Рыбный Мурман. 1960 г. Июль.

Завоевание моря 1. Поморы Много веков назад В поисках зверя и рыбы На побережье, В царство медвежье, Новый хозяин прибыл. Был он вынослив, упорен, Крепок смекалкой народною... Низко висело над морем Небо — и летом холодное. Смело поморы вышли В море, навстречу волнам. Жизнью рискуя, Рыбу морскую Брали в труде упорном. Море, не знавшее невода, Бурно дышало, разгневанно, Горькой слюною плевалось В звонкий рыбацкий парус. Шторм налетал порою, Вспенивал море, взьерошивал. Веслами, волны роя, Люди не ждали хорошего. Фыркая в брызгах соленых, Мальчики рядом со взрослыми Сколько хватало силенок Дружно работали веслами. С каждым гребком хоть на волос Двигалась лодка упорно. Сила людская боролась С мощью свирепого шторма. К берегу, к берегу, к берегу! В пене, кипеньи, брызгах! Буря лихая словно стихает... Вот уж и бухта близко! Чайка вдали пролетала... Скрылась... за нею другая... Словно флажочек белый! Море, знать, мир предлагает! Но не всегда удавалось Людям волну переспорить. Часто рыбацкий парус Навеки скрывался в море. 2. Впередсмотрящий Впередсмотрящий — это тот моряк, Кто зорко смотрит сквозь туман и мрак. Кто даст сигнал, что надо отвернуть, Когда опасность преграждает путь. Он видит дальше и верней других, И можно плыть, корабль не погубив. Пускай BOJAia встает крутой стеной И хлещет ветер пылью ледяной. Не жмурятся, туман и тьму сверля, Не ошибутся очи корабля! И в каждом трудном деле люди есть, Которым выпадает эта честь: Увидеть то, всегда смотря вперед, Что далеко не всякий разберет! Наш Мурман был лет шестьдесят назад Учеными под наблюденье взят. Тогда Кннпович — так звался один— Работою у них руководил, На севере, возможность угадав Рыбачить тралом, на больших судах. И вот был спущен в море первый трал, Он раз за разом много рыбы брал. Казалось бы, уже с тех самых пор Покончить мог с лишеньями помор! Пускай бы мощный промысловый флот Работал дни и ночи напролет. Чтоб все поморы перейти могли С лодчонок на большие корабли. Но царскими дельцами тех времен Был план такой отвергнут, заклеймен. Они не ждали пользы никакой От Мурмана — окраины глухой. «Что? Земли дикарей и каторжан?» Книповича никто не поддержал. И Мурман наш большого корабля Не видел до победы Октября. 3. Норабль-завод По морю плывет Туманом обвит Огромный завод, Дымит и гудит. Работа на нем Идет без помех И ночью, и днем У ста человек. И каждый влюблен . В плавучий завод, Его кораблем Родимым зовет. А разве не так? Завод — и корабль! И каждый моряк Упорен и храбр. И каждый решил Трудиться за трех, И много машин В работу запрег. Лебедка гудит! Как змеи, скользят Два троса тугих, Уходят назад... И трал, приоткрыв Огромнейший рот, В атаку на рыб По грунту ползет. Удачно прошел — Весь рыбой расперт! И, как ни тяжел, Поднимут на борт. Улов этот — приз, Награда для всех. Столкнут его вниз, В разделочный цех. Там рокот машин, Там чисто, светло... . Лиш\> час с небольшим Всего истекло — Богатый улов Разделан, промыт, Треска без голов В коробках лежит. Затем попадает На лютый мороз! Застынет, как лед — Аж иней нарос! А холод такой Всегда под рукой: В машинах сама Хлопочет зима. Хоть вместе, хоть врозь Всю рыбу морозь, Чтоб лучший товар Завод выдавал. Завод? Да, завод! Огромный завод По морю плывет, С собою зовет! К. КОНСТАНТИНОВ, стар­ ший научный сотрудник ПИНРО. Справа по курсу — айсберг! Фото Н. Тетерюка, третьего помощника капитана траулера «Некрасов». Раиса МУСС. Будущий моряк, цветов любитель... Фотоэтюд А. Трушина. Д о м Вчера малыш мой непослушный Домой явился весь в слезах. Он строил дом, а брат разрушил И не зачем-нибудь, а так. Не разберешь в ребячьей ссоре Порой, кто прав, но в этот раз О настоящем детском горе Сказал мне взгляд сыновьих глаз. Не слушая расспросов строгих, От слез не видя ничего, Стоял мальчишка на пороге Большого дома своего, Не ведая, что в громе пушек, В огне бомбежек и атак Когда-то был тот дом разрушен Фашистской бомбой — просто так!., И рядом, плачу женщин вторя, От слез не видя ничего, Стоял малыш в недетском горе — Отец мальчишки моего. О том, что были в мире грозы, Не знают дети до поры. И рады мы, что эти слезы Не от беды, — из-за игры. — Разрушен дом? — отец сурово Взглянул из-под густых бровей: — Ну что ж, сумей построить новый И защитить его сумей! Страшная тресковая голова Удивительно, право, до чего все-таки мало знают о наших се­ верных промыслах в центральной России. Чуть с Кольского полу­ острова съехал и, пожалуйста. — ничего не понимают, что ловим, чем ловим, какой ценой достают­ ся нашим рыбакам большие уло­ вы. В этом я крепко убедился. Как в отпуск поеду, в санаторий какой, или куда в деревню, столь­ ко разговоров наслушаюсь! Ин­ тересуются, конечно, расспраши­ вают, вопросов задают много, иной раз таких, что не знаешь, то ли сердиться, то ли смеяться. Что знаю, конечно, поясню, но верят, видно, не всегда, а когда про наши большие траулеры рас­ сказываю, иной раз замечал, ус­ мехаются и на лице написано: «Ох, и здоров же врать, старый хрен, не иначе разыгрывает нас». Оно обидно, но понятно. Дру­ гой за всю жизнь моря и не ви­ дел, а на курорт приедет к Чер­ ному морю и о наших траулерах судит по тем рыбацким шаландам и катерам, которые мимо пляжа тянутся. А покажется черномор­ ский СРТ, так это по-ихнему уже большой рыболовный «пароход». Я им фотографию нашего «Пушкина» показываю — плечами жмут. «Это, — говорят, — пасса­ жирский, наверное». Вот и тол­ куй. Года два назад мне пришлось на пляже целую лекцию органи­ зовать. В это утро на завтрак в санатории среди прочих блюд бы­ ла и соленая треска с гарниром, ну и разговорилась наша компа­ ния на тресковые темьг. Меня, как специалиста, расспра­ шивают, вопросы разные задают. Я, что могу, объясняю, а один, со­ лидный такой, говорит: «А ска­ жите, пожалуйста, Александр Павлович, правда ли это, я уже давно слышал, будто у трески го­ лова очень неприятного и даже страшного вида? Говорят, кто эту голову раз увидит, трески ии за что больше есть не будет. Чем + Из рассказов боцмана Шумилова + же эта голова примечательна?» Я смеюсь. «Вранье,— говорю,— треска—рыба красивая. Тело у нее точеное, быстроходное, приятного золотисто-зеленого цвета и ниче­ го страшного и противного ни в хвосте, ни в голове она не име­ ет». Вижу, не очень доверяют. Как, мол, так. Раз в народе речь такая идет, значит, не без при­ чин. Мы, мурманчане, этот вопрос слышали еще лет 30 тому назад и уже тогда умели на него отве­ чать. Пришлось и тут пояснить, что страшной была не голова тре­ ски, а ее конкуренция на рыбном рынке. — Позвольте, — говорят, — при чем же тут конкуренция? — А как же. В прежние време­ на с нашего Мурмана и из Нор­ вегии в Россию ежегодно около двух миллионов пудов соленой трески ввозилось. Вся эта треска имела две особенности, во-первых, она была дешевой, а, во-вторых, без голов. Дешевой была потому, что дешево доставалась купцам- скупщикам, а^без голов потому, что при тех транспортных средст­ вах, какие тогда имелись, везти головы было не выгодно. На чем, спрашиваю, в те вре­ мена можно было с Мурманского берега доставить рыбу в Петер­ бург, например? Известно, говорят, на чем. На поезде. — Э, нет. Железная дорога на Мурмм проведена только в 1916 году. И возить рыбу в Россию приходилось либо на лошадях, ли­ бо кружным путем на маленьких парусных судах. Ну и везли, ко­ нечно, то, что дороже стоило, то есть рыбье мясо. А голова? Голо­ вы-отрубались, так как не было расчета не только возить их, а даже тратить на них дорогую на Севере соль. — Да почему же она все-таки стала страшной, эта голова? Не могу взять в толк. — А потому, что она, голова тресковая, в Россию никогда не попадала, и в России ее никто ни­ когда не видгл, а, значит, и на­ врать на нее можно Оыло, что угодно. — Наврать? Это зачем же? Ведь на другую рыбу не врут? — Другую видят с головой, а эту не видят. На рынке ее много* и она дешевая. Как от нее поку­ пателя отбить? Вот какой-то лов­ кач из российских рыботорговцев и додумался, сообразил, значит» приписать ей страшную, «бого- противную», (чуть ли не с рога­ ми) голову. А в результате^ что? Подойдет какая-либо хозяйка к прилавку, посмотрит на дешевую треску, перекрестится, да и поду­ мает: «А ну ее, эту страхоту. Куп­ лю-ка я судачка...» И купит. А' треска лежит... Молва в народе бежит быстро и живет долго. Как видите, до наших дней докатилась. Давно забылось, к чему так говорили* На прилавках треска не залежи­ вается, охотно покупают ее хо­ зяйки. Спрашивают больше из любознательности, что за треска* да как ее добывают. О многом спрашивают, о людях больше, слушают хорошо. А нам, мурман­ чанам, есть о чем рассказать. Г ПОПОВ, капитан даль­ него плавания.