Рыбный Мурман. 1995 г. Март.

12 № 10 (4558) 10 - 16 марта 1995 года К 50-летию Великой Победы о о о о о о с вухэтажный бревенчатый дом на скале был стар, прокопчен, но добротен. Когда недалеко рвались бомбы, он вздрагивал и поскрипывал, как древ­ ний поморский корабль, застигнутый штормом. На борту " к о ­ рабля" красовалась надпись :"Редак­ ция газеты "Краснофлотец". Из окон, выходящих на залив, виднелись при­ чалы Полярного. Для нас, журнали­ стов, не оставался незамеченным ни один выход боевых кораблей в море или их возвращение. Редакция входила в боевой расчет Северного флота. Главное ее внимание было приковано к событиям на океане, и особенно к славным делам подводников. Мы с увлечением писали о дерзких порывах наших "малю ток" во вражеские гавани, о торпедировании линкора "Тирпиц", о подводном поединке лодки Бондаревича с фашистской субмариной, о победоносных артиллерийских боях советских подводных крейсеров с надводными кораблями врага. В рассказах журналистов, вернувшихся из боевых походов, то и дело упоминались имена прославленных героев морских глубин Колышкина, Лунина, Гаджиева, Котельникова, Видяева. Наши корреспонденты не раз выходили в море на подводных лодках. Они не только готовили очерки, но и вели политработу в экипажах. Как-то И. А. Колышкин, тогда командир дивизиона, прихватил с собой в поход на гвардейской " К - 2 2 ” нашего корреспондента Алексея Петрова. Перед походом он подготовил беседы о прошлом русского Крайнего Севера, о богатствах Кольского полуострова, об истории города Полярный. Матросы слушали его с большим интересом. Кроме того, Петров помогал политработнику Герасимову составлять историю корабля, выпускать стенную газету. Колышкин рассказал потом, что боевой поход был для Алексея Петрова своего рода экзаменом, который проходил каждый из нас, газетчиков. После длительных поисков командир лодки Котельников увидел в перископ фашистский конвой. Лодка легла на боевой курс, выпустила торпеды. Раздалось три гулких взрыва. Большой транспорт и сторожевик пошли ко дну. А подводников начали бомбить. Да еще как! Корпус вздрагивал от ударов, с бортов осыпалась краска, лопались электролампочки. Петров откинул со лба русую прядь, подскочил к зеркалу, посмотрел на себя, словно бы говоря: "Ну как? Держишься? То-то, смотри у меня !". Полюбились подводники писателю Борису Яглингу. Он писал в дневнике: "Врачи говорят: слабое сердце, гипертония... Черт с ними! Надо делать дело ..." Как сейчас, вижу лицо Бориса, его доверчивые серые глаза, серебристые виски, слышу его негромкий голос. Яглинг опубликовал в 'Краснофлотце" серию очерков о подводной войне. Особенно понравился всем очерк о боцмане Тихоненко - "Мобилизация чувств". В то время на лодках еще не было приборов беспузырной стрельбы. И Борис с большим знанием дела показал, какое огромное искусство и выдержка требовались от боцмана-горизонталыцика, чтобы после выпуска торпед лодка не вырвалась на поверхность моря, не попала под артиллерийский удар кораблей охранения. Писатель вел в газете раешник "Рассказы торпедиста Ивана Щ укаря ". Щукарь едко высмеивал гитлеровских вояк. Тогдашний секретарь редакции Алексей Брагин написал эпиграмму на Яглинга: Б есстраш ным слав у со творя , М о б и л и з н у в чужие чувства , Н а п е р с н и к Вани Щ у к а р я Под п е р и с ко п ом п р е т в и с кусс тво . На подводных лодках Яглинг ходил не раз. Особенно напряженным был поход с Луниным. Тогда лодка спасла от гибели у вражеских берегов потерявшую ход нашу "Щ -4 0 2 " и потопила фашистский транспорт. В день этой победы писателю исполнилось 33 года. Подводники тепло поздравили его, а кок приготовил праздничный обед. В походе Борис не был пассажиром. Он написал для экипажа своего "Щ у кар я " и вывесил его в отсеке, помог выпустить номер стенгазеты, трудился вместе с политработником Лысовым. В отсеках моряки читали написанные Яглингом лозунги: "Куда бы ни шли фашисты - на вест иль на ост, не уйдет от нас ни один прохвост!", 'Гляди на вахте, сигнальщик, в оба!", "Не торпедой, так снарядом - смерть ЖУРНАЛИСТЫ НА ВОЙНЕ фашистским гадам!". Журналистский итог похода - очерк "В море ". Подводные лодки, на которых почти одновременно вышли в море Алексей Петров и Борис Яглинг, действовали в соседствующих квадратах. В редакции острили по этому поводу: "Морской театр насыщен журналистами". Над океаном шли воздушные бои. Летописцем славных дел "Гремящему", писатель Николай Панов. Настойчиво, даже педантично изучал он новую для него корабельную технику, вооружение, все внимательнее и зорче присматривался к морякам, подмечая их типические черты. В одном из боевых походов на эсминце Панов поинтересовался у котельного машиниста Дремлюги, как тот несет вахту. Матрос, приняв воздуха и суши он собирал с непостижимой быстротой, многих знал по имени, везде у него были свои Вани и Васи. Так же оперативно он "нашучивал" и сатирическую страницу "Таран", и забавные рассказы придуманного им боцмана Захара Авралова. С душой трудился начальник отдела пропаганды Петр Синцов, человек постоянного внутреннего Тол ь ко что з а ко н ч и л а с ь п л а н е р ка в "К р а с н оф л о т ц е " . На сним ке Е. Халдея (слева н а п р а в о ) : А . Бра гин , Н. П анов , А . П лесно ( р е д а к т о р ) , А . К о л ом е й ц е в , В. К о в а л е в , П. Синцов , И. М и т ка ле в , Н. Ф л е р о в , А . П е тр о в , П. Г р и го р ь е в , И. Сахновский , Н. Цейтлин. А л е к с е й Б р а ги н и Виталий К и р и л л о в и ч К о в а л е в р а б о т а л и в "Р ы б н ом М у р м а н е " в 5 0 -е годы . О б а внесли свой в кл а д в р а з в и т и е р ы б н о г о хо зяй с тва . Ф о т о 1942 года . североморских летчиков был наш авиационный собкор Павел Григорьев. Он всегда рвался в гущу событий. Один из летчиков рассказывал, что, прибыв к авиаторам, Павел в первый ж е день угодил на аэродроме под бомбежку . Он укрывался с двумя летчиками в свежей воронке и жадно выспрашивал у них подробности воздушных боев - ведь при первой ж е возможности люди разбегутся по машинам! Потом летал за стрелка-радиста на старом положение смирно , стал четко, по-уставному излагать свои обязанности. В этот момент мимо проходил командир. - Николай Николаевич, - сказал офицер, - он ж е вам боезую инструкцию шпарит! - и, обращаясь уже к матросу, добавил: - С вами говорит писатель, понимаете, писатель! Ему не это нужно. - А, тогда другое дело, - ответил матрос. И замолчал. Попробуй-ка теперь его разговорить! Однако писателю это удалось. горения. Он не терпел казенщины. - Нам нужны не раскавыченные цитаты, не словесная жвачка, бывало, говорил он. - Эх, как бы научиться всегда "глаголом жечь сердца"! Синцов частенько выходил в море на эсминцах, на катерах-охотниках, бывал и в боевом охранении частей морской пехоты. Вступив на борт корабля, он спешил не на командирский мостик, а к матросам. Как-то Синцов вернулся из похода на миноносце. В море видел и испытал тихоходном гидросамолете МБР-2, который бомбил передний край противника. Из-под пера Павла Григорьева вышла серия ярких очерков о дважды Герое Советского Союза Б. Ф . Сафонове и его товарищах. Много писал он и о боях во время конвоирования наших кораблей, доставлявших оружие и боеприпасы, о комбинированных ударах по вражеским конвоям торпедоносцев и торпедных катеров. Чаще всего газетчики выходили в море на эскадренных миноносцах - в дозор, на обстрел вражеских берегов или для конвоирования транспортов. На миноносце мы всегда находили уголок, где можно было разместиться. Кроме того, мы просто любили эти корабли за скорость, за их строгий, величавый облик. Один из работников редакции хорошо сказал: 9 - Гордое и красивое существо - мчащийся в шторм эсминец! С большой любовью относился к эсминцам, особенно к гвардейскому Корреспонденции с моря попадали на стол начальнику отдела боевых действий, пожилому добряку с волосами ежиком , Анатолию Коломейцеву. Вот и теперь, вернувшись из похода, Панов положил на стол очерк о котельном машинисте Дремлюге. Писатель часто выходил в море. Его походный блокнот непрерывно пополнялся новыми фактами, наблюдениями о стойкости матросов. Он видел, как глушили в адовой жаре неисправные трубки котла, как от меткого выстрела корабельных зенитчиков рухнул в море, волоча за собой черный шлейф дыма, пылающий фашистский бомбардировщик... Люди, события рождали замыслы будущих книг. Завсегдатаем миноносцев был и поэт Николай Флеров, ведавший в редакции отделом информации. Он успевал всюду, легко включался в разговор матросов, за столом в кают-компании читал стихи. Информации для газеты с моря, жесточайший шторм, борьбу с подводной лодкой, бой с вражеской авиацией. - Ну как, - спросил Коломейцев, - будет очерк? Я там с одним парнем познакомился, - ответил Синцов, - в этом парне - весь наш флот. Героем его очерка стал матрос, который сбил "юнкере", крепил под ударами волн глубинные бомбы, успел подхватить скользящего за борт товарища... Двое суток нечеловеческого напряжения. Другой бы, когда корабль вернулся в базу, свалился и заснул мертвецким сном, а этот, свеженький как огурчик, по-северному окая, обратился к командиру отделения: "Мне бы на бережок: потанцевать охота!". Да, хочется сказать еще о матросах. Были они и у нас. В редакции вместе с офицерами трудились и рядовые Александр Кругликов, бывший редактор мурманской комсомольской газеты, Николай Бахрушин, пришедший к нам из строительного батальона, Григорий Черноусое - с катера-охотника. А за вычиткой гранок сидел рядовой Дмитрий Ковалев, позднее - известный поэт. Он писал задушевные стихи о подводниках, о морской пехоте. Стоило кому-нибудь из них заикнуться о выходе в море, как Коломейцев спрашивал: "А как строки?", и вопрос оказывался исчерпанным. Веселый, с хитрецой, Бахрушин выработал свою тактику. Он подходил к Коломейцеву, выпаливал: - Товарищ майор, сдал материал на два номера. Разрешите подскочить в море на эсминце. Срок выхода - одни сутки. И смотрел жалобным взглядом. Коломейцев не мо г устоять. Маленькая светлоголовая фигурка Бахрушина в сшитой не по размеру матросской форме радостно мчалась к причалам. Впереди было море, корабли, бой, крепкая матросская дружба. Как же не радоваться! Приходилось выходить в море и на буксирах, мотоботах. Иначе не попадешь в район сухопутных боев. Опасаясь налетов фашистской авиации, маленькие тихоходные кораблики жались к берегу. Летом, когда над головой круглые сутки маячило незаходящее солнце Севера, требовалась постоянная готовность к прыжку за борт. Чаще других пользовался буксирами и мотоботами писатель Александр Марьямов, обладатель журналистского хозяйства несколько толстых тетрадей, исписанных бисерным почерком. Тетрадь о морских пехотинцах Крайнего Севера открывалась словами, которые бросил в горячке боя один из матросов: - Смерть врагу от северного моряка! Однажды, вернувшись в редакцию из района боев, Марьямов бросил на стол цветок, отштампованный из латуни, - знак горноегерской дивизии "Эдельвейс". - С пилотки убитого егеря, - коротко пояснил он. - Герой Советского Союза Вася Кисляков подарил. Да еще прибаутку выдал: "То пока цветочки, ягодки будут впереди!". Все мы в редакции с нетерпением ждали, когда же созреют "я год ки " и начнется генеральное наступление. А пока в сопках шла позиционная война. Морские пехотинцы изматывали и истребляли засевших в скалах горных егерей. Флот частенько высаживал тактические десанты. В этих операциях нередко участвовали и работники редакции. Первый крупный десант - силами бригады морской пехоты - был осуществлен в мае 1942 года. В нем участвовали несколько журналистов. С особым интересом наблюдал я в этом десанте за студентом Ленинградского института журналистики Алексеем Журавлевым. Незадолго до войны он прибыл к нам на практику и по простоте души принял первый воздушный бой за крупное флотское учение. А теперь Алексей действовал мужественно и осмотрительно, как настоящий моряк. - Я шел с левого фланга, - рассказывал он потом в редакции о десанте. - Вы подумайте, старший лейтенант Ткач - книголюб, кабинетный человек, а как ловко взял высоту. Потом как шарахнули гранатами по тылам - куда что полетело: кухни, котлы, склады, баба-фельдфебель с четырьмя железными крестами... "Ягодки", обещанные Марьямову морским пехотинцем Кисляковым, созрели у нас к осени 1944 года. К моменту наступления большинство работников редакции было на исходных позициях. Одни на северных склонах Муста-Тунтури вместе с морской пехотой штурмовали гранитную твердыню. Другие были на кораблях прорыва и поддержки . Марьямов, например, определился на борт торпедного катера старшего лейтенанта Киреева, который ночью под перекрестным огнем врага вместе с другими катерами прорвался в гавань Лиинахамари. Крупная операция, осуществленная совместными усилиями 14-й армии и Северного флота, завершилась освобождением города Печенги и части территории Норвегии. В жестоких боях за Печенгу наши журналисты не посрамили родной газеты - честно исполнили свой долг. Деревянный домик - наш фронтовой "корабль" - давно покинут. Новый коллектив редакции теперь трудится в новой столице флота. И название газеты другое - "На страже Заполярья". Но традиции, заложенные журналистами военных лет, живут и развиваются. А. ПЕТРОВ.