Рыбный Мурман. 1992 г. Июнь.

ГЕНОЦИД КРАСНАЯ ПАР К СУДУ НАД КПСС В финской газете “Лапин Лися" на первой странице фото крошечной женщины и заголовок во всю полосу: “Единственная Хельми в Апатитах". Да, финнов, саа­ мов в городах Мурмана - по пальцам пересчитать. А ведь было время, когда они, коренные жители Коль­ ского Севера, были цветущей ветвью на этнографиче­ ском древе Заполярья. И вот - обрубленный сухой сук. не пускающий зеленой поросли. Воплощена в жизнь ленинская мечта о слиянии наций в единую интерна­ циональную семью: вырублены под корень целые пле­ мена, а остатки их продолжают таять, подчиняясь непреложному закону ассимиляции с этническим большинством. Мы говорим о "дружбе народов" - под­ разумеваем “геноцид", мы говорим “Ленин" - подра­ зумеваем “ партия". Кровавый эксперимент на Кольском полуострове проводился в интересах комму­ нистического тоталитарного режима, его силами и под его знаменем. Оно и ныне еще нет-нет да и полыхнет кровавым лоскутом в руках дряхлеющих верноподдан­ ных - истинных врагов собственного Отечества, мечта­ ющих о новой власти над ним. Как осуществляла компартия массовое уничтоже­ ние инородцев на Мурмане? Рассказала “Рыбному Мурману" об этом очевидец тех событий финка Хель­ ми Хулко, человек весьма далекий от политики, погру­ женный в быт, литературу и тривиальную заботу, как прожить на скудную советскую пенсию по инвалидно­ сти - последствие ссылки, лишений и голода в детские годы. ПЕРВЫЕ УРОКИ СОЦИАЛИЗМА Хельми Хулко родила1.ь в поселке Лутто Кольско- Лспарского района Мурманского округа Ленинград­ ской области - на земле, принадлежавшей Финляндии до ее самоопределения (ныне - Лотта, близ границы в Кольском районе). В то время там жили в основном финны и лопари, занимавшиеся оленеводством. Из русского населения - только пограничники с семьями. При отделении территории часть финнов перебралась отсюда в Финляндию, а другие остались жить тут. где веками жили своим трудом и нажили хозяйства их предки. Так они и оказались в социалистическом го­ сударстве. В семье Хулко было пятеро детей, дом летний, дом зимний, хозяйственные пристройки, большой огород, бык, корова, теленок, овцы, стадо из 30 оленей. Целая ферма. Жили безбедно, жаловаться не на что, и о политике, ясное дело, имели смутное представление, находясь вдалеке от ее магистральных путей. Но у нового порядка руки длинные и до всех есть дело - заглянул призрак коммунизма и в скромные окошки приграничного поселка. Жили тут мирно и сыт­ но, а это не по-социалистически. Пришли солдаты и арестовали всех финских мужчин, в том числе отца Хельми, Эдуарда, его братьев: Арвида и Вяйне из Лутто, Ханнеса из Кильдинстроя и Вильо из Мурман­ ска (все - на фотографии). Остались финские семьи без кормильцев-хозяев. Было это в 1933 году, в год рождения Хельми. За что забрали и зачем, и надолго ли. никто не знал. Однако и без мужчин управлялись осиротевшие семьи -хозяйственные эти финны, живучие. Наведался соци­ ализм в их гнезда второй раз в 1937 году: вынудил бросить все - дома, огороды, скотину, оленей прямо в лесу - и выметаться со скарбом, сколько в руки возь­ мешь, в Кильдинстрой, потому что Эдуарду. Вяйне и Арвиду после отсидки, как врагам народа, запреща­ лось жить в пограничной зоне. Обвинение оказалось фальшивым. Через 20 лет братья Хулко были реабили­ тированы. ОТСТУПЛЕНИЕ Этот эпизод помню не только я. В Мурманском детском саду в начале 60-х воспитательница, осатанев от моего упрямства, дерганула меня за ухо и прошипе- На снимке из семейного альбома: братья Хулко Эдуард (вверху слева), Вяйне, Ханнес, Арвид, Вильо. Фото финского салона “Cabinet Portrait”. ла в лицо: “У-у-у. финская пар-р-рода!" Когда классе в седьмом я приволок откуда-то домой старую желтую газету “ Правда" с бюллетенем о болез­ ни Сталина, бабушка угрюмо наблюдала, как я радуюсь “ антикварной” находке. Посоветовала выбросить эту дребедень, но не стала настаивать - я ее не понимал. Она все еще боялась его. Пришло мне время получать паспорт и выбирать национальность. Не задумываясь объявил в семье: финн! Воспитывался с двух лет мамой, затем появилась бабушка, заговорили по-фински, а русского отца, увы, не помнил даже внешне. О чем было раздумывать, кто я? "Нет. - отрезала бабушка. - В этой стране быть фин­ ном опасно". “Сам подумай, - убеждала мама. - будут дразнить тебя белофинном и недобитком, как меня в детстве. А если, не дай Бог. опять какого-нибудь Стали­ на выберут к власти, опять финнов к стенке. Нет уж, в этой стране опасно не быть русским". Мне казались пустыми их опасения. Кому это придет в голову дразнить меня или возвращаться к расовой ненависти и политическому геноциду! Но я послушно внял смешноватому совету старших. Когда я работал в “ Комсомольце Заполярья", колле­ ги по газете, ненавидя мои политические убеждения называли меня полукровкой, чухонцем и евреем-альби- носом (видимо, в противопоставление своим чистым, по их мнению, славянским корням, что было в тогдашней моде). Дошло до изгнания из редакции с помощью партии и комсомола. Однако время и политическая обстановка обернулись иначе, справедливость была восстановлена. А где они сейчас, мои гонители от КПСС, ВЛКСМ и “ КоЗы"? В одном стане, в одной конторе, в соседнихкабинетах. И угрожающе реетнад нашим временным покоем коричневый, как запекша­ яся кровь , флаг Жириновских . Васильевых. Смирно­ вых... РУСИФИКАЦИЯ ПО-СОВЕТСКИ В Кильдинстрое - ух, упрямый! - Эдуард Хулко снова построил дом для семьи, учинили огород, купи­ ли телушку. Отец работал дровоколом в Кильдинской школе и слесарем на кирпичном заводе - а кем еще быть в 46 лет с начальным образованием и при том беспартийному? Работал недолго, всего 4 месяца, потому что опять потянуло новыми политическими ве­ яниями: сталинская паранойя раскручивалась страш­ ною спиралью. “В этот день мне исполнилось 5 лет. - рассказыва­ ет Хельми Хулко. - К дому подъехал грузовик, спроси­ ли отца. Он был на работе. Тогда машина поехала, и они арестовали отца на заводе. Привезли домой, при нем устроили обыск. Я сидела на кровати, рядом ле­ жала больная Роза, моя сестра. Нас заставили слезть с кровати. Переворошили белье, одежду, все наши пожитки, побросали на пол. Сплюнули и увезли отца". В тот же день были арестованы все братья - Вяйне. Арвид, Ханнес и Вильо. и почти все тамошние финны. И не только кильдинские. 38-летняя женщина снова осталась одна с пятью детьми на руках: старший Калеппи (записанный совет­ скими грамотеями как Константин), затем дочь Сенья (вместо финского имени в паспорте стоит Ксения), дочь Роса (записали более понятное: Роза), сын Хуго и младшая. 5 лет, дочь Хельми. чьи имена чудесным образом уцелели в первозданном виде. Кстати, из финской фамилии Хулкко законники все-таки изъяли “лишнюю" букву “к". Для ясности. В 1940 году всех их, мать с пятью детьми, тоже выдворили из Кильдинстроя Согнали в товарные ва­ гоны вместе с другими финскими семьями .и. не объ­ ясняя причин, не объявляя, куда. - повезли. “Мама успела в спешке продать за бесценок дом. припасти в дорогу еду, а хозяйство пришлось так и бросить, - вспоминает Хельми Хулко. - Мало что могло отложиться в памяти у ребенка, но помню, что спали мы на нарах на втором ярусе, вагон был забит. Выпу­ скали из вагона только за питьевой водой на станци- ях.Испражнялись тут же. в ведро, - и мужчины, и женщины, и дети. Ужасная вонь. Были и больные. Ехали очень долго. Некоторые умирали. Хоронили их или нет. я не знаю". Везли гонимых финнов в Карело-Финскую АССР для привлечения к тяжелым работам в народном хо­ зяйстве, куда добровольно люди не шли. Привезли в Карелию и выгрузили у какого-то озера или залива. Дневали и ночевали прямо на земле, у костров, несколько дней. А председатели окрестных колхозов похаживали и подбирали себе рабочую силу. Предпочитали семьи, где поменьше детей и немощ­ ных, побольше трудоспособных ( а в советских школах в это время учителя истории осуждали рабовладель­ ческий строй и треклятое крепостное право). Так что семье Хулко не повезло - их забрали в последнюю очередь. Куда теперь? В какие дали? На какие такие тяже­ лые работы? Роза простудилась в пути, тяжело забо­ лела девочка. Калеппи. уже взрослый парень, куда-то пропал. Никаких вестей о том. где отец, что с ним и жив ли... Так Страна Советов строила свое счастье на несчастье тысяч и тысяч изгоев. А испытать спецпере- селенцам предстояло такое, что... И теперь без слез не расскажешь. Сергей АРХИІІОВ. (Окончание в следующем номере.) июня “РЫБНЫЙ МУРМАН” 13 етр