает мореходка... Отощаешь, как селедка. — Похудеем — не умрем... Лишний груз трески возьмем. — Шутишь все? — Легко живется... Но дублер отлично знал, Что Чернов не признается, Он по судну тосковал. Сдаст экзамен — и мальчишкой В рыбный порт бежит скорей. Корабли — морские книжки Лишь с печаткой якорей. Море шлет ему поклоны Через штормы, холода. Соль крови и волн зеленых Их сроднила навсегда. IV. Победив в сиренном споре, К голубой ковша черте Подошел посланец моря — . Царь глубин, БМРТ. И Чернов его увидел. «Ярославль»?.. Не узнаешь? Как дела?; Какие виды? Вообще-то, как живешь?» Тот мигнул зеленым глазом: «Подожди, не все, мол; сразу». В голове вопросов груда. Ведь корабль вчерашний твой. Год какой всего отсюда Перешел на сто шестой. На РТ? Да что-то странно.., Было бы менять на что! Не сошелся с капитаном? П О Э М А * Нынче на благополучном Корабле он жить не может, Нынче *гам он быть обязан, Средь ребят и злых и славных. Он одной судьбою связан, ®н помочь друзьям обязан В жнзнь войти Дорогой главной. Кремень — воля коммуниста, Кровь, как пламя, горяча, Он живет, В труде неистов, По заветам Ильича; Ои плечом сдвигает горы, Петому что с ним народ, Мощь его, его опора, С*ет, нацеленный вперед. Города он и плотины Воздвигает каждый день, Крушит мрак и зло, рутину, Счастье стро># для людей. Вспять, в пески, напрм»л реки, К Марсу вестника послал. За улыбку человека Он всего б себя отдал. Путь его из славы сот*аи, Бурей выведен в века. Он несет народам солнце По заданию ЦК. Нелегко пришлось Чернову (Он давал отчет вполне) На дряхлеющем, хоть новом, Отстающем корабле. В сердце ныло и штормило: Нет чего-то — волком вой. Будто бы с твоею милой Под окном прошел другой, Будто бы в ревнивом раже Не заметил и пропажи, А теперь, не делай вид! Все равно душа болит. Думы горьки и крылаты: «Как же там его ребята?!» Только некогда копаться В сложных чувствах. Спущен план. Можно так в хвосте остаться... Значит, думай, капитан. Дисциплина экипажа Не годится никуда. Вот она и есть пропажа, У себя в кармане кража. Где ж ты, совесть — правды стража, Для иных людей — узда?! «Разбудить ее, Иначе Нам не справиться с задачей», — Говорил Чернов себе Да и всей своей судьбе. Разбудить ее, Да так, чтоб Каждый взгляд блеснул, - как сталЬ| — Отправляйся и не мешкай, А корабль не стрекоза! Показанья эхолота?.. Так... вот где-то здесь косяк... Увеличить обороты — Доски «брюхами» скользят. В горле — ком у командиров. Разрешите, мол, идти? «Посмотри, какой задира, А ведь нет*и тридцати...» Рейс прошел довольно гладко. Капитан не отступил. Шторм ощерился зубатхой, Но косяк не зацепил. On успел с матросским шумом Перейти в прохладу трюмов. Рулевой матрос и штурман Увидали в первый раз За весь рейс морского штурма Цвет больших Чернове*»* глаз ...Синий свет, — Нашлась пропажа! — Лился в душу экипажа. V I i ’ Рлаэ продрал маяк и скрылся: -Одолел совсем туман. У локатора склонился С тяжкой думой капитан. Индикаторная- стрелка — Световой круговорот — Задрожала мелко-мелко, Расчищая путь вперед Кораблю и мыслям новым Беспокойного Чернова. Капитана совесть мучит, День и ночь сознанье гложет: На своем, благополучном, Корабле он жить не может. Нынче там он быть обязан, Средь ребят и злых и славных, Что отстали, Что увязли. Кто же им помочь обязан В жизнь войти дорогой главной?! Снова мутит душу сводка: «Пионер» застрял — «двухсотка» Время мчит, а в трюмах — крохи: У соседей плохо дело. Волны — экипажа вздохи , Глубиною в три недели. «А у нас, берем свое мы, — . Полногрузные подъемы...» Капитан на мостик вышел. 1 За грядой тумана — эори. •Весь эфир морзянкой вышит, Призывающим узором. ; Заглянул в радиорубку. ! Взгляд что луч — на взводе первы. На плечо радиста руку: ’— «Передай-ка «Пионеру»: «Ждем... Решим, как лучше... • вместе. Своего пошлем тралмейстера», Не туман, а горы ваты! «Не поможет, поздновато!» Дикий иерд свистит ному-то, "Ванты лед сжимает зябкий. Мозг тревогами опутай, К*х ветрами писк мерзянки. Д и каютах разговоры Корабельные, глухие... * — Наш Чернея уходит еиоро... — На кого же нас-то минет? — И опять пойдут пролеаы. Только в люди, было, вышли,— Занялись басы в столевой. — Нет, Сергей у нас не лишний. \И сказал матрос Неплющев: — Я считаю так, ребята, Он ухолит к отстающим, Как и к нам пришел когда-то. Значит... — Значит, будет хуже... Нам самим Михалыч нужен. — Ну и собственник! — Скажите... — Индивидуальный житель. Смех в ответ — урок суровый. Даст «добро» народ Чернову. Гривы волн, змеясь, шипели* В эоревой теснясь дупел*. Мили розовые Стыли, Дали Чайками кричали. А в холодном поднебесье . Зарождалась где-то песня. Кровь нещадно бучтонала, ' Озорные молоточки Выбивали: — «Ма-ло... Ма ле...» И и вискам тире ли, точки Сердце чаще посылало. Неотвязны цифры сводки: «Мало рыбы у «двухсотииэЬ В этой внутренней морзянке ' Капитана воля зрела, И затягивались ранки, Радость обшая звенела, Будто пчелка спозаранку. В этих точках-молоточках Пробивалась жизни сила, Как в молоденьких листочках Изумруды хлорофилла. V II. W — з и На Курилах, Джорджес-бан<ке, У тяньцзиньских желтых «ед, На фиордовых «стоянках» И сиреневых делянках Море носит пеени склянни, Водит звонкий хоровод. В песнях этих — Блестки света, Злая тень седых веяев, < Синих глаз твоих раееветзд . Тичий вздох Земли-м&йеты», Голос славы рыбаков. :• В песнях юных, ВеЧ 1 Ю новых, Впрочем, что же их дрезяеМ Море славит Маклаковых, Емельяновых, Шаньковых, Городнлових, Чернов»» — Рыбаков-бегатырей. Тех, кто мужеством и «еле* Гасят шторма грозный- ход, Тех, нему седое море, Тех, кому родное море В сние-розовом преетере, В черно-бешеном просторе Все богатства отдает И поет: Я точу громады-скалы И нисколько не устало. На моей спине крутой Отдохнет корабль любой. В голубых кладовых тайных У меня сокровищ тьма. На глубинах обитает Щедрость — матушка сама. У нее кораллов горы, Им цены и счету нет. Разноцветные узоры Вяжут рыбы тыщи лет. Безголосый бродит ветер, Обречен на немоту. Жемчуга и «звезды» светят, Освещая темноту. Все дары глубин чудесных, Все сокровища отдам Тем, Кто в сердце носит пееме — Сильным, Смелым... Это вам, Кто с годами не стареет, Выпив мужества глоте*, Кто в груди своей лелеет Счастья общего цветои. Голубой дорогой светлой, Рассекая солнцеплес, . Шел и грозно спорил с ветроы «Пионер» — стальной матрос. Горизонт открылся чистый, Уходила вдаль земля. Билось сердце коммуниста В каждом вздохе корабля. Е. БОРОДИН. I <1 • ! » («