Рыбный Мурман. 1992 г. Июнь.

ГЕНОЦИД КРАСНАЯ ПАРАНОЙЯ R К СУДУ НАД КПСС (Продолжение. Начало в N 25.) ВЫЖИЛА? . НУ, ЕШЬ Спецпереселенцы - это, конечно, не только финны, но и семьи “ раскулаченных- крестьян, “ врагов народа” , люди разных национально­ стей. Их было много и на Мурмане. Кировск, Заполярный построены руками насильно со­ гнанных людей. До сего времени ни один из правительственных кабинетов не думал о том, чтобы реабилитировать их, незаконно обижен­ ных и обделенных людей. Нынче спохвати­ лись, когда остались в живых лишь самые младшие дети из семей спецпереселенцев - теперь уже старики. И то, попробуй-ка собрать все документы по бесчисленным архивам, что­ бы доказать, что ты член семьи спецпересе­ ленцев и тебе положены какие-то льготы. Кто их тогда вел, документы на “врагов народа"! А если что и писали, так через пень колоду: имена-фамилии перевирали, годы путали, иные работы и вовсе за работу не считали, а про малолетних детей писали, как о количест­ ве зубов: “ мать, с нею пятеро детей" - вполне тоталитарно, о людях, как о насекомых, чуть ли не в гектарах занимаемой площади. Но факт фактом: государство надругалось над семьями, государство и возместит им ущерб. Хельми Хулко в праздник получила от “Мемориала" справку, по которой могла выку­ пить в магазине по госцене 1 банку перловки со свининой, 2 банки пастеризованного моло­ ка и 1 пачку чая. Горько было видеть несказан­ ную радость и гордость женщины по этому поводу, ее пенсия не позволила бы купить все это пиршество за выставленные в витринах цены. А сколько она добивалась этого... Втечение несколькихмесяцев получала от­ писки из архивов, контор, министерств. Отма­ хивались: в списках, мол, не значитесь. Наконец, прислали бумагу, в коей признава­ лось, что Хулко Мария с пятью детьми дейст­ вительно была выселена из Мурманской области и отправлена в Карело-Финскую АССР после ареста ее мужа, Эдуарда Хулко. Но имена детей не названы, вот и доказывай чиновникам, что ты дочь собственных родите­ лей и что жила те жуткие 12 лет не на Луне, а скиталась с матерью-спецпереселенкой по туберкулезным “теплушкам" и голодным бар­ жам. Не верят, тычут пальцем в бумагу: да, одилась в 33-м, но в 38-м нигде не значитесь, ашелся, слава богу, в исполкоме человек, мыслящий логично и добросердечно. - Спасибо и Вере Васильевне, и “Мемори­ алу’', что хоть формально признали вину госу­ дарства передо мной и моими родственниками, - отнимает кулачок от сырых глаз 60-летняя путешественница на Луну. - Ведь это главное, разве дело в их подачках! Обидно же... ... Выдали Хельми Хулко молоко с кашей: ешьте! И она ела. Потому что... Да что там! Стойкие эти финны, и 50 лет спустя ничем их не вытравишь. ВЕСНА В КЛИМОВЕ В деревне Родионово Яндомозерского сельсовета Заонежского района, в колхозе “ Красный боец" не было ни одного трактора, ни одной машины. Пахали на плугах, все де- На снимке: Хельми Хулко, одна из немногих живых, кто свидетельствует, кто не парализован ни боязнью, ни преклонением перед коммунистическим идолом. Ф от о бремен X X съезда. лали вручную, вот и разбежался оттакой жизни коллективизированный родионовский житель. Привезли финнов. “Было трудно. Роза больна - у нее открылся туберкулез. Съестные запасы кончились. Де­ ревенские жители - русские, карелы - помогали в первое время кто чем мог, чтобы нам не уме­ реть: кто крынку простокваши принесет, кто крупы горсть, кто рыбы озерной. Колхоз аван­ сом выдавал семьям спецпереселенцев за по­ левые работы зерно. Мама брала у хозяек картошку и молоко, отрабатывала либо платила из денег, оставшихся от продажи кильдинстро- евского дома. В деревне Елькино, километрах в двух от нас, жили и другие Хулко - семьи папиных братьев Арви да, Ханнеса и Вяйне. Бы­ ло голодно и очень тоскливо в чужом месте, в нищете” . Роза умерла. Детский организм не выдер­ жал тех тягот, что возложил на нее “ самый гу­ манный строй на земле". Похоронили девочку в Яндомозере. Теперь там никто не живет, ме­ сто брошенное и дороги не сыскать. Через год, когда началась война, финских спецпереселенцев эвакуировали подальше от границы, в Архангельскую глубинку. Еще не стала коровой выданная “Красным бойцом" телка, еще не дал плодов вскопанный ма­ терью и Ксенией огород... Они успели только зарезать телку и навялить мяса да напечь пре­ сных галет, сколько влезало в мешок, чтобы питаться в дороге. Погрузили на баржу, повезли Беломорско- Балтийским каналом в Архангельск. А уже зи ­ ма, холодно на воде. Ничем не кормили, и кто не сделал достаточных запасов, стали уми­ рать, либо воровали. Конвойные заставляли выбрасывать трупы ночью в воду за борт. В Архангельске сводили в баню, одежду очи­ стили от вшей в санпропускнике. Потом по­ грузили в холодные товарные вагоны. Люди продолжали умирать от голода, болезней, за­ мерзали. Хоронить не давали, из вагонов ни­ кого не выпускали. Трупы просто выбрасывали на ходу. Никто никогда не учитывал офици­ ально, кто из спецпереселенцев умер, где покоятся останки. Возили, как скот. Привезли уцелевших в барачный поселок Климово под Архангельском. Там русских не было, а жили только семьи финских пересе­ ленцев. В поселок изредка привозили хлеб, выпеченный из овсяных отрубей. Ели также кору деревьев, ловили крыс. От такого пита­ ния люди мучились животами, пухли, болели и много поумирало. Умирали десятками в день. Дело зимнее, земля мерзлая, поэтому обессиленные люди не могли копать глубокие могилы. Людей хоронили без гробов. Весна в Климове была долгожданной и страшной. Как только подтаяло, волки разры­ вали могилы и растаскивали трупы, оставляя всюду разлагающиеся останки. А голодные люди искали первую травку, прошлогодние ягоды и листья на проталинах. Началась эпи­ демия. Тогда всех вывезли .на станцию Шала- куша. “Мы, дети, искали дохлых коней, выдерги­ вали из хвостов волосы и делали силки, чтобы ловить лесных птичек, которых варили и ели. Когда стало теплее, выбирали из воды лягу­ шачью икру и тоже ели. Но я боялась лягушек, поэтому не могла промышлять икру. Мама за­ ставляла нас пить горький отвар сосновой хвои. Благодаря этому нехитрому бальзаму в нашей семье избежали цинги, которою муча­ лись тогда почти все переселенцы.- Варили траву, иван-чай, конский щавель. Крапива бы­ ла деликатесом и росла только на огородах местных жителей. Мы, “чужие" дети, иногда пытались через забор дотянуться до стебель­ ков крапивы, а хозяева отбирали и стегали жгучими стеблями". Всю одежду, более или менее ценные ве­ щи - подушки, одеяла, детские игрушки - меняли местным на еду за бесценок. Мария Хулко, например, принесла домой голодной ораве целых 5 килограммов муки - соседка дала за золотые часы. Из муки мать варила жидкую болтушку, чтобы хватало подольше. Ходили в лес по талому снегу за прошло­ годними ягодами, у кого была обувь. 8-летняя Хельми тоже ходила со старшими, у нее были матерчатые онучи, чем она очень гордилась. Приходилось преодолевать по 10-15 километ­ ров, поскольку в округе все ягоды и вся трава были съедены. Зачастую влесу натыкались на мертвого человека. Видно, шел вот так же в поискахягод, да силы оставили. Трупов пере­ селенцев дети уже не пугались - привыкли. Гораздо более будоражил воображение вид хлеба. Сергей АРХИПОВ. (Окончание следует.)