Рыбный Мурман. 1992 г. Апрель.

*й "НАША ВСТРЕЧА - КАК ВЕХА СЛОЖИПЕСНЮ НА МЛЕЧНОМПУТИ" Не тах давно открытая в "РМ" рубрика явно пришлась по душе читателям. Как нам кажется, именно потому, что она объединила авторов-поэтов из числа не публиковавшихся нигде и никогда мо­ ряков, а также мурманчан, чья поэтическая лира так или иначе связана с морем и городом-портом. Думается, редакция правильно сделала выбор своих поэтических авторов. Были времена, когда газеты отсылали подальше непрофессионалов и тех, чьи имена никак не блистали на местном литературном небосклоне. По наше­ му разумению, рыбацкая газета принадлежит в первую очередь рыбакам, пусть и безвестны их имена. Творческая же дорога име­ нитых литераторов должна вести к более широкой публике - в журналы, книги, сборники стихов и прозы. Поэтому и приветствуем на страницах российского "Рыбного Мурмана" именно тебя, моряк и мурманчанин, подкупающий в стихах не столько безукоризнен­ ным мастерством, сколько задушевностью и искренностью. Но, увы, встречаются в почте и произведения, не созревшие для обнародования. Не обижайтесь на "РМ", если вас известят об отказе в публикации. Сегодня на этой странице - новые и уже известные читателям имена. Сложится ли песня? Надеемся на это. Как стрелял в них злодей, В беззащитных, в слезах, В свете фарных огней. Все сгорело. В ночи Хоть рыдай, хоть кричи... Больше не вспоминай. Отдохни, помолчи. • * * Ах. как горько, что не сладко! Ты. судьба, превратница. Счастье выглянет украдкой Да и тут же спрячется. Ах, не сладко так. как горько! Ты. судьба, обманщица. Мне удача машет бойко. Да как кляча тащится. Эта горечь сердце съест же. Ты, судьба, - разбойница. Жизнь такая, будто не жил. А пожитъ-то хочется... Кому провал, кому успех. Все по делам и по уму. Удач и денег нет на всех... Мы привыкаем ко всему. Кому сто благ, кому ну*ща. Жизнь и контрастна потому... Какие ни займем места, Мы привыкаем ко всему. Богат иль беден - ты любой Имеешь шанс попасть в тюрьму. И не согласные*с судьбой Мы привыкаем ко всему. Жить без надежды тяжело. И потому в глухую тьму Мы верим: впереди светло, Но привыкаем ко всему. Привычка русскому - как мать, Погибель без нее ему. Когда нам нечего терять, Мы привыкаем ко всему. Вячеславу КУДРЯВЦЕВУ 40 лет. Мурманчанин. Его сти­ хи публикуются впервые. Су­ дя по резкости его монологов в соседстве с искренней го­ речью мыслей о судьбе Роди­ ны, Вячеславу довелось пережить немало. Уверены: его стихи найдут отклик в ду­ ше и рыбака, и ветерана аф ­ ганской бойни, и нищенствующего не по своей воле пенсионера, и политика, и истинного патриота. Как четко отлажена неразбериха, Отрегулирована бюрократия. Народ начинает выкрикивать тихо, Кому, не зная еще. проклятья. В строгих костюмах холеные дяди, Зная прелести жизни сытой, Друг друга с улыбкой пронзают взглядом - И дерутся за власть открыто. Кто-то окажется более хитрым. "Чернь" обещаньями в сети заманит, Ну а потом об нее ноги вытрет, Едва на ступеньку повыше встанет. Вон они, умники в залах уютных. Им потрепаться одно удовольствие. Кто же оденет раздетых, разутых? Кто же голодным даст продовольствие? За трепотней - развал экономики. Рвутся связи, наглеет мафия. Ой ты, Русь моя! Эти комики На смех сводят твою биографию! НА ЮГЕ Расскажи, не молчи, Как ветра горячи, Те, что с юга летят, Где прохладны ключи. Расскажи про цветы. Что бескровны, мертвы, Как над ними нельзя Приподнять головы. Расскажи про село. Как пылало светло, Как от смерти в дыму Твои губы свело. Расскажи про детей. В МОРЕ Корабль - тюрьма. где камеры - каюты. Где часовой - безбрежный океан. И женщин нет. и. значит, нетуюта... Мир без земли, без зелени - обман. А город-порт, как комната свиданий: Развеялся чуть-чуть, и вновь - тюрьма. Работа, отдых - все по расписанью. Без дома, без любви... Сойти с ума!.. МОНОЛОГ ОБОЗЛЕННОГО (Ты - мне, я - тебе) Вы мне палки в колеса, Я в колеса вам гвоздь... Нет глупее вопроса. Кто хозяин, кто гость. Вы мне шиш с маргарином. Я вам "нет" вместо "да". Я родился невинным - Да в России беда. Вы мне грош за работу. Я - работы на грош. Никому неохота Жить, как бедный Гаврош. Заморили народы. Срам-то - нечего есть!.. Вы мне черные годы. Я вам черную месть. Вы мне тюрьмы, расстрелы. Я вам - бунт и войну... ... Власти, делали о дело Да спасали б страну!.. Вячеслав ЗАХАРОВ только и знаем, что мурманча­ нин. Но это уже немало! Судя по стихам, море ему не по ко­ лено, как и каждому бывалому мореходу. Ты не плачь, моя родная, Все мгновенно, все пройдет. Быстро мили убегают... Встречи миг еще придет. Ночь полярная очнется. - Обернется ясным днем И любовь моя вернется Белоснежным кораблем. Было когда-то время лихое: Жили пираты, глушили ром. Грабили тех. что были богаты... Веселый Роджер да пушек гром. Море кормило. Море ласкало. Море топило, В пучину бросало, Море! О, море!.. Под Южным Крестом, словно могила, Единственный дом. Но отгремели пушек раскаты. На абордаж не идут корабли. Жили когда-то лихие пираты. Моря скитальцы - дети Земли. А над Ямайкой Черное небо. А над Карибами Южный Юэест... Все это было. А может, и не было. Может, и не было. Может, и есть... • • • Мой разум сердцу моему Сегодня стал врагом. Кого мне слушать, не пойму, Поверить мне в кого? В тиши мне сердце говорит: - Не торопись решать. Все будет хорошо, поверь, Лишь надо подождать. Спроси у глаз своих, они Не могут обмануть, Советы разума гони - Лишь сердца верен путь. - Отбрось иллюзии, мой друг. Ведь жизнь - она проста: Сиянье глаз, сплетенье рук И жадные уста. Порывы чувств?.. Все суета. Забудешься с другой. Не усложняй, ведь жизнь проста. - Твердит мне разум мой. Обидно, разум говорит. Но верить я готов... "Нет!" - снова сердце закричит. И не находит слов. • • • Здравствуй, рубрика "Сло­ жи песню"! Я прочитала эту стихотвор­ ную страницу и подумала: как хорошо, что любимая газета стала печатать стихи тех, кото­ рые ждут, и тех, которых ждут! Это здорово придумано! Меня зовут Вероника, мне 18 лет, и я тоже, наверное, могу считать себя морячкой. Мой папа отдал любимой проф ес ­ сии всю свою жизнь - он уже 24 года ходит в море. Брат учится в морском училище, а теперь и мой друг стал настоящим мо­ ряком. У нас из окна видно, как летают чайки, а это значит, что море совсем близко. И я люблю рисовать море и небо. Итак, Веронина БОГАТКИНА. Не смотри на меня, как Отелло! Невиновна я в этом предательстве! Все. что сделать мне сердце велело. Сотворила я в замешательстве. Ты все знаешь, видишь и чувствуешь. Почему ты молчишь? Почему? Ты любовью меня измучаешь. А я беспросветно вру. Мне ветер и дождь кричали: "Не люби, позабудь, брось!" Они и знать не желали, Что мы не можем быть врозь. • • * Я хотела казаться счастливой. Но слезы текли. Мне хотелось, чтоб звали любимой В весенние дни. Календарной расплатой кончается Год в декабре. И последняя дата напомнит Опять о тебе. Но я верила встречам и взглядам. И теплым рукам. Только шепотом рядом твердили: "Не верь морякам! Как на ленточке якорь сверкает Под светом луны - Подтвердит каждый встречный. что блеск тот - Блеск сатаны". Я другого найду, для меня это Очень легко! Позабуду я все и. любимая. Обниму его. Я другому отдам все мгновенно, Порастратив себя. Но боюсь, что однажды вновь избранный Мне напомнит тебя. * • • • Станислава НОВИКОВА читатели поэтической страни­ цы уже знают по первому напе­ чатанному в прошлом году стихотворению. А уж моряки тем более: как говорится, ры­ бак рыбака видит издалека. ОГНИ Ночь зажгла судовые огни на волне. Замерцал корабельный во мраке след. Из беззвучной дали, как пришелец извне. Мурманск мой наплывал, откровения свет. Здравствуй, город, дрожащее марево звезд. Вечный странник морского бродяги. Манишь светом меня человеческих гнезд. Дразнит в бликах воды опрокинутый мир. Я такой же, как ты. бесшабашный беглец От земли, от судьбы, спутник розы ветров. Наша жизнь и фортуна - превратный венец. Мы цари в королевстве, где нет берегов. Терпкий вкус на губах оставляет любовь. Ветры странствий - сирены чарующий крик. В наших жилах горит неспокойная кровь. Мир глубинный, яви свой загадочный лик. Наша встреча, как веха на Млечном пути. Отражаемом в зеркале дышащих вод. Через тернии к звездам - они впереди - Призывает нас в путь зашифрованный код. Город мой, что ты ждешь так упорно во тьме? Эхо тайны иль счастья несбыточный миг? Оба мы обреченно блуждаем во мгле. Увлекая себя в безысходный тупик. ...Час рассвета настанет - и тайна уйдет. Безразличный туман, серый призрак, обман, Смоет света следы, приземлит наш полет. В этом мире бессмертен один Океан! УХОЖУ Извини. Ухожу. На полгода прощай. Нас разделит пространство и время. Ждать так долго меня ты уж не обещай, Одиночество - тяжкое бремя. Я уйду за туман, горизонт и рассвет, В неизвестность, в неясное завтра: Океаны не любят давать нам ответ. В этом есть их суровая правда. Ты прости. Ухожу. Море властно зовет Криком чайки, прибоем и тайной. Южный Крест, как маяк, за собою влечет, Отражаясь в просторе бескрайнем. Если хочешь - забудь! Незаметно уйди. Между нами разлучное море. Если сможешь - прими! В мои двери войди, Вместе будем и^в счастье, и в горе. Андрея ДОМЕТИНА мур­ манские читатели еще не зна­ ют. 28-летний сын бывшего рыбака, отдавшего многие го­ ды трал флоту, пишет стихи, достаточно музыкальные. Быть может, кого-то они за­ ставят взяться за гитару... Меня не крестили в церквушке доходной, меня не судили в купели холодной. Меня обвенчали убогие крылья, и небо, и дали, и вера в бессилии. Меня отпевали чудные старушки. Меня целовали рябые дурнушки. ПЕРЕЖИТОЕ (28 января) Прости любви безмолвной Скупых признаний очертанья. Прости любви безмолвной Звезды затерянной мерцанье В краю серьезно-серебристом, Слепящем хаосом искристым. Как слаб огонь дрожащий На талом блеске грез рассветных. Как слаб огонь дрожащий Слов благодарности заветных За боль, подаренную днями. За смех, очерченный годами. в f t уша - твое дыханье - ак детский лепет откровенья, уша - твое дыханье - епло неясного рожденья. Морщин улыбка молодая И проседь верности святая. Покой спешащей жизни - Вниманье слабого созданья. Покой спешащей жизни - Свечой слепого ожиданья Тревожит мерный пуп» безвольных. Отливам радуясь невольным. И только руку^протяни... Прости любви безмолвие. Приятно шкуру русскую носить, добытую когда-то. уж не помню; приятно при других хвалить свой дар охотничий нескромно. Пусть чей-то взгляд, холодный. как пятак, меня прервет на полуслове, но. боже праведный, какой пустяк - пусть он завидует заношенной обнове. Я в ресторане загнанном пропью шальное серебро. О. тягостная скука. на красного вальто. небрежно положу колечко иль серьгу из жениного уха, Прочту любимой на десерт в бумажном переплете "Камасутру". Она. конечно, мой коньячный бред простит в ленивой ласке утром. Во сне. быть может, попаду в Париж, Спасибо, ведьминские шашни. Но на черта мне чистенький Париж. Как тот поэт, я заплюю Париж с изящной, длинноногой Эйфелевой башни. Приятно шкуру русскую носить - невзрачную, потертую местами, чтобы в конце концов грустить, как зритель одураченный, грустить на пьесе слабенькой в партерной яме.