Миссионерская православная газета. 2013 г. № 7-8. Август.

Миссионерская православная газета № 7-8, август 2013 11 менами режет правду-матку в глаза, но редко, и только в связи с исполнением профессиональных обязанностей. В самолете Правитель краем глаза наблюдал, как его секре­ тарь, шурша бумажками и рисуя в воздухе непонятные фигуры, объясняет Михаилу суть его но­ вых должностных обязанностей. «Келейник» внимательно слу­ шал, молчал, только изредка ки­ вал головой в знак понимания. И меньше чем через месяц Ке­ лейник уже обходился без пред­ варительного стука и привет­ ствия. Его присутствие в покоях Правителя было воздушным, не замечаемым. Все всегда находи­ лось не просто на своих местах, а было разложено до миллиметра точно. Даже тюбик с зубной па­ стой занимал такое место, что его очень удобно было брать рукой. Келейник никогда ни о чем не спрашивал, никогда первый не заговаривал. Он не нуждался в дежурных вопросах «Ну, как жизнь?». И вообще, не нуждался в общении с Правителем. Царем и Богом для Келейника было его служение, которое полностью отвечало его натуре и склонно­ стям. И он доводил его до совер­ шенства. Временами до Правите­ ля доходили слухи о том, что его «тихое дитя» запросто могло учи­ нить скандал с любым, невзирая на ранги и лица, если светиль­ ник, например, в апартаментах Правителя на выезде был не того тона, висел не там, если цвет штор и фактура не соответствовали эстетическим вкусам, и прочая, и прочая, и прочая... Говорили, что он не стеснялся в выражени­ ях, был резок до оскорбления, но всегда добивался своего. Есть такое необъяснимое яв­ ление, когда энергия и даже сама жизнь человека невидимо пере­ текает в предметы, которые он создает или использует, когда он полностью и сердечно отдает­ ся делу, которое совершает. Так происходило и с Келейником. Он не экономил себя, не думал о заработке, других радостях бы­ тия. Самой главной радостью для него было совершенным образом исполненное дело. Поговаривали, что Правитель взял к себе в услужение какого-то монстра, что это —неспроста, что каков слуга, таков и хозяин... Но Правитель на эти пересуды вни­ мания не обращал, даже, наобо­ рот, про себя довольно улыбался, а на словах обещал попридержать ретивого слугу. Впрочем, обеща­ ния эти никогда не выполнялись. Более того, Келейник даже не подозревал, что на него посту­ пают жалобы и что его собира­ ются наказать. Будь так, он бы искренне удивился чудовищной несправедливости таких жалоб. Ведь не ради себя он старался, а ради правильного исполнения долга. Главное —результат. Чув­ ства других людей мало волнова­ ли Келейника, он не был склонен к сантиментам. Правителя чувства других людей сами по себе также инте­ ресовали мало. Он относился к ним, как к проходящим облакам, однако был внимателен в случае, если их использование могло быть на руку ему самому. О, это был выдающийся игрок на том инструменте, который назвался «человеческие чувства». Из всех имеющихся в его арсенале игр эти игры были самыми риско­ ванными, самыми виртуозными и захватывающими. Но зато и результаты были самыми эффек­ тивными. Келейником Правитель был доволен более чем. Где бы он ни был, в какой бы уголок земно­ го шара ни заносили служебные обязанности, в его апартаментах всегда присутствовала невидимая частица дома. Все было уютно, спокойно, ничего не раздражало глаз. Даже ткань постельного бе­ лья имела ту самую, подходящую его коже, фактуру. Нужно отме­ тить, что с появлением Келей­ ника он стал более полноценно спать, нередко вставал бодрым и отдохнувшим даже после самых тяжелых дней. Но были для них обоих и чер­ ныедни.Однажды в Риме во время официального ужина случилось немыслимое. Официант пролил суп рядом с креслом Правителя и тот, незаметно для себя наступил на еще не просохшее покрытие. Поскольку апартаменты находи­ лись не так далеко от банкетно­ го зала, то насыщенная томатом жидкость не успела вся стереться с подошвы во время ходьбы. Ко­ вер в апартаментах был белый, и на нем остались хоть и слабые, но все же следы. Это не ускользнуло от цепкого взгляда Келейника. — Воспитанные люди вытира­ ют ноги или снимают обувь, если она грязная, прежде чем ступать на белый ковер, - ледяным голо­ сом спокойно произнес Келей­ ник. 5 Правитель инстинктивно вжал голову в плечи. Собствен­ ная реакция не ускользнула от него, и он ей сильно удивился. «Ну, ведь знал же, что такое будет за Келейником водиться, а оказался не готов. Об этом поду­ маю позже, а что делать сейчас? Осадить, мол, с кем разговари­ ваешь, —бесполезно, не проймет этого дубину. Оправдываться? Смешно. Сочтет за проявление слабости, обнаглеет. А остав­ лю-ка я это дело без ответа». И Правитель молча, как будто бы Келейника не существовало, спокойно прошел в другую ком­ нату апартаментов, где разме­ щалась спальня, снял ботинки и пиджак и лег поверх покрывала на кровать. Такого за ним обыч­ но не водилось, но что за прави­ ла без исключений. Он прикрыл глаза и сделал вид, что уснул. По шевелению воздуха в комнате ему стало понятно, что Келейник пришел за ботинками. Когда тот удалился, Правитель обнаружил возле кровати новую пару обуви, подходящую под костюм. Обыч­ ного чувства удовлетворения служением Келейника, которое присутствовало в подобных си­ туациях, не появилось, но была память об этих «вжатых плечах». Нет-нет, Правитель вовсе не удивился, обнаружив в себе страх. Он знал, что никто от это­ го чувства не свободен, что это — такое же равноправное чувство, как и все другие. Важно было другое — повод, который обна­ руживал в человеке страх. Страх всегда дергал за ниточку той или иной зависимости. Чем больше в человеке было зависимостей от того или иного, тем больше было в нем страха. И Правитель тоже это отлично понимал. «Здесь-то у меня что? За какую ниточку дернули? Что в себе я еще не вижу?» Он не любил загадок в отношении других людей, но больше всего не любил загадок в отношении себя самого. «Ничто так не приводит к по­ ражению, чем незнание своей собственной территории», —ду­ мал он всегда, когда приходи­ лось испытывать страх или боль. Он уважал эти чувства в себе, как самых верных, никогда не лгу­ щих помощников и слуг. В дру­ гих же людях он проявление этих же чувств презирал. Знал, что это несправедливо. Но ничего поде­ лать с собой не мог. Презирал и все тут. «А мальчика-то я осажу. И даже знаю как»,— думал П ра­ витель, никогда не прощающий своих слабостей никому, кто бы ни был вольной или невольной причиной так верно служивших ему чувств страха и боли. Прави­ тель был мстителен, злопамятен и несправедлив. Но, в отличие от множества людей, признавал это и не пытался избавиться или погасить эти свои чувства. Да, он знал, что они ослабляют его. Но борьба с их вытеснением осла­ бляла его еще больше. Вечером Келейник, как ни в чем не бывало, пришел за оче­ редными распоряжениями. В его лице Правитель не прочел ни капли вины или раскаяния. Да, впрочем, он и не ожидал это­ го прочесть. Он понимал, что Келейник чувствует себя впол­ не правым и даже, в некотором роде, рассчитывает на извинение перед ним, потому что Правитель посмел нарушить священное — порядок, который сам же велел поддерживать и которому, как полагал Келейник, тоже служил. «Вот так и начинаются ре­ волюции,— ворчал про себя Келейник, все еще не угомо­ нившийся после дневного ин­ цидента.—Сначала в грязных бо­ тинках по белым коврам ходят, а там недалеко и Конституцию попрать». Может быть, многим эти да­ леко идущие рассуждения Ке­ лейника показались бы полным бредом. Но только не Правите­ лю. Он знал, что Келейник при­ мерно так и будет рассуждать. 6 Если бы Келейник узнал, что Правитель недоволен им за сде­ ланное замечание, его изумлению не было бы предела. Авторитет Правителя, и так немного пошат­ нувшийся из-за истории с ботин­ ками, рухнул бы окончательно. «Как можно,—подумал бы Келей­ ник,—быть недовольным, когда тебе говорят чистую правду! Для себя я, что ли, стараюсь? Да я для дела ста­ раюсь! Вот если бы каждый молчал, когда безобразие творится (а ведь молчат!), всюду была бы окончатель­ ная разруха (а ведь так разруха!)». Так бы он мог произнести в во­ ображении автора, но не только автора, Правитель примерно себе нечто такое и представлял. Раз­ умеется, вечером он не выказал недовольства, но и не поощрил «правдолюбца». Он знал, что с «обслугой», куда были включены в том числе секретарь и начальник охраны, личный повар и водитель, Келейник общается исключи­ тельно по делу. А дел у Келейни­ ка хватало. Никакого особенного дизайна в костюмах Правителя не требовалось. Сфера власти всегда тяготела к традиционной клас­ сике, а для иных нестандартных случаев Келейник всегда прибав­ лял к традиционной для ситуации одежде еще и максимальную прак­ тичность и комфорт. Мнение других людей, пусть даже самых лучших специалистов, Келейника не интересовало. Он неукоснительно знал, что он — лучший и выполняет свою работу превосходнее всех. Однако он ни­ когда не говорил об этом. Более того, он никогда об этом и не ду­ мал. Это было глубоко само собой разумеющимся. Поэтому предло­ жение Правителя, чтобы именно он исполнял ряд этих обязанно­ стей, его ничуть не удивило. Ведь иначе и быть не могло. Келейник ничего не клал на ал­ тарь своего дела, потому что на ал­ тарь можно кластьчто-то ценное, ау него не было ничего ценного, кроме самого этого «алтаря». Это был тот редчайший случай, когда человек состоял из одного своего предна­ значения. Правитель это хорошо пони­ мал, поэтому, прежде чем дотро­ нуться до этого «священного алта­ ря», предпочел хорошо продумать последствия. Келейник времена­ ми напоминал Правителю быка, который ничего не видит, кроме мулеты матадора. «То, что мы умеем лучше всего, и является нашим самым слабым местом,—размышлял Правитель,— и именно это место мы должны за­ щищать тщательнейшим образом, потому что в этом очень много от нас самих, слишком без расчета мы вкладываем себя в это уме­ ние. Убив эту часть, можно убить и самого человека как личность». А «убивать» или нет Келейника, Правитель пока не решил... М о н а хи н я Васса Продолжение в следующем номере