Рыбный Мурман. 1992 г. Июнь.

т\ Г1 v i ' j j j j г ИГРЫ СПОРТЛОТО Павел НИКОЛАИЧ - поэт, не имеющий письменного стола, не ве­ дущий архивов и вообще не записы­ вающий свои стихи. Он слагает их в уме и может изложить на бумаге, только если кто-то уступит ему на время свое стило. Павел появляется у друзей на три дня, чтобы затем исчезнуть на год, два, три... Где мо­ тает поэта судьба, в какие перепле­ ты бросает, никто не знает. Бездомный, одинокий, с угроблен­ ным здоровьем и, как всегда, без ко­ пейки за душой, он меньше всего думает о себе, о собственной судьбе, о редком литературном таланте. Стихи Николаича мы публиковали в феврале - это был его первый выход на люди. Сейчас должна бы выйти и первая книжка, но где он, автор?.. Откликнись, старина, если где-то неподалеку! Сергей АРХИПОВ. АМЕТИСТ (Маленькая поэма) 1 В отделе кадров, сникнув разом, хоть рядовой просил он чин. ему ответили отказом без объяснения причин. Но слышал он, как грелся чайник, как тетки маялись в тепле и как шепнул вослед начальник: “ На кой он нам? Из ЛТП ..." Весна вокруг преуспевала и в гору шли ее дела. Д ож д е й напившись до отвала, сирень роскошествовала. “ На кой он нам !" - кидали взоры из клумб анютины глаза. "На кой !" - мигали светофоры. “ На кой !" - шептали тормоза. Он брел по улицам, не пряча лица, и выглядел вполне... Он брел как будто на удачу, но почему ж он шел ко мне? Постой, постой... Хожу ли я, брожу ли - неужто все так просто, как в брошюре? И перейди пораньше на ситро мы. исчезли б все похмельные синдромы? Нет. все в брошюрах верно про влечение. Давай начистоту - про исключения. И он имел высокое и тайное: он презирал тупое процветание. Ах. как крестил он общего знакомого, чуть сдерживаясь , чтоб не кулаком его: “ Ну ты, пижон , в наклейках и в наушниках! Какого черта ты живешь на Пушкинской? Хоть ты трезвей, чем все мы, вместе взятые, да снятся черти звездно -полосатые !.. Эх, во саду ли. мама, в огороде я! Куда ни ткнешься - всюду благородия. Давно ли красная поголубела кровь?.." Он был уже, как видно , нездоров... И вот пришел. Сидим . За словом слово. Чаек, форель домашнего посола Ах, та форель, веселые узоры... Он так просил, Чтоб вместе, на озера и в самые медвежие углы!.. П и п а чж м г я р т гт я п к ір ѵ гли Он так мне набивается в товарищи. Что сам себе кажусь преуспевающим. И снится мне... (Легко про сны в стихах: и сразу лезут из машины боги, и скачут символические блохи, и от подтекстов пыль стоит в глазах. Поэт - если поэт не изрекатель - подставит прежде под удар себя Подставь же следом, честный мой читатель, как в страшном сне. местоименье Я.) И снится мне: Я - некое Лицо, а он - совсем не друг, не сват, не брат мой. Я знаю, что дела его - дрянцо и что дороги нет ему обратной. Вот он стоит с просительным наклоном, упрямый взгляд косит из -под бровей. Но сам себе Я говорю: “ На кой он? Добей его. Добей его. Д обей ” . Есть у меня в запасе тысяча озер и речек проходных. Сегодня будет прок от них: здесь рыбы сами в руки тычутся В лесах, на сорок верст округи, дружнее нет нас и артельней: как зубы, дергаем форелей и корчим рожи от натуги. Он подставлял под ветер тело: погода ловкая - зюйд-вест . И что-то на груди блестело, не разглядел я. Или крест? Он пояснил мне: “Аметист Предохраняет от запоя". А я смеялся: “ Что такое? Ведь ты же тертый атеист!" Вставало солнце выше, выше Он оглянулся - мы одни: "Смотри, ты только не сболтни, мне мать повесила, как вышел". И вдруг, в печали и красе: "Пошли вы все!.. Пошли вы все !.." По душам походи, молва, по душам! О сыне и о муже потужи. Мы тоже заодно с тобой потужим, досыта посклоняем падежи. По кумжу походи, блесна, по кумжу, поглубже, в самый омут, под порог. Потуже натянись, леса, потуже, ну, ну же. ну же!.. Вот совсем у ног. Кумжак - мужик лососевых кровей... Стекло в глазах, железка в пасти клювом Не доводилось камнем по стеклу вам? Возьми его. Добей его. Добей . Но свечкою над озером взмывая, по глади, как ножом по шелку. - жах! - капрон и губы разом разрывая, пошел кумжак! ...По шелку - жах! Пошел кумжак!.. 7 Ушел, ушел, воистину ушел... И два заката вдалеке сходились. И верхний даже не пошевельнулся, а нижний расступился и укрыл. И все концы в свекольной глубине. 1986 г. МУЗЕЙ-УСАДЬБА Да . исчезают имена и заповедные деревни ... Но исчезают семена, навек проросшие в деревья. 1984 г. РАЗМЫШЛЕНИЯ НА ВЫСТАВКЕ СОБАК МИШЕ Д о г Арчи, сеттер Лорд... А по соседству, где на задворках жмется голытьба, мне мертвой хваткой вдруг вцепилась в сердце дворняга с кличкой русскою Судьба. Какой шутник так пошутил по-царски? Ведь просто так он кличку дать не мог. “ К ноге, Судьба !" - покрикивал пацанчик и августейше дергал поводок. И слушалась испуганная псина, и поджимала беспородный хвост. Судьба была добра невыносимо. Судьба была податлива до слез. Куда меня зовете и влечете, простые звезды в заполярной мгле? “ К ноге. Судьба !" - ведь так в конечном счете мечтает крикнуть каждый на земле. 1982 г. ПОЭТ, МОДЕЛЬЕР И НЕЗНАКОМКА “ Одежда - она болтлива!" - с усмеш кой сказал модельер. Глаза голубого налива оглядывали сквер. А там было много поживы для смеха среди одеж : фасоны, покрои, пошивы с утра поднимали галдеж. На зимние формы с летних бульвар перешел...Порой доложит подробней, чем сплетник, о незнакомке портной. “ Нелепица и небылица!" - ревниво подумал поэт. Но лепится, но пылится дорогой избитой сюжет, и видится даже начало и первый кусок: “ Пальтишко ее откричало, сорвало уже голосок...” 1987 г . ОСЕННЯЯ БЕСЕДА М. Е. Рябина мне нашептала: - Вот ветки пусты наконец, и осень икру отметала, и ветер остыл, как самец... - Да это, рябина, ты ли? Да разве это беда? Ушли, улетели, остыли, но это ведь не навсегда. Эх. горе мое ты лиственное. О том ли вести нам речь! Мне тоже свою единственную не уберечь... Махни на печали рукою, безумствуй и нерестись! Налейся живою икрою, рябиновая кисть! СИСТЕМА ИГРЫ В СПОРТЛОТО Азарт и март рифмуются легко. И юн, как прежде, да и глуп, как прежде, весною я играю в спортлото: где нету счастья, там просты надежды. И отметая все предубежденья, по самой безнадежной из систем я снова зачеркну твой год рожденья: один и девять, пять и семь. Я день и месяц - шесть и три - добавлю... Я так тебя запущенно люблю, что только на твои я цифры ставлю, на злую исключительность твою. Весна в начале. Заморозки редки. И чудится: еще чуть-чуть, вот-вот все сложится, сойдется, совпадет, зеленой кровью выступит на ветки. Но бесполезно снова, снова, снова твоим случайным доверяться числам, как бесполезно любящее слово, с любимым не услышанное смыслом. 1975 г. РОДИТЕЛЬСКИЕ ЛЕКАРСТВА Все квартиры пронумерованы. На двери моей номерок, словно столбик километровый на разъезде далеких дорог. Полустанок мой одинок. Одиночество - скрытое барство? Нет, я чувствую скрытое братство с четырьмя своими углами, где родительские лекарства все живыми дышат лугами. Опустела моя верста. Я бросаюсь в омуты писем И бездонные знаю места. Ты прости меня ради Христа, валерьяна с анисом. Словно мчусь я, собой озабоченный, по дороге своей, но отныне вдруг окончились рядом обочины - две. родные. 1985 г. ловля ВЕТРА Отгорело старье и былье. Отгорели любовные ссоры, истеричные, как жулье, или вкрадчивые, словно воры. Что гадать, снявши крест, на золе: Где же. праведный боже, где приткнешь ты меня на з г.» те. где замолвишь о бомже? И монета встает на ребр ~ ни орла и ни решки. Бомж Вийон, следо і бомж Рембо, следом Хлебникгв г <чут усмешки . И хохочет, от пі ли се , Вечный Бомж / асфер. Потому что опяі . и давно августейшие ро :ы и покойные сад л окно мной объявлены в розыск. И на луг, что кротами изрыт, и в снегз. что по пояс, как отчаявшийся следопыт, я бросался на поиск. Там ровные глаза в упор, там постель мне и скатерть и веселый любимый укор: “ Успокойся, искатель..." Ни черта. Ни цепочки шагов. Ни версты и ни метра. Ни проселков, ни большаков. Поле чистое. Ловля ветра. 1973 г.