Рыбный Мурман. 1992 г. Декабрь.

12 стр. ЧЕЛОВЕК В ЗОНЕ «РЫБНЫЙ МУРМАН» 11 декабря 1992 года П оследнее время наша газета стала довольно часто обращаться к теме чело­ века за колючей проволокой, рассказывать о жизни исправи­ тельно-трудовых колоний, кото­ рых в Мурманской области немало. В каждом из этих ма­ териалов, будь то репортаж или интервью с руководителем уч­ реждения, ставился вопрос об изменениях режима содержа­ ния заключенных. Особенно остро эта тема прозвучала в беседе с началь­ ником 16-й колонии особого ре­ жима Анатолием Пантелеевичем Саренко - чело­ веком современным, думаю­ щим не только о сегодняшнем дне зоны, но и о завтрашнем. И не только зоны, но и всего на­ шего общества. Кстати, именно в этой колонии проведены кар­ динальные преобразования, многие осужденные живут не в бараках, а в комнатах на 3 - 5 человек. Хотя в колонии содержатся самые опасные преступники: убийцы, насильники, имеющие 5 - 1 0 судимостей и более, тем не менее именно эта колония,по оценкам специалистов, считает­ ся лучшей в нашей области. И не только в нашей. Видимо, в связи с тем, что мы публикуем достаточно много материалов из зоны и вообще на криминогенные темы, в ре­ дакцию часто приходят письма от заключенных. Надо сказать, что, побывав в колониях и побе­ седовав с некоторыми осуж­ денными, я узнала, что они регулярно читают “Рыбный Мур­ ман", более того, с нетерпением ждут выхода очередного номе­ ра еженедельника. О чем же пишут нам заклю­ ченные? Письма бывают всякие. Иные, чувствуется, написаны просто оттого, что надо чем-то занять время. Несколько писем было о проблеме получения ва­ учеров. В частности, К. Короб­ ков из 18-й колонии обиделся на публикацию “Ваучер для преступника" и написал, что за­ ключенные - тоже люди и им за их нелегкий труд тоже полага­ ется приватизационный чек. Но газета и не ставила под сомнение выдачу ваучеров осужденным, речь шла лишь о том, что эти ваучеры могут быть изъяты у простых зеков после выхода на свободу их “автори­ тетами", которые затем, собрав сотни и тысячи ценных бумаг, могут вложить их в крупные предприятия и будут контроли­ ровать нашу экономику. Кроме того, согласитесь, равнять особо опасного реци­ дивиста с человеком, честно, проработавшим всю свою жизнь на предприятии, в море, или известным ученым, конст­ руктором - это же абсурд. Кста­ ти, сейчас Беларусь начинает выпускать свои приватизацион­ ные чеки, но они будут выда­ ваться соразмерно тому вкладу, который внес человек в народ­ ное хозяйство. Конечно, такой подход более трудный, но бела- русское правительство не столь лениво, как наше. А недавно пришло письмо от осужденного В. Мерзликина, который содержится в 16-й колонии и признан особо опас­ ным рецидивистом. Он недово­ лен моими материалами о жизни заключенных. Почему? Я не совсем поняла и попыталась выяснить в личной беседе с В. Мерзликиным, которая состоя­ лась на днях в этой колонии. К письму были приложены стихи, о которых скажу чуть позже. Но прежде чем начать бесе­ ду с осужденным, я познакоми­ лась с его уголовным делом и биографией. Вот его, так ска­ зать, “ визитная карточка". Мерзликин Виктор Нико ­ лаевич, 1945 года рождения. Родился в Приморском крае. Образование 8 классов. Ж е ­ нат. Двое детей. Судим: в 1962 году по статье 117, ч.З Уголовного ко­ декса - за изнасилование. При­ говорен к 8 годам лишения свободы; в 1963 году по ст. 188, ч.1 - побег из места заключения. За это ему добавили срок (освобо­ дился Виктор Мерзликин в ав­ густе 1971 года): в июне 1972 года был осужден по статье 108, ч .1 (умышленное тяжкое телесное повреждение) и статье 206-й ч.З (злостное хулиганство) к 7 годам лишения свободы (ос­ вободился из колонии в марте 1979 года); в апреле 1981 года судим снова за злостное хулиганство и приговорен к 5 годам лише­ ния свободы; в 1990 году Мерзликин со ­ вершает убийство, за что сей ­ час и отбывает наказание - 8 лет исправительно-трудовой колонии особого режима. Признан особо опасным ре­ цидивистом. Итак, пятая судимость. Че­ ловеку - 47 лет. Что же его толкает на посто­ янное нарушение закона? И вот мы беседуем с ним. Высокий, худощавый, с лицом землистого цвета. Ни во взгля­ де, ни в движениях - никакой агрессивности. Обычный чело­ век. Говорит свободно, раско­ ванно, понимает юмор, шутку. Так что же случилось, как сло­ мался, где? Конечно, часовая беседа не дает представления о психологии преступника, о его характере, но все же о его взглядах на жизнь, уровне ин­ теллекта судить можно. Привожу почти дословно беседу, записанную на дикто­ фон. Задаю главный вопрос: что не устраивает заключенного в газетных публикациях? И по­ лучаю неожиданный ответ: - Так мы же - не преступни­ ки! Нас сделали преступника­ ми! - Кто? - Лично УВД и система. - Но миллионы людей ж и ­ ли и живут в этой системе. Почему же они на свободе, а вы - здесь? Вы задумывались над этим вопросом? - Задумывался. Да! У меня жена, двое детей, мать. Я толь­ ко сейчас задумался. - Только здесь, в этой коло­ нии? - Да. Я начал писать стихи. А вообще у меня образование - 4 класса. - Но в деле написано, что у вас 8 классов. - Я могу и высшее образо­ вание написать... - Отчего же вы не учились? - На улице воспитывался. - А кто виноват, что вы на улице воспитывались? - Мама с папой. Я никого не виню, только мать с отцом. - С какой стати? - Ну, они только создавали уют в доме, тепло, а вот д у ­ ховности никакой не было. Им некогда было. Мама работала, папа работал. - Таких семей большинство в нашей стране. - Знаете, как я бросил шко­ лу? На Новый год всем Дед Мороз раздавал подарки, а мне не дал. Я обиделся на Деда Мороза и ушел из школы. - Это в каком классе было? - В четвертом. А вот только здесь, в колонии, понял, что ведь Деду Морозу надо было, наверное, платить за подарки, а у моих родителей денег не бы­ ло. - Ваши родители живы? - Отца нет, мать жива, ей 86 лет. Уже не пишет мне. - А жена? - Жена молодая, 28 лет. Замуж, наверное, выйдет. Двое детей маленьких. - Скажите, что вас не устра­ ивает в моих статьях? Вы счи­ таете, что я пишу ради гонорара, ведь так вы в письме написали? - Да. - А вы знаете, какой гонорар у журналистов? - Нет... А вы больше нигде не работаете? - Нет, конечно. - А вот вы даже не знаете, за что я сижу. А я убил чело­ века. Меня, мне кажется, рас­ стрелять должны, а по себе я чувствую, должен быть на свободе. - Почему? - Потому, что эти пришли и наложили на меня дань. У меня было свое хозяйство. А они говорят: ты будешь нам платить, а мы тебя будем ох­ ранять. Я сказал: господа, я никого не боюсь, боюсь толь­ ко себя. Они уехали. Потом в один день приехали... ИЗ ПРИГОВОРА 29 ноября 1990 года ве­ чером в пристройке своего дома в деревне Кибирево Мерзликин распивал спир­ тное с пришедшими к не­ му Юдиным , Тигиным и Грибовым. Во время игры в карты между Мерзликиным и Юдиным возникла ссора. Мерзликин , взяв хозяйст­ венный нож, вонзил его в тело Юдина... Юдин выбе­ жав 1 на улицу. Мерзликин догнал Юдина и нанес ему несколько ножевых ран , от которых Юдин на ме­ сте скончался. - Вы представляете, чтобы кто-либо из нас. заключен­ ных. даже самый забитый, на свободе свое "я" потерял! А ко мне эти пришли домой, да это - страшное дело! Я теперь жалею, что всех не убил их. всех надо было убить, тогда здесь не сидел бы. - Почему? - А они тогда не говорили бы на суде ложь свою. - Я знаю, что у вас до этой судимости было еще четыре. - Да эти судимости! Если я вам расскажу, вы не пове­ рите. Первый раз только я правильно сидел: по малолет­ ке за изнасилование. Паца­ ном. А потом в милицию попал - и все! Поехало! - Так за хулиганство вас не­ правильно осудили? - Хулиганил. Но если я вам расскажу, вы вообще не повери­ те! Серьезно, не поверите! - Ну, расскажите. - Я ехал из Москвы с д е ­ вушкой одной к себе в дерев­ ню. Мне родители там дом купили. Поехали в 7-8 вечера. Автобус не ходит. Я подошел к машине одной, что у столовой стояла. Там солдат за рулем сидел. Говорю: подвези, я тебе заплачу, ехать всего пять ми­ нут. Он говорит: “Я не могу, вот там. в столовой, обедают пол­ ковник и майор, у них спроси". Я пошел. Они согласились ме­ ня с девушкой подвезти. Д о ­ везли до дома, я протягиваю солдату деньги, полковник го­ ворит: “Ты же знаешь, что сол­ дату нельзя денег давать". Ну тогда я говорю: “ Пойдемте в дом. у меня вино есть хоро­ шее". Они: “ Какой разговор!". Пошли, покушали. выпили. Солдату я отнес покушать и си ­ гареты. Потом я пошел кормить кур. собаку. Покормил, захожу в дом, моя подруга шубу одева­ ет. Я ей: “Ты куда? Она: "В Мо ­ скву". “С кем в Москву?". А майор говорит: “ Не твое дело". Вот и все. и драка получилась. - Значит, драка была? - Так меня избили... - А вы? - Да. я полковника ударил. Что же делать-то? Но это же в своем доме, какая же это 206-я статья, третья часть? - Для закона нет разницы, где совершено преступление. - Я отсидел пять лет... Да ладно, мы привыкли к этому. - К чему привыкли? Преступность создает УВД... - Как так? - Мы - рабы, частная собст­ венность. Человек освободился, а на него уже статья работает: поймать, посадить, потому что он - нужный человек. - Что-то мне не верится, чтобы МВД было заинтересо­ вано в переполнении тюрем. - Ох. как вы не понимаете, живете за забором, а не пони­ маете... Вот я 20 лет сижу и впервые попал в зону, где со мной по-настоящему, по-чело­ вечески разговаривает началь­ ство. - Вот видите, вы сами себе противоречите. Значит, когда выйдете отсюда, постараетесь изменить жизнь? - Отсюда я выйду убийцей натуральным... - Снова будете убивать? - Как же не убивать? Власть переменилась, а мы сидим. Почему такое беззаконие? - Виктор Николаевич, вы. как я поняла из письма, стали интересоваться священными книгами. Библию читаете. И еще стихи пишете... - Да. вот я бы хотел найти судью моим стихам: хорошо ли. плохо ли пишу. - Я читала ваши стихи, чес ­ тно скажу - очень слабые. Ну. может быть, одно-два можно выбрать. Так скажите, после того как вы обратились к Богу, неужели не раскаялись? - Раскаиваюсь. Но каяться надо самому себе. Я пишу сти­ хи, а Бог мне говорит: “Срази- ся сам с самим собой..." Когда я ехала обратно в Мурманск из 16-й колонии, все время думала: как долго про­ длится это раздвоение лично­ сти у моего странного собеседника и чем оно закон ­ чится? Поможет ли ему вера? Зарема БОРОВАЯ. Мурмаши-Мурманск.